Ты мое дыхание (СИ) - Яфор Анна - Страница 47

А сейчас я соскучилась и хотела, чтобы мужчина поскорее оказался рядом. Не видела с самого утра, мы лишь созванивались пару раз. И пока дожидалась его возвращения и трудно было сосредоточиться на чем-то существенном, развешивание и раскладывание одежды по шкафам подходило как нельзя кстати, чтобы занять себя. Но едва я раскрыла чемодан, раздался телефонный звонок.

— Куда ты опять сбежала так быстро? — с ходу набросилась на меня Инга явно недовольным голосом. — Ты ведь, кажется, не работаешь сегодня у своего красавца.

Я ощутила укол совести. Уже несколько дней не получалось поговорить с подругой, все время приходилось куда-то спешить, а во время лекций не хотелось отвлекаться: я и так почти не готовилась дома. Объяснить бы все Инге, но не на бегу же это делать.

— Сегодня нет, но мне нужно было домой, — пояснила я.

— Так сильно нужно, что на подругу и минутки не нашлось? — ревниво уточнила Инга.

Я вздохнула.

— Прости. Сумасшедшие дни, реально ничего не успеваю.

— И поэтому ты с основной работы уволилась?

Не поэтому. Матвей категорически не захотел, чтобы я убирала по вечерам чьи-то офисы. Спорить было бесполезно: он и слушать мои возражения не собирался. Сказал, что никуда меня не отпустит и что его женщина не будет заниматься ничем подобным. Эти слова оказались весомее всех остальных аргументов. Знать, что я — «его женщина» было потрясающе. У меня словно крылья расправились за спиной. Я повисла у него на шее, уткнулась лицом в грудь и просто перестала думать о чем-то еще.

Но сейчас Инга вынудила вспомнить об оставленной работе.

— Да, я решила, что так будет лучше.

— Ты решила? — переспросила она. — Или за тебя решили?

— Перестань, — я очень хорошо знала, что прозвучит дальше: подруга была ярой сторонницей независимости, особенно в том, что касалось мужчин.

— Это ты перестань. Ник, вы вместе всего ничего, а он уже помыкает тобой, как только хочет.

— Никто мной не помыкает.

— Точно? А мне кажется, что да. Ты же наверняка как овечка ему в рот смотришь. И не видишь того, что на самом деле происходит.

— И что же происходит?

— Ты что вообще знаешь о нем? О его прошлом? О том, что сейчас в его жизни происходит? Разумеется, помимо того, что он сам тебе соизволил рассказать. Может, он вообще женат.

— Что за бред! — меня развеселила такая напористость со стороны подруги.

— Зря смеешься, — серьезно отозвалась Инга. — Официально, может, и нет, но тебе не кажется странным, что такой мужик оказался одиноким? И ты поверила, что он тебя ждал всю жизнь? А может, в чем-то другом дело? Не хочешь узнать?

— Я ему верю… — веселость резко куда-то пропала. Мне захотелось побыстрее закончить этот разговор. И чтобы Матвей вернулся домой. Прижаться к нему — и забыть обо всем.

— Ну и верь, кто ж тебе не дает. Но ты же помнишь пословицу? Доверяй, но проверяй. Мудрые люди сказали! Что тебе мешает проверить? Посмотри повнимательнее, покопайся в его вещах, когда будешь одна дома.

— Ты что такое несешь? — при одной только мысли, что я могу копаться в вещах любимого человека, меня затошнило.

— Ника, да не будь ты ханжой! Я же добра тебе желаю. Не хочу, чтобы потом больно было, когда влюбишься по уши, а окажется, что для него это все не по-настоящему.

Я уже… — подумала, но не сказала вслух. Вообще ничего не сказала больше, нажав на кнопку отбоя и отложив телефон в сторону. Внезапно почувствовав себя безумно уставшей, опустилась на стул за рабочим столом, уронив голову на руки.

Не знаю, сколько просидела так, только силы не возвращались. И настроение окончательно испортилось. Нет, я не поверила Инге, я знала, что не должна сомневаться в Матвее. Что он не лгал мне. Знала абсолютно точно… Но какое-то странно, необъяснимое чувство расползлось от сердца по всему телу. От него заныло в груди и застучало в висках, а в голове все отчетливее стали звучать непрошеные мысли. Я будто спорила сама с собой.

«Не собираюсь ничего выяснять. И копаться в его личных вещах тем более. Матвей сам расскажет все, что сочтет нужным».

«А если не расскажет? Ты ему позволяешь решать, что для тебя важно, а что нет?»

«Но это нечестно!»

«А честно скрывать? Ведь он наверняка что-то скрывает! Инга права, такой мужчина просто не может быть один. Да ты и сама это прекрасно знаешь».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я тряхнула головой, пытаясь прийти в себя. Опомниться. Остановиться. Не делать того, о чем наверняка пожалею потом и за что мне будет стыдно перед Матвеем. Но… почему-то не остановилась. Будто подгоняемая какой-то злой силой, потянула за ручку ящика стола. А несколько мгновений спустя, замерла, в ужасе уставившись на аккуратно сложенную стопку листов.

Я прекрасно знала, что чужие письма читать нельзя. Да и не собиралась это делать, тем более что короткого взгляда хватило, чтобы понять: они не имеют никакого отношения к работе. Обращения и слова, что бросились в глаза почти мгновенно, могли означать только одно: эти письма были любовными. Хоть и не от руки написанные, но это мало что меняло. Их было очень много, и Матвей хранил их в своем столе. Совсем близко. Как хранят что-то дорогое и важное, чтобы иметь возможность обратиться в любой момент.

Значит, он в этом нуждался? Держать под рукой и перечитывать? Даже сейчас, когда предложил мне переехать к нему? Иначе как еще было объяснить мою находку?

Пальцы дрожали, когда я дотронулась до самого верхнего листа, а строчки расплылись из-за внезапно набежавших на глаза слез. Стало нестерпимо больно, но даже не от того, что я наткнулась на эти письма, а потому что Матвей ничего не сказал о них сам. Не признался, что в его жизни есть кто-то настолько значимый.

И почему не сказал? Не доверял настолько, чтобы поделиться? Или причина была в чем-то другом?

Я знала ответ. Он пробился в мой затуманенный переживаниями разум настойчивой болезненной мыслью, от которой невозможно было избавиться. Не сказал, потому что эта история не закончилась для него. Может быть, и паузы даже не было. Кто-то писал ему, задевая струны души, задевая настолько, что он бережно собирал каждое из этих писем. И не только в ящике стола — в своем сердце тоже, я не сомневалась. И понятия не имела, что делать дальше.

Я не собиралась устраивать сцен ревности. Вообще не было смысла признаваться в том, что мне все известно. Чего бы я этим добилась? Лишний раз только показала бы, насколько сильно завишу от него и от наших с ним отношений. И неизвестно, нужно ли ему это.

Вся моя уверенность куда-то подевалась. Я ощущала себя так же, как в тот момент, когда в квартиру Матвея заявилась его так называемая невеста. Понимала, что он не обманывал меня в прямо смысле слова. Я действительно была нужна ему сейчас. В этот конкретный момент времени. Но… сколько это время продлится? Неделю? Месяц? А что потом, когда все закончится? Что я стану делать, если уже сейчас не представляю своей жизни без него.

Как странно, ведь совсем недавно подобное положение дел меня вполне устраивало. Я была готова наслаждаться кратковременными отношениями, сколько бы они не продлились. А сейчас поняла, что лгала себе самой. За каким-то логическими объяснениями прятала нарастающую потребность находиться рядом не только сегодня. И не только завтра. Я вообще не хотела, чтобы нашим с Матвеем отношениям пришел конец. Не хотела терять этого мужчину. Никогда.

Я нуждалась в том, чтобы он не жить меня к себе позвал, а в загс. И чтобы я получила на него законные права на всю оставшуюся жизнь.

Это было совершенным безумием. Права на другого человека? Разве такое в принципе возможно? Никакой штамп в паспорте не обладает подобной силой. Да и потом, ни о чем таком Матвей даже намеками не говорил. О своей влюбленности — да, как о том, что хочет меня. Но и только.

Я закрыла глаза, перебирая в памяти все его слова и признания. И до боли прикусила губу, чтобы не разреветься. Ни влюбленность, ни секс — совсем не основания для брака. Для него нужно намного больше, а как раз об этом большем Ольшанский ничего мне не говорил. НИ-ЧЕ-ГО. Зато хранил вот эти письма, которые писала явно любящая его женщина.