Сирота (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 26

К чему все это?

Андрейка не был охотником, но отец, когда занимался его воспитанием, какое-то время уделил вопросам выживания парня в дикой природе. Мало ли так случится, что он туда попадет? Всякое в жизни бывает. Вот. Поэтому-то парень и знал, как отличить вожака волков от остальных. И понимал реальную угрозу, которая исходить от этих животных. Реальную, а не мнимую или там сказочную, уходящую корнями в байки.

В обыденном сознании волк – это смертельно опасное создание. И это действительно так. Но есть нюансы.

Все дело в том, что волк всю свою жизнь специализируется на охоте на мелких и средних травоядных животных. И это накладывает на него определенный отпечаток. Так сказать, производит профессиональную деформацию. Из-за чего он на людей если и нападает, то преимущественно на женщин или детей. Да и то – редко. Взрослых же мужчин он старается не трогать.

Почему?

Потому что эта добыча не только не привычная для него, но и очень опасная. Волки в дикой природе человека боятся и стараются с ним не связываться. Это вызвано тем, что еще в каменном веке наши далекие предки сумели потеснить волков с вершины пищевой пирамиды, активно с ними конкурируя, ибо как охотники находились в одной и той же экологической нише[42]. Древний человек не только охотился на традиционную добычу волков, лишая их пищи, но и самих волков промышлял. Ведь у них очень неплохой мех. Вонючий, ну так и что с того? Люди, когда вспотеют, тоже не фиалками благоухают. Так или иначе, но у волков сформировалось настороженное, опасливое восприятие человека очень давно. И оно никуда не подевалось с годами.

Определенную негативную роль в этом уязвимом положении играла еще и тактика, с помощью которой волки охотились. Что эти «блохастики» как правило делали? Догоняли жертву и старались ее окружить. После чего, улучшив момент, старались наброситься на нее сзади. Да не просто так, а так, чтобы ухватить ее зубами за шею. Волк эе не собака. Целенаправленно за ноги-руки кусать не станет. Ему же не испугать свою жертву нужно, а убить. Причем убить с наименьшим риском для себя. Он живет охотой и ему получать травмы на охоте строго противопоказанно. Ведь волкам охотиться нужно и сегодня, и завтра, и послезавтра. А получив травму, это может оказаться затруднительным. Из-за чего слишком неосторожные животные быстро и безжалостно отсеивались естественным отбором. Ведь оказаться «намотанным на гусеницу» вцепившись в лодыжку какого-нибудь лося можно только в путь. Да, укусил. Да, в итоге завалили его. Но волку от этого не легче, так как весь переломанный и с отбитыми внутренними органами. Поэтому выживали только те особи, которые во время охоты, даже будучи сильно голодными, вели себя осторожно. Из-за чего эта карусель, сопряженная с наскоками сзади, при охоте могла длиться очень долго. Достаточно для того, чтобы жертва сумела уйти или получить помощь.

Андрейка прекрасно знал эту особенность волков. Как и то, что если не терять бдительности и не совершать ошибок, то отбиться от стаи волков можно даже в одиночку одной лишь палкой. Ибо все вместе они набрасываются на свою жертву лишь тогда, когда та упадет или кому-то из «коллег» удастся вцепиться ей в шею своими зубами. На здоровую добычу они бросаться станут исключительно сзади. Во всяком случае, до тех пор, пока жертва бодра и полна сил.

Так вот.

Несмотря на страх, который парня охватил, он не терял ясности мышления. И действовал так, как нужно. И в руках у него была не палка, а целая сабля, которая просто до небес поднимала его и без того серьезные шансы на успех.

Почему? Ведь вроде бы не самое лучшее оружие для охоты. Это так. Но так он и не охотился. А сабля представляла собой очень грозное оружие против любого «мяса», не упакованного в доспехи. Понятное дело, что кабана или медведя рубить ей глупо и можно на этой пойти только от безысходности. Слишком толстый там слой из шкуры, сала и мяса. До жизненно важных органов просто так не добраться. А вот волк… он ведь по своим габаритам и массе по сути своей представляет собой этакого человека, поставленного на карачки. Взрослый самец обычно имеет массу от 30 до 80 кг. И лишь в отдельных, исключительных случаях вырастает до 90-100 кг. Поэтому все считай на виду. А тут еще и компоновка у волка такая, что его голова с шеей просто просятся по «подачу».

Легкие кистевые удары саблей точны и быстры. Не так, как выпады шпаги или рапиры, но все же. Они, конечно, не могут развалить человека от плеча до пояса. Но перерубить незащищенную доспехом шею до позвоночника – вполне. Да и вообще покромсать мягкие ткани могут основательно. Бедро там вскрыть до кости или кишки выпустить. Поэтому они прекрасно подходили для противостояния волкам. Те ведь напрыгивают и бить нужно быстро. А каждый удачный взмах – это уже серьезная открытая рана. Волки ведь доспехов не носят.

Упал бы он? И все. Вряд ли бы встал уже. Не стал бы уклоняться от прыжков ему на загривок? И тоже закончил бы плохо. А так у волков, напавших на Андрейку, особенных шансов не было…

Парень вел себя не так как овца, коза или корова. И рефлексы волков ничего с этим поделать не могли. А быстро перестроиться они не могли. Волк – не человек в этом плане. Его мозг не так пластичен и куда меньше развит. Однако, несмотря на все своим преимущества, парень получил два укуса. Сказался тот факт, что он всего полгода тренируется, формируя рефлексы по обращению с саблей да укрепляя это свое нынешнее тело. Поэтому и промахивался. Хотя, как там можно промахнуться? Волк ведь достаточно большой и в полете не мог поменять траекторию. Однако же… Больше половины ударов – мимо. Остальные, конечно, пошли в дело. И компоновка волка сыграла с ним злую шутку. Потому как получал он преимущественно саблей по шее. Но… навыки… и удары, доведенные до автоматизма… Парню их попросту не хватало. Будь на его месте мужчина, посвятивший работе с саблей хотя бы пару лет, то передавил бы этих «блохастиков» как щенят. Опытный же охотник еще бы и шкуру им попортил минимально. А так… да, отбился. Но какой ценой?

– Вы трусы, – мрачно заявил Андрейка своим холопам на утро. – Шавок каких-то испугались.

– Так волки же!

– И что? Всего лишь волки! И вы из-за них оставили своего хозяина в беде. А я хотел вас послужильцами брать. И как я смогу вам теперь доверять? Ведь вдруг татары появятся. И что? Тоже побежите прятаться по кустам с криками «так татары же!»

– Прости хозяин, – понурив голову, ответили она хором.

– Простить – значит понять. А понять, почему двое взрослых мужиков так струсили – я не могу.

– Так сам же видишь – не простые волки. Их сам волколак вел.

– С чего вы вообще взяли, что это волколак?

– Большой же.

– Большой волк – это просто большой волк. Он разговаривал[43]? Или может еще как выдал себя?

– Ты его мясом угостил, а он отказался.

– Вожак имеет право на первый кусок. А я перед тем, как бросить ему мясо, откусил его, показав, что оно съедобно. Прими он этот кусок, то признал бы меня вожаком.

– Но…

– Что, но? Вы струсили. Обосрались при виде каких-то волосатых, блохастых тварей. Как я могу вам доверять в бою? Ведь татары намного опаснее и страшнее, чем волки.

– Мы… мы искупим.

– Мы докажем!

– Как? Будем ждать нового нападения волков?

Они промолчали.

– Вот не могу я взять в толк. Чего вы так испугались то? Ну волки и волки. Вы ведь чай не котята трусливые. С какой стати такая оторопь?

– У меня сестренку они задрали, – тихо прошептал Устинка. – И обглодали до скелета.

– И ты не нашел эту стаю и не отомстил ей?

– Мужики собрались. Пошли. Да… ничего не вышло. Стая все время уходила. Прогнали мы ее. Но потом они вернулись и задрали еще одну девчушку. Потом ребенка. И еще… Если бы не татары, это бы продолжалось бы пока всех не перебили бы.

– А ты? Ты чего трусил?

– Так наслушался рассказов Устинки, – повесил голову Егорка. – Да и другие россказни слышал.