Вопреки судьбе (СИ) - Попова Екатерина - Страница 39

Никто не произнёс ни звука. Азирафаэль не знал, пропускает ли стена звуки наружу, и был слишком напуган, чтобы рисковать. Кроули… Кроули, собственно, тоже не был уверен в непроницаемости камня. И рисковать хотел ещё меньше — поскольку, в отличие от оцепеневшего Азирафаэля, отчётливо слышал ещё как минимум троих демонов, замерших чуть поодаль и, судя по всему, тоже прислушивающихся к подозрительному участку Преисподней.

Прошло несколько томительных минут. Для боящихся дышать беглецов они, правда, показались часами. И, наконец, когда и ангел, и демон уже почти приготовились к неизбежному обнаружению, снаружи вновь раздались шаги.

На этот раз — удаляющиеся.

Друзья сидели, затаив дыхание. Шум снаружи давно уже стих, а они всё ещё не решались шевельнуться, прислушиваясь к тишине и боясь вновь услышать звуки безжалостно приближающейся гибели.

Наконец, Кроули с долгим протяжным вздохом опустил голову и без сил обмяк на руках вздрогнувшего ангела. Зазвенел по камню меч, когда расслабившаяся рука безвольно упала на пол. Азирафаэль дёрнулся было, не сразу сообразив, что происходит…

А потом с облегчённым стоном откинулся к стене. И разжал, наконец, судорожно стиснутую на плече Кроули руку, запоздало понимая, что наверняка обеспечил другу ещё один немаленького размера синяк.

— О м-мой Бог… — слабо пробормотал он, беспомощно опуская веки. Резко отпустившее напряжение обернулось нервной ознобной дрожью, и речь ангела была несколько невнятной. — Кроули, это ужасно! Эти д-демоны повсюду!

— Разумеетссся, — раздражённо прошипел Кроули, болезненно кривя губы. — Мы в Преисссподней, ангел! Кого ты ждал — архангелов во главе с Сссандалфоном на каждом углу?

Азирафаэль нервно засмеялся в ответ — рваным, плачущим смехом. Осёкся, прерывисто дыша и виновато моргая.

— Ох, дорогой мой, прости… — пробормотал он. — Я не имел в виду…

Кроули только пренебрежительно присвистнул.

Поморщился, болезненно двигая покалеченным плечом и шипя сквозь зубы что-то явно нецензурное. Но неразборчивое, так что у Азирафаэля не было ни повода, ни возможности укорить друга за ненормативную лексику. Даже если бы он вдруг захотел (а он, впрочем, не хотел, более того, впервые за долгое время с трудом сдерживался, чтобы не осквернить свою речь подобными же «добрыми» высказываниями).

А Кроули тем временем слабо пошевелил правой рукой; с досадой приподнял голову, разглядывая тускло рдеющий, почти погасший адский меч. Поколебался и, скривившись, небрежно бросил его рядом с собой, справедливо решив, что на его материализацию тратится слишком много и без того давно закончившихся сил. И, уже не стесняясь, опустил голову, с удобством укладываясь на коленях слабо улыбнувшегося этой картине Азирафаэля.

— Что ещщщё? — недовольно пробурчал он, поймав на губах ангела эту ускользающую тень.

— О чём ты, Кроули, дорогой? — невинно поднял тот брови.

Демон раздражённо фыркнул. А потом, долго измученно вздохнув, закрыл глаза и наконец расслабился, наслаждаясь краткой и, возможно, последней в их жизни передышкой.

Долгое время Азирафаэль молчал. Сидел, глядя куда-то в пустоту и безотчётно поглаживая плечо Кроули — то самое, которое всё ещё болело, отчётливо ощущая каждое движение искалеченным крылом. Думал о чём-то безрадостном, и по лицу скользило горькое, обречённое выражение.

— Кроули, как ты думаешь, у нас есть шанс вернуться на Землю?.. — неожиданно тихо спросил он. Начавший было задрёмывать Кроули вздрогнул, скривился, зашипев от боли, и резко открыл глаза. Лицо ангела виновато вытянулось. Он замер, запоздало отдёрнув руку от плеча демона, и на его выразительном лице отразилось острая жалость.

— Ох, дорогой!.. Прости, я сделал тебе больно?

Несколько секунд Кроули непонимающе смотрел на него. Потом, сообразив, в чём дело, закрыл глаза и с раздражённым шипением уронил голову обратно.

— Я ссскажу, есссли сссделаешшшь, можешшшь мне поверить, ангел! — мрачно сообщил он. — Я, по-твоему, из чего сссделан, из ссснега? Из шоколада?

— Почему из сне?.. — не понял Азирафаэль. — А! Нет, конечно нет, просто я подумал…

Кроули с тихим стоном опустил веки, заставив ангела испуганно замолчать на полуслове.

— Просссто прекрати тряссстись надо мной, — устало прошипел он после непродолжительной неловкой паузы. — Есссли я решу сссдохнуть, ты это сразу поймёшшшь.

— Я бы предпочёл обойтись без этого, дорогой мой…

Кроули поморщился. Неловко пошевелился, пытаясь устроить поудобнее ноющие плечи. И хмуро пробормотал себе под нос:

— Не уверен, что это получится…

Вот теперь Азирафаэль дёрнулся уже всерьёз.

— Кроули! — беспомощно выдохнул он. Выдохнул — и запнулся, запоздало сообразив, что демон совершенно прав. Шансов хотя бы просто добраться до местного «лифта» на третий уровень у них было… Немного их было, одним словом. Шансов пройти через него, не попав в руки стерегущих его демонов, а потом ещё добраться до спасительного портала…

Азирафаэль судорожно вздохнул и, обмякнув, безнадёжно уронил руки. Опущенные ресницы мелко дрожали, но глаза были сухими. Он устал, так сильно устал… В любом другом месте силы кого угодно иссякли бы уже давно, даже без проклятого ошейника. Здесь же, в Аду, где каждый сантиметр пространства был буквально пропитан отравляющей ангельскую сущность тяжёлой демонической энергией… Здесь даже святая вода, всё ещё защищающая его от дыхания Преисподней, была бессильно уберечь его от медленного истечения энергии и жизни.

Азирафаэль устал. И уже почти перестал надеяться на чудо.

…Ангелам не положено на него надеяться — разве что творить… Но этого бывший страж Восточных Врат Эдема сделать сейчас не мог по определению.

Кроули, не дождавшись продолжения, открыл глаза, с сочувствием поглядел на опустошённое лицо друга и, тяжело вздохнув, вновь опустил веки. Он тоже мог бы многое рассказать об усталости. Той самой, что не оставляет сил даже на страх… ну, или почти не оставляет. Но говорить было почти так же тяжело, как и дышать. А главное — говорить не было смысла. Что могли бы сейчас изменить слова, кроме как отнять у двоих измученных существ ещё немного сил, жизненно необходимых для последнего (возможно, в самом прямом смысле последнего) рывка к спасительному пути Наверх?..

Поэтому он просто промолчал. И, доверившись осторожно поддерживающим его рукам ангела, погрузился в зыбкую дрёму, на полшага до настоящего, бывшего сейчас непозволительной роскошью, сна.

Если кто-то из них и надеялся всерьёз благополучно переждать опасный период, то надежда эта не оправдалась. Шум за стеной то и дело возрастал до чудовищного уровня — создавалось впечатление, что там то ли проводятся соревнование по бегу в кастрюлях, то ли идёт ликвидация последствий землетрясения, то ли… Впрочем, остальные идеи были ещё абсурднее озвученных. И каждый раз Кроули напрягался, вскидывая голову и нащупывая валяющий под рукой меч, а Азирафаэль застывал, боясь вдохнуть и с ужасом глядя на кажущуюся такой надёжной стену, мысленно умоляя её продержаться и не выдать их мерзким демонам. Помогали ли эти молитвы или усилия Кроули, но каким-то чудом подозрительно принюхивающиеся обитатели Ада раз за разом проходили мимо.

Но и цена за это была высокой. Лицо Кроули с каждым разом становилось всё бледнее, на нём всё отчётливее прорисовывалась гримаса боли и запредельного напряжения. Дыхание вырывалось из груди теперь уже с явным трудом, словно он тащил на себе гору средних размеров… И гора это, судя по всему, с каждым метром становилась всё тяжелее. Время от времени с перекошенных в кривом оскале губ срывались короткие стоны. Азирафаэль дёргался, испуганно ахал, запоздало вспоминая о травмированных плечах демона, замирал, часто моргая в попытке сдержать слёзы и виновато глядя на кривящегося от боли и раздражения Кроули.

Один раз их почти нашли. Снаружи загрохотали и резко замерли прямо напротив их укрытия шаги — причём издавали явно не одна и даже не две пары ног. И почти тут же раздался торжествующий вой на три голоса. Ангел, прерывисто вздохнув, сжался у стены, бессильно глядя в сторону невидимого прохода. А Кроули, беззвучно застонав, сбросил с плеча удерживающую его руку и рывком, кривясь от боли, сел. Неловко нашарил меч — вслепую, не отводя взгляда от предательницы-стены. И тяжело, шатаясь, сдавленно шипя, начал подниматься на ноги.