Карьера одного борца - Шоу Бернард Джордж - Страница 71

• Предыдущая
• 71/74
• Следующая

- Нельзя составить такой речи, - с раздражением произнес Люциан.

- Может быть, и нельзя. По-моему, она еще больше увеличила бы тяжесть преступления. Но, если его даже и посадят в тюрьму, для меня это будет все равно. Он может утешать себя уверенностью, что я выйду за него замуж, как только он освободится.

Лицо Люциана вытянулось. У него не осталось ни одного аргумента. Он произнес:

- Я не допускаю мысли, чтобы вы позволили обмануть себя. Если он джентльмен, то, конечно, это меняет дело.

- Люциан, - серьезно ответила Лидия, - действительно ли вы думаете, что это существенно меняет для меня дело? Я знаю, существует такая ступень духовного развития, на которой все его прежние поступки должны показаться нехорошими; но ведь ни вы, ни я не достигли этой ступени. Открытие его благородного происхождения не может уменьшить жестокости ни одного удара, которые он когда-то наносил, и, однако, вы допустили сейчас, что это совершенно меняет дело. Вас отталкивала не профессия боксера, нет, это был для вас только предлог. На самом деле вас отталкивал класс, к которому принадлежат боксеры. Итак, мой кузен, я заставлю умолкнуть все ваши возражения: я вовсе не намерена породнить вас с мясником, каменщиком или каким-либо еще мастеровым из той среды, из которой, как вы предупреждали меня, вербуются люди профессии Кэшеля. Подождите минутку. Я хочу быть по отношению к вам справедливой. Вы хотели сказать, что мой друг Люциан гораздо глубже опечален тем, что светоч современной культуры будет принадлежать человеку недостойному.

- Да, я действительно хотел высказать именно это, но только не в столь скромных выражениях. Здесь идет речь о светоче не только современной культуры, но также и природных дарований, соединенных, по счастливой случайности, с высшей степенью цивилизации. И этот светоч выбирает себе спутником жизни человека, совершенно неспособного, благодаря своим вкусам и наклонностям, понять ее или войти в круг ее интересов.

- Выслушайте меня, Люциан. Я попытаюсь объяснить эту загадку, предоставив остальным истолковывать мой поступок, как им будет угодно. Прежде всего, вы должны согласиться, что даже и светоч должен в конце концов выйти за кого-нибудь замуж, чтобы передать детям свои знания. Самым естественным было бы, конечно, выйти замуж за равного. Но так как она, бедняжка, не умеет достаточно ценить и своих собственных достоинств, то предпочитает остановить внимание на простом смертном. Но кто же будет этот смертный? Не ее двоюродный брат, потому что делающие себе карьеру молодые политики должны иметь таких жен, которые помогали бы им женской тактикой, умением делать визиты и вести разговоры. Также и не литератор, как вы только что предположили. Бедняжке и так уже пришлось поработать в качестве помощника литератора, и она вовсе не желает повторять этот опыт. Затем, она до безумия устала от скучного самоанализа и вечного болезненного самоуглубления поэтов, романистов и им подобных. Что касается артистов, то истинные артисты случайно оказались женатыми, тогда как остальные, начитавшись в рецензиях, что они самые одаренные из всех людей на свете, и поверив этому, сделались почти такими же несносными, как и их газетные льстецы. Нет, Люциан, светоч заплатил свой долг искусству и литературе тяжелой работой. В будущем светоч будет наслаждаться как тем, так и другим, но никогда уже больше не будет трудиться в рабочих кабинетах. Вы скажете, что она могла бы, по крайней мере, выйти замуж за человека с привычками джентльмена. Но все известные джентльмены являются или дилетантами в искусстве, обладающими всем эгоизмом профессиональных артистов, не имея в то же время их таланта, или же людьми наслаждения - то есть все они или танцоры, или игроки в теннис, или картежники. Я уже не буду говорить о целом ряде совершенно ничтожных личностей. В глазах светоча даже арена представляет собой лучшую школу для выработки характера, чем гостиная, и кулачный боец является героем по сравнению с тем жалким человеком, который выпускает на зайца свору борзых собак. Вообразите теперь, что этот бедный светоч встречается с человеком, который никогда в течение всей своей жизни не был повинен в самоанализе, который, подобно ребенку, жалуется, когда ему скучно, и радуется, когда ему весело, чего никогда не делает современный человек. И при этом он отличается честностью, храбростью, силой и красотой. Вы удивлены, Люциан, но это так. Вы не отдаете должного наружности Кэшеля. Ему двадцать пять лет, однако ни одной морщины нет еще на его лице. У него нет ни задумчивости, ни поэтического выражения, ни сомнения, ни усталости; годы и самоуглубление не наложили своих отпечатков, как на лица всех других людей. Это лицо языческого бога, убежденного в своей вечной юности. Раз мне нужно в конце концов выйти замуж, то я была бы безумной, если бы пропустила подобного человека.

- Вы безумны, высказывая подобные мысли, - с испугом и в то же время запальчиво вскричал Люциан, вставая со своего места. - Это какое-то ослепление. Вы настолько же не видите его истинной натуры, которая ясна для меня, насколько...

- Насколько вы, Люциан, не можете видеть меня в том виде, в каком я представляюсь людям, ненавидящим меня. Как вы можете быть уверенным, что то, что вы в нем видите, есть его истинная природа?

- Я вижу его таким, каким видит его каждый, кроме вас. Это доказывает, что вы находитесь в ослеплении. Вы знаете - вы должны знать, - что нельзя доверять чувствам в подобном деле.

- Я представила вам доводы, Люциан. Я готова выслушать возражения.

- Возражения! Доводы! Думаете ли вы, что ваше безумие будет меньшим безумием только потому, что вы имеете основание? Безумие, покоящееся на логических выводах, есть самое худшее из всех безумий, потому что здесь не властен рассудок.

Лидия широко раскрыла глаза.

- Люциан, - радостно произнесла она, - вы только теперь начинаете обнаруживать себя. Мне кажется, что это самая остроумная вещь, которую я когда-либо слышала от вас. И это правда - поразительная правда.

Он в отчаянии сел.

- Вы не допустили бы этого с такой готовностью, - произнес он, - если бы мои слова произвели на вас хоть малейшее впечатление. Допустим даже, что все ваши доводы хороши, что же, в конце концов, они доказывают? Если вы действительно презираете занятия джентльменов, то достаточная ли это причина, чтобы относиться с уважением к боксерам? Лучше ли становится арена от того, что гостиная хуже ее? Между прочим, я не поверю, чтобы вы действительно придерживались такого чудовищного мнения. С каким бы презрением отнеслись вы к этому софизму, если бы его употребил я, желая убедить вас.

• Предыдущая
• 71/74
• Следующая