Рассказы (ЛП) - Литтл Бентли - Страница 55

Эд надеялся, что происходящему с ним есть такое же простое объяснение.

Он снова посмотрел на джем на столе и увидел…

…бритвенные разрезы.

Черт, да что с ним такое? Он заставил себя разглядывать линии, пытаясь увидеть их в другом, более невинном свете, но ужасный образ был у него в голове и от него невозможно было избавиться. Эд раздраженно вытер джем тряпкой и бросил её в раковину. Взял стакан и встревоженный пошел обратно в гостиную.

После репетиции Кэти поехала домой, с Линкольн она свернула на улицу Вязов.

Но её дома там не было.

Она замедлила машину, вглядываясь в лобовое стекло. Её дом должен был быть здесь, но было очевидно, что найти его она не сможет, потому что все дома на улице выглядели одинаково: двухэтажные белые постройки с зеленой отделкой и штакетными заборами. Кэти медленно ехала по улице, выискивая почтовые ящики, детские игрушки, номера домов, что-нибудь, что позволит ей отличить один дом от другого, но сходство казалось неотличимым.

Она начала чувствовать страх. Внешне дома выглядели приветливо, но внешнее благополучие скрывало нечто тёмное и явно безумное, нечто заставляющее её нервничать и чувствовать себя крайне неуютно. Проезжая мимо, Кэти смотрела на дома, и их фасады неожиданно показались ей фальшивыми прикрытиями, симпатичными картинками скрывающими гниль и разложение.

Она была уверена, что из окон домов за ней наблюдают.

Теперь Кэти однозначно была напугана, и впервые заметила, что других машин на улице нет и признаков других людей тоже. Она почувствовала себя загнанной в угол, попавшей в ловушку. Кэти знала, что ей нужно бежать, даже если это означало бы возвращение в школу, и прибавила ходу, сворачивая на Вашингтон, но дома там выглядели точно также: типовые копии домов с улицы Вязов. Она сворачивала на Берч, на Джексон, Седар, но дома везде были одинаковые, и через некоторое время Кэти понятия не имела, где находится. Небо было безоблачным и сияюще-белым; на улице не было ни знаков, ни указателей. Вдоль каждой улицы стояли два ряда одинаковых домов.

Она остановила машину и увидела один дом непохожий на остальные. Невысокий, одноэтажный, покрашенный когда-то в ярко-розовый цвет, который давно выцвел в грязно-белый. Кэти вышла из машины и подбежала к дому; поднялась по крыльцу перешагивая через две ступеньки за раз и, распахнув сетчатую дверь, ворвалась внутрь.

В доме была одна комната, огромная, отделанная темными панелями комната, заполненная прекрасным антиквариатом. Возле дальней стены в кожаном кресле с высокой спинкой сидела старуха.

— Подойди ко мне, дитя, — сказала она. Её голос был старым и добрым, наполненным теплыми интонациями любящей бабушки.

Кэти направилась через комнату. На полпути к старой женщине она начала понимать, что прекрасные антикварные редкости вовсе не так уж прекрасны, как ей вначале показалось. Картины в рамках на стене представляли собой сцены пыток и извращений. На накрытых скатертями столиках располагались кандалы, тавро для клеймения и зловещего вида ножи. Сиденья кресел ощерились гвоздями, торчащими остриями вверх.

Старушка улыбнулась. Рядом с ней Кэти заметила металлическое сиденье, на котором покачивалась полная утка.

С неё медленно капало на пол.

— Привет, — неуверенно сказала Кэти.

— Здравствуй, — сказала старая женщина. Вблизи она уже не казалась такой уж ласковой, а её голос не казался добрым. — Хочешь куклу?

Она показала направо, и Кэти увидела сидящую на ковре девочку в белом платье. Девочка хихикнула порочным, знающим смешком. Хитро улыбнулась. «Раз, другой — Фредди идёт за тобой,» — запела она странно соблазнительным голосом. Что-то в том, как девочка выделила слово «идёт», заставило кровь Кэти застыть в жилах.

— А где кукла? — спросила Кэти.

— Я кукла, — сказала девочка, стыдливо опустив взгляд.

— Фредди идёт, — сказала старуха, и казалось, она получала удовольствие, заявляя это.

Тем же путём, мимо извращенных редкостей, Кэти помчалась обратно и выбежала из дверей.

И там был он.

На пороге Кэти остановилась. Неожиданно стало трудно дышать. Она уставилась на монстра на крыльце. Глубоких теней и искаженного света, которые раньше хотя бы частично оставляли его особенности в темноте, не было, и она ясно видела соединяющиеся друг с другом гладкие бугры ожоговых шрамов пересекающих его лицо, отвратительную сеть бесцветной расплавленной кожи видоизменившейся и повторяющей форму мышц его тощей безволосой головы. Он безжалостно улыбнулся: в безгубом разрезе рта — маленькие зубы, бесформенные и обгоревшие.

— Кэти, — прошептал он. — Я пришел за тобой.

Фредди, подумала она, его зовут Фредди.

Прежде чем она смогла пошевелиться, отпрыгнуть, уйти с его пути, монстр оказался возле нее. Рука бесцеремонно обхватила её грудь, и в живот вонзились бритвы, длинные острые лезвия с наслаждением втыкались ей в тело, беспорядочно пронзая органы и артерии. Ухмыляющийся Фредди втыкал свои пальцы-лезвия сильнее, быстрее, выше.

Снова.

Снова.

И снова.

Кэти чувствовала, как из ряда одинаковых разрезов горячими струйками мерно струится кровь, отражая замедляющееся биение её умирающего сердца. Она ощущала тошнотворный привкус крови во рту, чувствовала зловоние желчи в ноздрях. Сквозь головокружительную пелену охватившей её боли, Кэти посмотрела в маленькие безжалостные глаза Фредди Крюгера.

— Приятных снов, — прошептал он, улыбаясь.

Теперь он путешествовал, уезжая очень далеко. Миннесота. Айдахо. Невада. Аризона. Вел свой автофургон, останавливался в маленьких городках, убивал, ехал дальше. От каждого ребенка он оставлял что-нибудь себе на память. Ухо. Зуб. Палец. Он хранил их в маленьком холодильнике в задней части фургона.

Позже он их высушит и нанижет.

Кроме того, в кузове фургона в одинаковых коробках он хранил запас кукол Барби и грузовиков Тонка. Их он использовал для заманивания, предлагая детям игрушки, чтобы они прокатились с ним. Пока куклы Барби срабатывали лучше — девочек он заманил больше, чем мальчиков.

Он доехал до побережья, до самой Калифорнии, где натянул перчатку и вскрыл светловолосого подростка-серфера, выпотрошил его как рыбу и оставил на песке.

Коллекционируя пальцы, носы и коленные чашечки, он проделал путь обратно — Аризона, Невада, Колорадо, Айдахо.

Он вернулся домой довольный, использовал свой ключ, чтобы без предупреждения открыть дверь, заглянул в гостиную и увидел на полу Барбару, лежащую на спине и изогнувшегося над ней молодого мускулистого самца, целующего её в шею. «Наконец-то, мужчина!» — стонала она страстным и хриплым голосом, голосом который он помнил из прошлого, до аварии. «Наконец-то настоящий мужчина!» Эд уронил перчатку, пальцы нестройно звякнули, когда она упала на пол.

Вспотевший, он проснулся.

Тем утром он чувствовал себя виноватым, ему было стыдно за свой сон, и он был почти рад, когда Лиза не осталась на завтрак и уехала пораньше. Барбара вышла, поцеловала его как обычно и села за стол, но он почему-то не мог стряхнуть эмоциональный осадок своего сна и понимал, что немного агрессивен и зол на неё, словно она предала его не только во сне, но и в реальной жизни. В очередной раз Эд заметил, насколько она привлекательна, как хорошо выглядит, и вспомнил, как часто раньше они занимались любовью.

Она действительно этим пожертвовала?

Прекрати, сказал он себе. Ты становишься параноиком.

Но смотреть ей в глаза оказалось сложно, и они завтракали молча.

Прежде чем уехать в школу, Эд облил машину из шланга, чтобы смыть росу, и бумажным полотенцем протер лобовое и заднее стекла. Он открыл переднюю дверь машины, желая кинуть смятое полотенце под заднее сиденье, и увидел нечто заставившее сердце в груди екнуть.

Две коробки сзади, на сиденье.

Одна была наполнена куклами Барби.

Другая — грузовичками Тонка.