Шеф-повар для французского графа (СИ) - Иванова Ника - Страница 8

Все эти мелочи Мишель стал замечать после того, как начал завтракать и ужинать вместе со всеми в столовой. Эжен приложил немало усилий, чтобы уговорить его присутствовать на общих трапезах, а не отсиживаться на кухне. Мишель в который раз убедился, что в особняке живут необычные люди, со своими правилами и жизненными устоями. Они, словно одна семья, такая разношерстная, но очень крепкая. Мишель немного неуютно себя чувствовал поначалу, понимая, что ему позволяют сделать шаг и влиться в эту странную компанию. Он подумал и… сделал шаг. Обитатели особняка, в большинстве своём и за редким исключением, ему нравились. Но именно в этот поздний вечер, Мишель оставил подачу ужина на Жюли, попросил её извиниться перед всеми за него, и направился в свою комнату. Пикантное утреннее происшествие между ним и Эженом спровоцировало «приступ». Мишель кожей чувствовал его приближение и предпочёл спрятаться у себя.

На лестнице он столкнулся с Тьерри и высоким худым, как жердь, мужчиной средних лет. Когда его тёмные прищуренные глаза остановились на лице Мишеля, по телу парня прокатилась волна дрожи. Взгляд мужчины был липким, до жути неприятным. Он словно оценивал кусок мяса на рынке. Мишель стряхнул нахлынувшее было странное оцепенение, поведал Тьерри о своём плохом самочувствии и, ещё раз попросив извиниться перед графом, быстро пошёл к себе.

Его «приступы» не проходили одинаково. Когда Мишелю не удавалось остаться одному, он впадал в сексуальное буйство и помнил всё урывками. Когда же он успевал уединиться, то на него наплывал дикий жар. Он метался по постели, комкая простыни, словно в бреду. Самоудовлетворение не помогало. Мишель плохо воспринимал действительность, а утром не помнил вообще ничего. Спустя годы он понимал, что во время «приступов» ему необходимы эмоции партнёра, и чем они ярче, тем лучше. А когда таких эмоций нет, «приступ» переносится весьма плохо. Но… Просыпаться в чужих постелях и с абсолютно чужими людьми парень не любил ещё больше. После таких пробуждений он чувствовал себя неимоверно грязным, особенно когда начинали всплывать обрывки воспоминаний. Так что в этот раз, как и прежде, Мишель принял прохладный, почти холодный душ, раскрыл окно, впуская ночной ветерок и, благодаря одному чёрному псу не опасаясь внезапных гостей, лёг спать. Точнее, попытался.

Жар вновь сжигал его тело, сердце неистово колотилось, заставляя метаться по постели. Веки Мишеля налились свинцом, голова гудела, словно в ней поселился улей с пчёлами. На полу валялись влажные использованные салфетки, а в комнате витал лёгкий запах, свидетельствовавший о том, что хозяин комнаты ласкал себя. Ночной ветерок играл с тонкими шторами, но почти не остужал разгорячённую кожу. Мишель, мечущийся по постели в истоме, не заметил, как через окно метнулась тень, и в комнату проник человек. Он неслышно сделал несколько шагов и остановился возле кровати, просто наблюдая и сохраняя молчание. Потом он вытащил из кармана брюк длинный тонкий шарф и шёлковую маску для сна. Мужчина улыбнулся и в мгновение ока связал руки Мишеля над головой шарфом, притянул их к деревянному изголовью кровати. Его губы накрыли рот парня жарким поцелуем, а проворные пальцы шустро надели на глаза маску, не дав рассмотреть неожиданного гостя. Мишель испуганно замер, ненадолго придя в себя, и часто-часто задышал.

─ Не бойся, ─ прозвучал в тишине спальни смутно знакомый голос, и жаркие губы начали своё путешествие по напряжённому телу.

─ Не надо, ─ прошептал Мишель, силясь избавиться от пут и прикосновений чужих рук, которые вслед за губами незнакомца, пошли в наступление и теперь посылали по телу волны облегчения. По правде говоря, этот голос вызвал в его душе новую бурю, новую волну страсти и теперь перед парнем стояла неразрешимая задача ─ сопротивляться дальше или… Жаркие губы, накрывшие его стоящий по стойке «смирно», как гвардеец на посту, член решили всё за него.

Губы ночного гостя двигались умело. Язык шаловливо поиграл с нежной чувствительной головкой, скользнул ниже, покружил. Член Мишеля нежили, как сладкую карамельку, вызывая в его голове взрывы ярких фейерверков, как в День Независимости. Он стонал и выгибался, насколько позволяли его путы. Сколько длилась эта сладкая мука, Мишель не знал, но в один момент его накрыло так, что перехватило дыхание. В тот же миг шею пронзила острая боль, которая сразу слилась с наслаждением, вышибив сознание Мишеля из реальности. А потом волна неги унесла его в спокойный и безмятежный сон. Гость вновь улыбнулся, лизнул напоследок два едва заметных прокола на тонкой шее, затем осторожно провёл кончиком языка по скуле парня, дотронулся до припухлых и искусанных губ. Потом мужчина быстро отвязал руки Мишеля, поцеловал запястья и исчез из комнаты, так же тихо и незаметно, как и появился.

Утром Мишель проснулся и, раскрыв глаза, прислушался к себе. Он чувствовал себя прекрасно. Можно было сказать, что даже великолепно. В теле бушевала энергия, едва ли не била через край. Он понял, что проспал завтрак, и если его никто не разбудил, значит, Жюли справилась сама. Мишель, предполагая, что может вовремя не проснуться, оставил для неё инструкции. Девушке оставалось лишь достать приготовленное из холодильника и довести до ума. Даже десерт для графа уже был готов. Мишель сладко потянулся и легко вскочил с постели. Он нырнул под тёплые струи воды, провёл по своему телу ладонями и тут вспомнил, что ночью был не один. У него мигом покраснели уши и загорелись щёки. Мишель опустился на пол душевой кабинки, с отчаянием запустив пальцы в мокрые волосы. Он не видел того, кто помог ему справиться с волнами накатывающегося возбуждения. Мужчина подарил ему разрядку и покой, не позволив себе зайти с находящимся в странном состоянии парнем слишком далеко. Догадка о таинственной личности гостя вводила в смятение и непонимание. И Мишель теперь задавал себе вопрос: «Что теперь делать дальше? Как смотреть в глаза… Эжена?»

Ни до ужина, ни во время граф не обмолвился и словом о своём ночном визите. Он лишь лукаво смотрел на Мишеля поверх тонкого хрустального бокала с игристым вином и таинственно улыбался, приводя юношу этим в ещё большее смятение. Так они и сидели, ужинали, слушали, как обменивались привычными шутками Абрахам и Тьерри, отпускал ехидные замечания Филипп о некоторых известных личностях, которые вновь где-то отметились, спокойно отвечал на вопросы Аками. Эжен, лишь ненадолго отводя взгляд от лица Мишеля, сдержанно отвечал на сухие реплики очередного гостя. Им был тот самый неприятный тип, которого сопровождал Тьерри и который окинул Мишеля противным взглядом. Мужчину звали Матеуш Врочек, он приехал по делам из Праги и был доверенным лицом старого друга графа де Ландри. Хотя лично Мишель с таким господином дел иметь не стал бы. Слишком скользкий и неприятный тип, который то и дело бросал в его сторону косые взгляды, в которых сквозило любопытство и что-то ещё, отчего становилось страшно и бежали трусливые мураши по коже. Если бы не присутствие Врочека, ужин можно было бы считать интересным и волнующим, так как лукавые взгляды Эжена были куда более приятными и… интригующими.

Мишель уже поднимался к себе, когда его перехватила Жюли и передала просьбу графа принести в кабинет кофейник и что-нибудь вкусненькое к нему в придачу. Удивления эта просьба не вызвала, так как была втайне ожидаема. Вероятно, граф хотел поговорить. Впрочем, так же как и сам Мишель. Он не любил недомолвки. Спустившись вниз, возле дверей столовой юноша нос к носу столкнулся с тем человеком, с которым встречаться точно не хотел. Худая фигура Врочека мешала проходу, заставляя Мишеля остановиться и вперить взгляд в лицо мужчины. На губах того тут же расцвела противная ухмылка.

─ Я уж подумывал идти тебя разыскивать, ─ медленно произнёс мужчина по-английски.

─ Что вам нужно, мистер Врочек? ─ Мишель проигнорировал панибратское обращение и обратился к мужчине так же по-английски, так как французский гостя оставлял желать лучшего.