Услышь моё молчание (СИ) - Иванова Ника - Страница 11

− Не смей, сучонок! — раздался совсем рядом громкий крик Удава и Герман поднял голову, чтобы встретиться глазами с чёрным дулом пистолета. Сердце пропустило удар, а потом… Артур налетел на него как смерч, осыпая градом ударов. Сначала бил просто кулаками, потом в ход пошли ноги, обутые в дорогие ботинки. Оглушённый Герман ещё пытался защититься, но вскоре нестерпимая боль накрыла его с головой, и сознание ускользнуло в спасительную темноту.

Возвращаться не хотелось, но тупая боль во всём теле заставила застонать и открыть глаза. Вместо снега, окроплённого кровью, знакомый белый потолок, те же обои на стенах и большое окно. Снова нелегальная клиника плешивого доктора. Шорох сбоку заставил повернуть голову. В висках тут же застучало, заставив прикрыть веки.

− С добрым утром, красавица моя, − прозвучал слишком бодрый голос Артура.

− Если ты здесь, тогда какое оно к чёрту доброе, − тихо ответил Герман, с трудом разлепив опухшие губы. Несколько весьма точных ударов Артура хорошенько подпортили их. Герман попытался сделать глубокий вдох, но грудь неприятно заныла. Наверное, и рёбрам досталось. Он хотел поднять руку и вдруг понял, что привязан чем-то к кровати. Широкие ремни на запястьях, так в дурдоме буйных привязывают. Н-да.

− Не делай резких движений. Тебе хорошо досталось, да и операция была только вчера. Швы могут разойтись, − предупредил Артур. Он сидел в кресле рядом с кроватью, по-хозяйски развалившись и закинув ногу за ногу.

− Какая операция? — неужели ему досталось серьёзнее, чем он подумал в первый момент пробуждения.

− Ты у меня теперь девочка Эммочка, − губы Артура расплылись в издевательской улыбке. ─ Сверху девочка, снизу мальчик.

− Что ты несёшь?

− А ты присмотрись к своей груди. Второй размер как раз то, что мне нравиться в женщинах.

− Что ты сделал, сволочь? — с ужасом прошептал Герман, разглядывая то, чего не должно было быть. На его груди виднелись два небольших холмика, прикрытых одеялом. — Нет. Ты не мог…

− Почему? — хмыкнул Артур. — Я же должен был тебя наказать? Должен! И я решил, что с мальчиком у меня опыт уже был, а вот с трансом ещё нет.

− Псих… Ненавижу, − прошептал Герман и отвернулся. Видеть физиономию Артура было невмоготу, хотелось зубами вцепиться в глотку и рвать, рвать… пока не сдохнет. За отца, за себя, за Стаса. — Куда вы дели тело Стаса?

− Туда же, куда деваем и тела шлюх после наших забав. Удав имеет кучу полезных знакомых, даже в крематории, − в голосе Артура прозвучало довольный смех.

− Для тебя это так просто, да? Убить человека? — медленно повернул голову Герман, словно опасную тварь, разглядывая своего мучителя.

− Я не убиваю лично. Для этого есть мальчики и Удав. Я люблю смотреть.

− Откровенничаешь, значит, уже списал. Я тоже умру, когда ты наиграешься. Надеюсь, хоть меня-то убьёшь сам? Или мальчикам отдашь?

− Тобой я ещё долго не наиграюсь, − подался вперёд Артур, вглядываясь в бледное, со следами побоев лицо Германа. — У меня столько идей ещё нереализованных. Миллион.

− Не боишься, что твой доктор запишет всё, что ты сейчас болтаешь, и сдаст тебя?

− В этой комнате камер нет, малыш. В других есть, ты прав, в этой нет. Мы с ним подельники. Зелень вместе косим, и он знает, что со мной играть не надо.

− Подельники, − усмехнулся Герман. — Не мелковато для тебя?

− Всё зависит от информации, а у доктора бывают интересные клиенты. Все моё состояние заработано путём шантажа богатеньких лохов. Как говориться: любишь развлекаться, люби денежки платить.

− Плетёшь паутину как паук и ловишь наивных глупеньких богатых деток, чтобы родители платили, да?

− В кого ты такой умный-то? — бросил хмурый взгляд на него Артур.

− В отца.

− Согласен. Умный был мужчина, вот только и его баба за яйца взяла. Не просчитал он Альбинку вовремя, а исправить ситуацию она ему не дала. Ты знал, что он хотел на развод подать?

− Нет, − устало ответил Герман. Вялость накатывала вместе с волнами ноющей боли.

− Значит, тебе рассказать не успел. Ладно, отдыхай. Сейчас Кешку пригоню, пусть укол сделает. — Артур встал и пошёл в сторону двери, когда Герман решился.

− Артур, подожди!

− Что? — нехотя повернулся тот.

− Я хочу с тобой договор заключить.

− Даже так? И что у тебя есть, чего я не могу получить?

− Ты же хочешь покрасоваться со мной перед своими знакомыми? Хочешь выставить меня своей любовницей? Ведь так?

− Это было бы забавно, − согласился Артур, всё также стоя у двери.

− Но ты опасаешься, что я могу выкинуть фортель. Я могу дать слово, что буду делать всё, что ты хочешь.

− С чего такое смирение, малыш? На тебя это не похоже, − заинтересовано произнёс Артур и вернулся к кровати.

− Взамен я хочу, чтобы ты оплатил долг Стаса в его конторе. Ты ведь знаешь о кредите?

− Конечно, знаю. Только зачем мне это нужно? Я и так смогу заставить тебя делать всё, что мне захочется.

− А я всегда смогу найти способ сдохнуть, Артур. И даже твои мальчики не смогут удержать. Зубами вены перегрызу. Тебе любой психолог скажет, что если человек хочет покончить с собой, способ он найдёт, − холодно процедил Герман, глядя в сузившиеся глаза Артура. Он блефовал и надеялся, что Шерстобитов поверит, ведь одна попытка суицида была. Пусть спонтанная и непреднамеренная, но она была. Артур не знал, что Герман дал слово выжить тому, чьё доверие не мог обмануть. Мёртвым не лгут.

− И ты мне поверишь на слово? — скептически поднял бровь Артур.

− У меня есть выбор? Я лишь надеюсь, что хоть раз в жизни ты сможешь сыграть честно.

− Только ради тебя, малыш. Ты мог бы из меня верёвки вить, если бы только захотел. Что ты в нём нашёл? Иевлев ведь был обычным солдафоном, − Артур подошёл ближе, склонился над Германом, уперев ладони по стороны головы.

− Стас человеком был, Артур.

− А я?

− Ты? Я не знаю, − покачал головой Герман.

− Я — хищник, малыш, и ты имел несчастье попасться мне на глаза. Знаешь, не пригласи Альбина меня на свадьбу, быть может, ты сейчас был женат на своей блондинке и вполне счастлив, но… Я глаз не мог оторвать тебя тогда. Ты так вертел своей упругой попкой, что мне хотелось натянуть тебя прямо посреди зала.

− Я просто танцевал, Артур, и никого не провоцировал.

− Но я загорелся. Всё время мечтал о тебе и решил, что обязательно добьюсь своего. Так или иначе, ты всё равно оказался бы в моей постели.

− Тебе лечиться надо, − сглотнул Герман, глядя в сумасшедшие глаза мужчины, превратившего его жизнь в ад.

− Поздно, малыш. Я давно перешёл грань дозволенного и, поверь, мне нравится моя жизнь, − Артур быстро наклонился и впился жадным поцелуем в губы Германа. Потом слизнул выступившую кровь, ухмыльнулся и быстро вышел.

Герман закрыл глаза. Сил бороться почти не осталось. Он прекрасно понимал, что пытаясь договориться с Артуром, давал ему ещё один козырь против себя, ещё один рычаг воздействия, но иначе поступить не мог. Смерть Стаса легла на его душу тяжким грузом. Герман считал себя виноватым, ведь без него Иевлев, возможно, смог бы уйти, забрать семью и скрыться. Стас мог один сбежать и попросить помощи у дяди Романа. Но… он никогда бы его не бросил. Не тот человек был майор Иевлев. Да и оба они понимали, что уйди Стас один, у Артура было бы только два выхода. Он мог догадаться о сговоре и тогда Германа либо перевезли бы в неизвестное место, либо убрали бы. Кто-то из них всё равно бы погиб и то, что в живых остался именно он, Герман, ничуть не облегчало его жизнь.

Как ни странно, но Артур выполнил обещание, закрыв долг бывшего охранника в агентстве. Даже расписку с печатью привёз, чтобы показать Герману. Маленькая Злата и её прабабушка были в относительной безопасности, по крайней мере, за долги их никто не выселил бы из квартиры. Оставалась надежда, что пожилая женщина протянет ещё достаточно, чтобы успеть пристроить малышку. Герману же не оставалось ничего другого, как сдержать обещание. Артур вошёл в раж и развил бурную деятельность. Однажды во двор загородного дома въехала смешная яркая маленькая машинка, из которой выпорхнуло… нечто. Метр с кепкой роста, длинные блондинистые волосы, розовые обтягивающие брючки на стройных ножках, обутых в такие же яркие сапожки на высоком каблуке и короткая шубка из непонятного зверя искусственного происхождения. Герман из окна спальни с удивлением рассматривал странное существо. Назвать его девушкой почему-то язык не поворачивался, ибо что-то мешало глазу. Наверное, отсутствие вкуса и кричащий наряд, а может, чрезмерная, просто-таки бросающаяся в глаза манерность в жестах и движениях.