Телохранитель - Дитц Уильям Кори - Страница 16
- Предыдущая
- 16/57
- Следующая
— Снимите кепку.
Я снял.
Охранник посмотрел на мою голову и кивнул.
— Надевайте.
Потом повернулся к своей напарнице:
— Все в порядке, Герт. У этого малого в голове столько металла, что хватило бы на челнок класса А. Пусть проходят.
Уставившись на мою голову, будто отродясь не видали голов, женщина кивнула и пропустила нас в зал ожидания к остальным пассажирам. Зал был обставлен низкой, раболепной мебелью, как и весь космопорт. Андроиды держались вместе, будто для взаимной защиты, остальные разбрелись по залу. Саша вздохнула.
— Вот тебе и маскировка.
— Сожалею, — ответил я, но не слишком-то огорчился. У глупости есть свои преимущества: меньше беспокоишься.
Я огляделся. Интересно, что я чувствовал, когда в первый раз отправлялся в Черную Бездну? Тогда я был гораздо моложе — судя по официальным документам, мне было девятнадцать, — так что, само собой, я боялся. Боялся учебного лагеря для новобранцев в невесомости, боялся неизвестного, боялся умереть. Впрочем, я до сих пор боюсь умереть, сам не знаю почему, ведь жизнь — сплошное мучение. Голос Саши вернул меня к реальности.
— Макс!
— Да?
— Назвали наши имена.
— О, прости.
Вслед за остальными мы направились к двери, спустились по лестнице и вышли на погрузочный пирс. Мужчина в синем комбинезоне с названием «ФЕНА», вышитым над левым нагрудным карманом, оторвался от своего портативного компьютера, когда мы подошли, и поднял голову. На шее у него болтались защитные наушники, а на ногах были черные строевые ботинки с розовыми шнурками. Он указал на прижатые к краю пирса грузовой модуль и поддерживающий его автопогрузчик.
— Ваша карета ждет. Я буду называть имена. Пожалуйста, занимайте отведенные вам трубы. Аароне, труба номер один. Аксель, труба номер два. Беннинг, труба номер три. Купер, труба номер четыре…
Саша изумленно покачала головой.
— Сколько времени провела в космосе, но ничего подобного не видала.
Мне стало обидно.
— Извини, но деньги на расходы были у тебя, а за 800 долларов ничего лучшего не нашлось.
Саша примирительно улыбнулась, встала на цыпочки и поцеловала меня в щеку.
— Не бери в голову, Макс. Труба номер четыре — это прекрасно.
Я коснулся щеки. Мне показалось или то место, куда Саша поцеловала меня, было действительно теплее остальной кожи? Я хотел что-то сказать и поблагодарить девочку, но пока собирался с мыслями, она уже спустилась в трубу. Вскоре назвали и мое имя. Я огляделся. Парень в зеленой спортивной куртке нигде не маячил.
Я подошел к грузовому модулю и заглянул в трубу номер двадцать четыре. Пахнуло дезинфекцией. Присев, я оперся руками о холодный бетон и прыгнул. Пол — как стены, мягкий и упругий — спружинил под моими ногами. Внутри было пусто, если не считать маленького, почти миниатюрного телеэкрана, наушников с микрофоном и непонятного сооружения из трубок высотой в пояс. Я еще раздумывал, что же это такое, когда чей-то голос произнес: «Приятного полета», и над моей головой захлопнулась крышка. Минуту стояла темнота, как в могиле, потом разлился желтый свет — зажглась встроенная в крышку лампа.
Грузовой модуль дернулся, качнулся и поехал к кораблю. В это же время включился экран и появилась женщина приятной наружности, из нештатных. Неумело натянув наушники, я успел услышать большую часть речи.
— …присоединиться к нам на борту «ФЕНА Аэро». Сейчас ваш пассажирский модуль погрузят на один из лучших кораблей нашей компании, а затем поднимут на орбиту. Полет к «Старос-3» займет около двух часов. Если вы желаете воспользоваться катетером, пожалуйста, сделайте это сейчас, так как предохранительная система ограничения затруднит передвижение во время полета.
Теперь я понял, что это за сооружение, и твердо решил им не пользоваться. Женщина продолжала говорить:
— …проблем медицинского характера, пожалуйста, уведомите экипаж корабля через головные телефоны, и он обеспечит готовность медицинского персонала встретить вас, когда мы состыкуемся со «Старос-3». Итак, устраивайтесь в своих каютах и наслаждайтесь путешествием.
Каютах? Это что, шутка такая? Моя с позволения сказать «каюта» — всего лишь переоборудованная труба для перевозки почты, недоступная во время полета и открытая для всяческих опасностей. Не говоря уж о том, что здесь даже у нормального человека за считанные минуты разовьется клаустрофобия.
Вселенная дернулась, когда наш автопогрузчик остановился, потом снова пришла в движение, когда грузовой модуль толкнули вверх в брюхо челнока, где подключили к корабельным системам жизнеобеспечения. Из сопла рядом с моей головой зашипел кислород, ледяной струей погладил щеку и скользнул по шее.
То ли кислородный поток перемешал воздух, то ли еще что, но из всех углов и закоулков трубы, пересиливая дезинфекцию, поднялся тяжелый запах пота, рвоты и бог знает чего еще. Жуткая вонь ударила в ноздри, и я закашлялся.
Систему ограничения привели в действие без предупреждения. Набивка выдвинулась внутрь, и стало тесно, а затем я был заключен в мягкие, но крепкие объятия, которые вообще не позволяли двигаться. Но законы физики остались, и я почувствовал дополнительные пол-g, когда челнок разогнался на взлетной полосе и оторвался от земли. Хотя я не видел, что происходит снаружи, я миллион раз наблюдал взлеты по телевизору и знал, как это должно выглядеть. Ну, или думал, что знаю.
В отличие от космических челноков 1990-х, современные используют для взлета стандартные взлетно-посадочные полосы. Уже в воздухе, для того, чтобы достичь скорости, в двадцать пять раз превышающей скорость звука, или более 17000 миль в час, применяются турбореактивные двигатели. Хитрость в том, чтобы на низких скоростях сжимать воздух турбинами, а на более высоких — силой набегающего сверхзвукового воздушного потока. Или как-то иначе? Ну, в любом случае ракетные двигатели включаются при скорости около 11000 миль в час и разгоняют челнок до 17000 миль в час и таким образом выводят на орбиту.
Свою роль сыграли и новые высокопрочные, температуростойкие материалы, идущие на корпус, и сложные технологии охлаждения оболочки самолета. А все вместе сделало полеты на орбиту такими же обычными, как рейс из Лос-Анджелеса до Нью-Йорка сто лет назад. Если, конечно, вы летите не в хваленой трубе для перевозки почты, чего я никому не советую. И как я помню эту чушь, а более простые вещи забываю? Ну, я уже говорил: черт его знает.
Короче, двигаться я не мог, единственным развлечением была бесконечная реклама, которую «ФЕНА Аэро» крутила по видео, и неудивительно, что я почти сразу заснул. А проснулся от легкой тошноты, вызванной невесомостью, как раз перед слабым толчком — стыковкой челнока со «Старос-3». На экране снова появилась женщина. Она прямо-таки светилась от счастья.
— Добро пожаловать на «Старос-3». Приготовьтесь к недолгому ожиданию, во время которого ваш модуль выгрузят и направят в один из шлюзов обиталища. Когда шлюз будет герметизирован и давление выровнено, дверь откроется, и вы сможете выйти. От имени «ФЕНА Аэро» и экипажа корабля благодарю вас за оказанное нам доверие.
Женщину сменила прямая трансляция стыковочного процесса. Приятно видеть то, что происходит на самом деле. Мой желудок резко сжался, когда модуль освободили из грузового отсека челнока и подтолкнули к шлюзу обиталища. Толкал одноместный буксир — сани с управляемыми ракетными двигателями, но для этой задачи вполне подходящие. А задача была сложнее, чем казалось на первый взгляд, так как обиталище вращалось, и оператору приходилось это учитывать.
Когда мы оказались внутри шлюза, автоматические грузозацепщики захватили модуль и водворили его на место. После этого наступила пауза в сорок минут, когда в шлюз заталкивали модули с более важным грузом, вроде еды, воды и туалетной бумаги. Затем последовала тридцатиминутная пауза — техники ремонтировали неисправный люковый механизм, и еще пятнадцать минут ожидания, когда люк закрылся и в шлюз накачивали воздух.
- Предыдущая
- 16/57
- Следующая
