Принцесса для психолога (СИ) - Матуш Татьяна - Страница 116

По правую руку лица были сплошь незнакомыми, да и откуда. "Лучшие люди", главы самых знатных родов, числом четырнадцать. Бороды топорщатся, хафаны расшиты золотом, глаза хищные, как у клинохвостов. Все правильно, эти — точно своего не упустят.

Ну и жрецы, куда же без них. Ни на свадьбу, ни на казнь.

Шекер держала глаза долу, как положено хорошо воспитанной дочери Хаммгана, но смотреть из под ресниц ей никто не мешал, да и уши хоть и завесили золотом так, что мочки оттянуло, но заткнуть не догадались.

На нее смотрели с недоумением. Евнухи — те были уже в курсе дела и перешептывались о своем, а Лучшие люди даже не скрывали изумления. Почему нефритовый зал, а не тронный. Почему нет Священного кесара и его Равноправной кесары. И, наконец, кто эта женщина, укутанная по самые глаза в узорные покрывала, почему заняла это место.

А, главное — чего им ждать? Только бы не повысили налоги!

— Люди Шариера, — голос жреца в церемонных золотых одеждах был негромким, но умудрился мгновенно завладеть вниманием всех, кто был сейчас в зале. — Благодарю за то, что пришли разделить горе и надежды кесарии.

По залу словно пробежал ветерок, легкий и зябкий, как недоброе предчувствие. В следующий миг оно оправдалось.

— Скорбную весть принес я вам. Священный кесар, избранник Святого Каспера и Равноправная супруга его покинули этот мир и пребывают ныне в небесных чертогах. Облака им под ноги…

Жрец опустил голову и начал молитву, которая полагалась по случаю ухода правителя.

Шекер ее не знала, но, похоже, она здесь одна была такая несведущая. Волна удивления, охватившая зал, быстро схлынула, обернувшись знакомым и успокаивающим речитативом. Голос жреца то поднимался к самому потолку, то опускался вниз и почти шептал, рассказывая, как тяжела доля правителя, какой нелегкой тропой идет он к Небу, как много на ней препятствий и соблазнов — и как радостно встречают преодолевшего их все там, где заканчиваются земные дороги.

Священный кесар Янг Шамель и Равноправная супруга его, вне всяких сомнений, дошли до Врат и были приняты…

Девушка не заметила, как жрец отступил в тень, уступая слово незнакомому сухопарому мужчине преклонных лет:

— Святой Каспер не оставил свой народ, — заговорил он. Его голос был совсем другим, сухим, словно надтреснутым. Он никого не завораживал, не успокаивал и не убеждал. В нем слышалась усталость. Но была и сила, с которой следовало считаться. — Нас ждут нелегкие времена, но, Благословением Неба, смуты не будет. Ибо, уходя облачной тропой, Священный оставил на земле свое продолжение, плоть от плоть и кровь от крови. Маг подтвердил, что вот эта молодая женщина, любимая наложница Священного, носит ребенка. Это — сын, и в положенный срок он придет в мир, чтобы принять кесарские регалии.

Шекер кожей чувствовала прожигающие ее взгляды: заинтригованны, прикидывающие, опасающиеся, безразличные — и задним числом порадовалась, что одежда ее так прочна. Похоже, Зара, сама не зная, оказала ей вторую услугу.

Может быть, стоит поблагодарить ее за это? Например, оставить в живых… Или — нет, это слишком много за такую мелочь. Мавзолея из золотистого мрамора будет достаточно.

Шекер все утро готовилась к тому, что церемония будет долгой. Сейчас они все расскажут, как искренне скорбят по безвременной кончине правителя, ушедшего так внезапно… Потом, по одному, будут подходить к Шекер и, в присутствии жреца, на амулете клясться в верности будущему кесару.

Клятвы длинные, условий много… До полудня, а то и до вечера.

Царевна с иронией подумала, что, будь она и вправду в тягости, ребенок всего этого действа мог и не пережить… может, в этом и смысл? Чтобы еще в утробе матери отбирать для трона самых выносливых.

Голоса сливались в неясный гул. Ночью Шекер почти не спала… теперь расплачивалась за это. Узорные колонны покачивались в такт плавным речам, в которых меду и яду было поровну.

Громкий и звонкий удар гонга разбил полусонное состояние, как камень, брошенный уверенной и сильной рукой разбивает цветной витраж — с шумом осколки ссыпались на пол.

Шекер встрепенулась, считая удары. Один — все спокойно и безмятежно в Шариере, жители могут заниматься своими делами. Небо не падает, твари из Бездны не лезут. Два — молитесь о здоровье и благополучии правителя, ибо он болен или в плену. Три — Священный кесар завершил свой земной путь и надлежит терпеливо ждать, что станет с кесарией… Четыре — избран наследник. Пять — объявлена война. Шесть — войско вернулось с победой…

А гонг все звонил и звонил. Шекер потеряла счет ударам и терялась в догадках — что происходит. О таком Зара не рассказывала, даже в редкие часы откровенности, когда вторая набивка в ее кальяне подходила к концу и она начинала путать Шекер со своей матерью, сестрой или даже нерожденной дочерью.

Слуха ее достигло тихое, как вздох, но исполненное благоговения и ужаса:

— Шарияр… Шарияр вернулся. Царь — ястреб!

С неба сыпался пепел. Густо, так, что трудно было дышать. Земля обдавала холодом, костры помогали мало, люди на равнине мерзли. Кто-то догадался прихватить с собой теплую одежду, а кто-то выскочил, в чем был.

Маркиз растянул над равниной тонкую водную линзу, чтобы немного обезопасить людей и собрать побольше здешнего неласкового солнца — это помогло, но держать такие щиты долго не удавалось еще никому. Кроме Святого Древнего Натана, конечно, но это было давно и неправда. Священные тексты — сплав поэзии, морали и тонких манипуляций, а не инструкция по применению.

— Разместиться в городе тоже нельзя? — уточнил Марк.

— Города, считай, нет. Домов нет, теплой одежды нет, продуктов нет. И лодок тоже нет. Землю тряхнуло, прибой был сумасшедший. Разбил все, что болталось у берега. Сети, которые сушились — тоже смыло.

— И сколько здесь таких… ошеломленных перспективами?

— Навскидку — больше пяти тысяч. И многие из них ранены. Верна с ног падает, держится на стимуляторах. Объяснил бы ей, что все это бесполезно. Как только у меня кончится резерв на линзу — все эти люди на равнине — трупы, без вариантов. Здесь ведь… может и дождь кислотный пойти.

— Я могу подключится к линзе, — Рами был тих и чувствовал себя виноватым, но… не слишком. Упрямства в высочестве было гораздо больше, чем вины. — Ночью подержу. И подогрею, сил хватит.

— Сила есть, ума не надо, — Марк шевельнул пальцами, подзывая Нари. — Скажи, зеркало у вас где было? В подвале?

— Под стеной, — мгновенно сообразил Нари, — и не зеркало, а зеркала. Два. Одно еще не устанавливали.

— Хоть одна хорошая новость… Два зеркала, даже если первое выработало свой ресурс процентов на восемьдесят, а так оно и есть, иначе бы нового зеркала никто не заказывал… Все равно, должно хватить. Правда, по самой границе, но тут уж ничего не поделаешь, придется рисковать. Снимай эту свою тряпку!

Нари вздрогнул, но к платку, закрывающему лицо, не потянулся. Марк закатил глаза.

— Руку давай. Левую.

Давить голосом, силой и политическим весом, как старший Дженга, Марк не умел никогда. Но приказывал так, что ты сначала подчинялся, и только потом начинал соображать, что же такое отмочил.

Перехватив его за запястье, Марк шевельнул локтем и на ладонь скользнул тонкий нож — юкка, почти точная копия той, прежней.

— Что вы собираетесь делать, ваше высочество?

— Да ничего особенного, — "высочество" Марк пропустил мимо ушей, — просто немного облегчить нам всем задачу.

Ладони украсилась глубокими царапинами. Кровь смешалась и тонкой струйкой стекла на землю.

— Беру тебя в свой род и нарекаю кровным братом. Имя тебе отныне — Нарима Винкер.

— Ата? — тихо, хрипло выдохнул Нари, не веря своим глазам. Но стынущая на холодном ветру струйка крови из разрезанной ладони и тихая, саднящая боль лучше всяких слов убеждали его, что это правда. У него снова есть имя. — И я имею право на два меча?