Принцесса для психолога (СИ) - Матуш Татьяна - Страница 69

Нари открыл рот для ответа, но в этот момент прямо у его ноги ударил в землю тяжелый арбалетный болт.

— Рвем отсюда, — крикнул Руслан и потянул его к реке.

— Ты куда? Тропа там!

— Сдурел, принц?! Их тут десяток, и с арбалетами, нас перестреляют, как в тире. Давай за мной, герой.

Неизменным десантным ножом Руслан в один взмах перерезал веревку, оседлал плот, подхватил короткое, плохо оструганное весло. Нари приземлился сзади. Второй болт, воткнувшийся прямо в дерево, убедил их, что все они делают правильно. Плот качнулся и отчалил.

— Ма-а-ать моя!

Секунда понадобилась Руслану, чтобы понять, что он недооценил речку. Может, проще было схватиться с черными старателями — и пофигу, что против десятка арбалетов с ножом и палкой?

Скорость они набрали сразу какую-то нереальную.

Весь прошлый опыт сплавов говорил Руслану, что если плато плоское, как стол, то серьезных порогов тут быть не должно… Но жизнь любит удивлять.

Похоже, из-за того, что извержений тут было чуть больше, чем до черта, лавовые потоки образовали ступени. Кто-нибудь катался в тазу по лестнице? Нет? Очень правильно делали, абсолютно здоровая психика и хорошо развитый инстинкт самосохранения. Обычно, такие и выживают.

Они с принцем с размаху влетели в совершенно жуткий зигзагообразный поворот под девяносто градусов, с "горкой". Руслан отчаянно заработал веслом, пытаясь убраться от правого берега, на который их сносила мощная, почти неодолимая сила течения. Сзади шуровал принц и, похоже, делал что-то нужное — на "горке" они оказались посередине и с воплем, в фонтанах ледяных брызг, обрушились вниз…

Комната Выбора оказалась небольшой. Шагов пять в длину и шесть в ширину. Окно под самым потолком, совершенно темное. Даже звезд в нем не видно — интересно, почему? Курильница, простая, без украшений, стояла посреди комнаты на треноге. Тонкая струйка дыма винтом поднималась вверх. Когда налетал ветер от окна, она рассыпалась едва видимыми спиральками, а потом собиралась в изящный вензель, и он плыл к потолку медленно, величественно, с каждым мигом теряя совершенную форму и изящество и обращаясь во что-то иное. Чудеса без магии. Картины без художника…

Это было настолько красиво, что Рами засмотрелся.

Пахло дымом. Самым обычным, так пахли сухие ветки, которые Обжора подбрасывал в костер во время их вылазок в горы. Принц потянул носом, стараясь по дыму определить состав смеси в курильнице. И с удивлением понял, что это никакая не смесь. Самый обычный дым от самых обычных щепок.

Что теперь? Должны появиться камни? Но их пока не было, и это логично. Как дать ответ, пока не задан вопрос.

— Здравствуй, сын двух отцов…

Голос был таким тихим, что казался плодом воображения. Рами так бы его и определил, если бы не слова.

— Здравствуй. Почему — сын двух отцов?

— Я это виж-ш-ш-у. Соверш-ш-енно отчетливо. Странно, что не видит никто другой…

— На то ты и сверхъестественное существо, чтобы видеть больше других.

Змей обозначился в дыму, не существом из плоти — а просто намеком, тонким абрисом. Огромная голова, похожая на голову ящерицы тиа, которую увеличили раз в сто и снабдили гнутыми, острыми, тонкими но, похоже, вполне рабочими рогами.

Змей… бодается?

Мысль оказалась такой шокирующей, что весь страх вымела из головы начисто.

Принц с любопытством принялся рассматривать Покровителя: чешуи не было, была кожа на которой проступали узоры, похожие на тиснение. Вытянутая треугольная морда заканчивалась двумя отверстиями, которые чуть-чуть, почти неощутимо шевелились.

То есть он — дышит? Или… нюхает?

Глаза оказались неожиданно яркими, темный кобальт смешивался в них с расплавленным янтарем в пропорции девять к одному… из этих глаз, воистину, смотрела вечность.

— Нравлюсь?

— Нравишься, — пожал плечами Рами, не видя смысла скрывать очевидное.

— Не напугал?

— Меня? — принц не выдержал и засмеялся, — у меня отец оборотень, дядя — маршал, а мама — вообще из Кайоры.

— Твоя стихия — огонь. И насколько ты в ней хорошшшш?

— Пройду Выбор, буду лучшим.

— Нескромно…

— Зато честно.

Голова Змея парила над курильницей то уплотняясь почти до материального состояния, то становясь почти сном или смутным воспоминанием. Он смотрел на принца, а принц смотрел на него. И оба молчали. Ждали…

— Ты знаешшшь, юный маг, что чем сильнее дар, тем труднее выбор? — спросил, наконец, Змей.

— Это справедливо. Сильный дар не должен достаться слабому.

— Готов проверить, насколько ты силен?

— Я же здесь.

— Хорошшшшо… Вот мое условие, юный маг: два отца — это много. Одного ты отдашшшь. За дар. Тем более, один из них пытался сжульничать. Помешшшшать свободному выбору. Это будет справедливо. Ты же любишь справедливость…

А вот теперь и камни появились. Небольшие, примерно с ноготь. Гладкие. Не рубин и даже не хрусталь, самая обычная речная галька, гладкая, отполированная водой. В "крапушках". Они лежали на краю жаровни, на расстоянии вытянутой руки и манили очевидностью решения.

А разве оно не очевидно?

— Нечестно. — Принц сощурился и внимательно посмотрел на парящую в дыму голову. — Ты читеришь!

— Я… что? — поразился Змей. Не столько обвиняющему тону, сколько слову, которого он никогда не слышал. За всю свою очень долгую жизнь.

— Ты не можешь требовать от меня такой платы. Эти жизни не мои. Жизнь отца принадлежит Империи. А Марк… Ты ведь его имел в виду? Он вассал принцессы Румона и только миледи Иоланта может распорядиться его жизнью как своей. Платить чужим — все равно, что взять бесплатно.

В дыму обозначился хвост — тонкий, гибкий, с шипом — и, просвистев на курильницей разбил дымные струи на лоскутки.

— Шшшь… Чш-ш-штоше принадлешшшит тебе, юный маг?

— Моя жизнь, моя честь, моя душа и мое слово, — без секунды на раздумье перечислил Рами.

— А твое сердце?

Принц невежливо фыркнул:

— Еще скажи — рука. Я посмеюсь. Когда мне придет время жениться, этот вопрос решит Совет Лордов, меня никто не спросит даже из вежливости. И если невеста будет хоть на волос краше крокодила, порядочнее ростовщика и добрее демона бездны — то я благословлю Небо.

— А если нет? — сощурился Змей.

— Буду плакать, колоться и есть кактус.

— Ха… — фыркнул и Змей, — юный маг знает, что такое долг. Да… Жизнь твоя мне без надобности. Честь… Занятно, но не сейчас. А жаль, что ты не Эшшшш. Уж он бы точно не смолчал. Душшша ценна лишь если отдана по склонности, а не в уплату. Да ты банкрот, Рами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Принц качнулся с носков на пятки и, глядя себе под ноги, с хорошо сделанным безразличием бросил:

— Вексель?

— Шшшшш… — От неожиданности голова Змея сделалась совершенно прозрачной и почти истаяла, а когда собралась снова, выражение плоской рогатой морды было нехорошо задумчивым.

— Хотел бы я знать, кто тебе так удачно подобрал поручителя. Дашшше сквозь стены я чувствую его направляющую руку. Больше никто не смеет… играть так дерзко… Твое слово, юный маг… Этот вексель меня устроит…

Рами склонил голову на бок, внимательно глядя на Змея.

— Слово… что передашшшь своему поручителю то, ш-ш-што я тебе сейчас скажу…

— Слушаю.

— Слово принца…

— Перед тем, как взять камень — обязательно. Если я решу взять белый. Что я должен передать Марку.

— Любовь открывает двери в ад.

— И только? Странная цена. Это же просто поговорка, ее знают все.

— Ты передаш-ш-ш-шь не сейчас… позже… когда его с головой затопит чернейш-ш-шее отчаяние. Слово?

Рами отчаянно искал подвох. Так отчаянно, что даже вспотел — и заметил это, только когда холодная соленая капля сорвалась с кончика носа. Нелегкое это дело оказалось — говорить с богом.

— Что-то тут не так, — он качнул головой, — пожалуй, я все же рискну пойти по стопам Эшери.