Запретный плод (СИ) - Драч Маша - Страница 62

Прошла целая неделя с момента моей ссоры с Адрианом. Он мне так и не перезвонил, да и я уже больше на это не решилась. Адриан не хотел со мной говорить, и я не желала надоедать ему, чтобы не накалять обстановку между нами еще сильней. Но, несмотря на всё это, я испытывала какое-то давящее чувство внутри своей грудной клетки. Мне сложно было без Адриана даже в эти ничтожные семь дней. Каждую минуту я думала о нем и о том, что же делать дальше.

После нашего разрыва, что продлился целое лето и возобновление отношений — между нами что-то произошло. Сложно описать это чувство, что иногда просто просверливает всё тело. Когда у нас всё было хорошо, это чувство ослабевало, но не исчезало. Теперь оно снова вернулось ко мне, от чего на душе становится совсем тоскливо. Я бы с удовольствием избавилась от этого странного и гнетущего чувства, но они словно не поддавалось контролю.

Я давно исключила любую возможность нашего очередного расставания. После всего, что нам двоим, пришлось пережить, я не хотела повторения подобного ужаса. Мы клялись друг другу, что убережем наши отношения, несмотря ни на что. Но сейчас всё выглядит так, словно я одна борюсь за них, пока Адриан тихо стоит в сторонке и держит на меня необоснованную обиду.

Мне никто, кроме него больше не нужен. Для меня это первая и настоящая любовь, которую хотелось оберегать всеми силами от жестокого внешнего мира. Неужели я хотела непростительно много? Я ведь готова пойти ради него абсолютно на всё. И это не пустые слова, что лишь могут громко звучать. Я, действительно, сделала бы всё для благополучия Адриана. Но, похоже, ему сейчас нет до этого никакого дела.

В чем моя вина перед ним? То, что меня возмущал факт назойливых звонков от другой барышни? Но ведь это несусветная глупость! Женщина в любом возрасте будет не довольно, если кто-то посмеет заявить свои права на ее мужчину. Почему Адриан может не лестно отзываться про Джареда, а я про Сирену нет?

Джаред… Еще один человек, с которым всё в один миг обрушилось в пропасть. После нашего поцелуя, он в спешке ушел домой и больше мы не разговаривали. В школе он усердно меня избегал, не оставляя возможности всё обсудить.

Я бы никогда не подумала, что он может ко мне испытывать нечто большее, чем просто дружеские чувства. Мы часто обсуждали девушек, которые заходили в школу. Джей живо описывал типаж тех девочек, которые ему нравятся, даже одна наша одноклассница сильно запала в душу моему другу. Так, когда он успел что-то во мне разглядеть? Я не отличалась особой женственностью, всегда скромно крашусь и не надеваю ультракороткую юбку. Поэтому, заявление Джареда о чувствах даже немного подкосило меня.

Наверное, весь последний месяц можно смело сравнить с американскими горками: ты никогда не знаешь, где именно тебя будет поджидать коварный и опасный поворот. Правда вместо дикого восторга, меня ожидала исключительно одна тоска. Но среди всего этого бедлама всё же нашлось одно светлое пятнышко, которое должно помочь мне отвлечься.

На будущих выходных у Эмили будет день рождения. Ее восемнадцатилетние я, как самая близкая подруга, ну просто не могла пропустить. Поэтому, договорившись с матерью, я поехала на эти выходные к подруге. Конечно, я боялась отца, который мог в любую секунду перечеркнуть все мои планы. Но мама заверила меня, что берет всё это на свои плечи. Я, конечно же, была ей за это бесконечно благодарна.

Эмили встретила меня на остановке вместе со своим младшим братом Джастином. После долгих и крепких объятий, мы отправились домой, чтобы перекусить и немного отдохнуть. Хоть я никогда не испытывала сильной усталости в поездках, Эмили всё же, как самая настоящая мамочка, настаивала на своем. Что уж теперь поделать, ей завтра исполняется восемнадцать, а я всё еще мелюзга. Конечно, глупости всё это, но мы всегда любили шутить друг над другом. А затем внезапно появился Адриан и моя жизнь кардинально изменилась.

Родители Эмили приняли меня замечательно. Хоть после шести есть диетологи не рекомендуют, но я нарушила этот запрет, о чем ни капли не жалела. Всё было таким вкусным, что хотелось немедленно попробовать каждое блюдо. Жаль, что у меня только один желудок.

После прекрасного ужина Эмили заявила, что нам нужно сходить в кондитерскую за тортом для завтрашнего дня. Я охотно согласилась немного прогуляться, с нами пошел и Джастин.

— Ну что? Готова признать, что я выиграла спор? — спросила меня Эмили, когда мы шли в кондитерскую. — Адриан весь ходит, светится.

— Ничего еще не закончено, — ответила я. — Мы поссорились.

— Господи, да когда же у вас всё наладится?

— Не знаю, — я лишь пожала плечами. — Но деньги пока побудут при мне.

В кондитерской, как и прежде приятно пахло шоколадом и ванилью. Почти все столики были заняты. Еще бы! Я бы из такого места вообще не выходила.

Пока мы стояли у кассы, Эмили разговаривала с пекарем насчет заказа. Джастин с интересом рассматривал на витрине леденцы на палочке в виде больших долек арбуза. У меня было немного карманных денег, поэтому я решила сделать ребенку приятно. Джастин вначале немного засмущался, но затем принял мой скромный подарок.

Пряча свой кошелек в рюкзак, я внезапно заметила, как в кондитерскую вошла пара, которая громко смеялась. Они сели за самый дальний столик и оживленно о чем-то разговаривали. Сложилось такое впечатление, что эти двое — влюбленные. И я бы в это проверила, не будь парочка Адрианом и Сиреной.

Я никогда не умела нормально поздравлять людей. У меня вертелось в голове куча гениальных поздравительных речей, но на деле я несла несусветную глупость: о здоровье, счастье и прочих банальных вещах. Наверное, это связанно с тем, что временами я бываю слишком эмоциональной. Почему-то именно в такие моменты, как день рождения близкого человека, ты в полной мере ощущаешь его безграничную значимость в своей жизни. Когда я хочу об этом сказать, у меня на глазах вечно наворачиваются слезы.

Наверное, я и в пятьдесят не научусь контролировать свои чувства. Вот и сейчас, вручая подарок Эмили, я едва держусь, чтобы не разреветься, как маленькая девочка. Мне так сильно хотелось донести до подруги все свои чувства к ней и благодарность за ее поддержку, но голос предательски дрожал.

С нами случалось столько всего! Эмили всегда будет для меня особенным человеком, с которым бы хотелось пронести дружбу через десятки лет. Она для меня была сестрой, с которой я росла и переживала первые детские горести.

Протягивая ей увесистую коробку в цветной фольге и огромным синим бантом, я чувствовала как сильно бьется моё сердце, от чего у меня начали подрагивать руки. Я хотела поздравить Эмили одной из первых, и у меня это получилось. Стоя в пижаме у кровати, на которой подруга недавно спала, она удивленно смотрела на меня своими сонными глазами.

— Думаю, мой подарок станет символичным, — несколько неуверенно произнесла я.

Эмили с любопытством принялась распаковывать подарок. В коробке лежал плотный фотоальбом с причудливыми узорами на обложке. Взяв альбом в руки, подруга открыла его и зажала рот ладошкой. На первой странице была прикреплена наша первая фотография. Не помню, сколько нам лет, но не больше шести, точно. Мы ели огромную сладкую вату, а кто-то из родителей сфотографировал нас. На каждой новой странице мы, словно бы росли. Я специально подбирала фото таким образом, чтобы на следующей мы были взрослей, чем на предыдущей.

Эмили неожиданно для меня расчувствовалась. И когда я увидела в ее глазах слезы, то окончательно расклеилась. На праздниках принято смеяться и радоваться, а мы плакали. В моей жизни уже давно всё перевернулось с ног на голову, поэтому я ни чему уже не удивилась.

— Мелинда, слезы при каждой нашей новой встречи, могут стать привычкой, — смеясь сквозь всхлипы, проговорила Эмили.

— Это уж точно. Я не думала, что мой альбом вызовет такую реакцию, — я вытерла свои глаза рукавом пижамы.