Робкое дыхание (СИ) - Кистяева Марина - Страница 11

В коридоре послышался шум, и через минуту в комнату вошла чета Юрасовых. Виктория, прижала руку к груди, а потом, не справившись с эмоциями, бросилась навстречу родителям.

Встреча родных проходила бурно, со слезами, охами и ахами. Аркадий распорядился, чтобы послали человека и сообщили о радостной новости Анне Илларионовне. Тем временем, Виктория смахнула последние слезы, до последнего не веря, что перед ней стоят родители. Как долго она ждала этой встречи. Как часто нуждалась в них!

— Разрешите мне представить графа Аркадия Витальевича Елистратова, сына Анны Илларионовны, — дрожащим голосом произнесла она и по-детски шмыгнула носом. — А это мои родители: Людмила Игнатьевна и Дмитрий Александрович Юрасовы.

— Неужели у Аннушки такой взрослый сын? — слегка удивилась Людмила Игнатьевна, невысокая миловидная женщина приятной полноты. — Как летит время! Вы, наверное, меня не помните! Последний раз мы навещали вас, когда вы были ещё ребенком!

Аркадий поклонился.

— Время быстротечно!

— О, тут вы правы!

— Я очень рад вас видеть! Надеюсь, вы добрались без происшествий? Вам следовало предупредить нас, мы бы выслали экипаж!

Виктория едва не съязвила по поводу встреч на вокзале, но вовремя прикусила язычок. Не хотелось омрачать столь радостное событие давними воспоминаниями! Что было, то прошло. Ей хотелось верить, что теперь они с Аркадием Витальевичем нашли общий язык, и не будут ссориться по пустякам.

Но всё это будет потом, сейчас для неё главное родители. Она смотрела на них и не могла насмотреться. Как же она по ним соскучилась. Только сейчас она осознала, что всё это время в её душе была некая пустота, которую способна заполнить только улыбка маменьки и ласковый взгляд папеньки.

— Спасибо, мы добрались без происшествий! — ответил Дмитрий Александрович, высокий худой мужчина. В последние годы его здоровье пошатнулось, и он сильно похудел. В былые времена его фигура отличалась дородной полнотой.

От Виктории не ускользнули изменения, происшедшие с родными. Ей хотелось поскорее остаться наедине с матушкой и расспросить её обо всем. У Виктории накопилось множество вопросов.

Аркадий кликнул слугу и распорядился, чтобы снова накрывали стол.

— Вы с дороги, наверное, проголодались? Думаю, не имеет смысла дожидаться приезда Анны Илларионовны, маменька, в лучшем случае прибудет через час, полутора.

Пока вновь прибывшие гости проходили в столовую, Виктория заметно нервничала, никак не могла успокоиться. Её состояние заметил Аркадий и подошёл к ней практически вплотную.

— Виктория Дмитриевна, я очень рад за вас! — произнес он хриплым голосом, а его взгляд невольно скользнул по её припухшим губам. Острые зубки постоянно кусали нижнюю губу, чем вызывали огромное желание у Аркадия прикоснуться к ним в страстном поцелуе. — И понимаю ваши чувства.

— Правда? — робко спросила Виктория и не в силах более самостоятельно стоять на ногах, прислонилась к груди Аркадия, ища у него поддержки.

Тот обнял её, прижав к себе. В наступившей тишине ему казалось, что он слышат биение их сердец. И они стучат в унисон. Тонкие пальчики Виктории цепко ухватились за лацканы сюртука Аркадия.

— Ну, ну, хватит слез! — точно малому дитю, сказал Аркадий, и провел рукой по спине девушки.

Та жалобно всхлипнула.

— Ничего не могу с собой поделать…. Слезы сами наворачиваются на глаза. Вы думаете, я хочу плакать? Ни капельки!

Аркадия позабавили наивные слова Виктории. Он двумя пальцами приподнял её лицо, и их губы оказались в опасной близости друг от друга.

У Виктории в голове промелькнула крамольная мысль, что губы Аркадия имеют форму сердца и на вкус очень мягкие. О, она прекрасно помнила их поцелуй. И сейчас желание светилось в глазах мужчины.

— Что вы задумали, Аркадий Витальевич? — дрогнувшим голосом прошептала она.

— Я хочу вас поцеловать!….

— Не смейте!

— Почему?

— Нас могут увидеть!

Она не ответила, что не желает, чтобы он к ней прикасался, и Аркадия охватило незнакомое доселе чувство счастья.

— Тогда перестаньте плакать! Меня так и подмывает смахнуть слезинки губами….

От интимного голоса графа по телу Виктории прошла дрожь, и она с немым вопросом застыла в его руках.

— Признайтесь, вы пошутили?

— Я подобными вещами не шучу.

— Тогда вам следует меня отпустить.

— Но вы сами пожелали, чтобы я вас обнял. Вы ещё не успокоились.

— Успокоилась.

— Не будьте упрямицей, Виктория Дмитриевна! — голос Аркадия обволакивал и вызывал в душе Виктории неясные отклики чего-то неведомого, но чрезвычайно захватывающего.

— Если родители увидят меня в ваших объятиях, я сгорю со стыда, — тихо призналась девушка и покраснела. Мысль о поцелуе мужчины на пару минут отвлекла её от нахлынувших переживаний.

— Я найду, что им сказать.

— Лучше не стоит!

Голос Виктории окреп, да и по щекам более не струились слезы. У Аркадия не оставалось выбора, как только её отпустить. Но как не хотелось этого делать!

И Виктория, стоило Аркадию разомкнуть руки, тотчас же почувствовала пустоту вокруг себя. Она с недоверием посмотрела на мужчину, и подумала, что ей стоит держаться подальше от красавца графа. Его прикосновения становятся более частыми, и к своему стыду, она стала замечать, что они ей очень нравятся. В его объятиях она чувствовала себя защищенной. Более того, когда он её обнимал, в её груди зарождался жар, и она смутно догадывалась, к чему он может привести.

Юрасовых-старших разместили в том же крыле, что и Викторию. Ей очень хотелось побеседовать с маменькой, но она понимала, что родители преодолели немалый путь, устали с дороги, им требовался отдых, да и время было позднее.

Утром Виктория поднялась ни свет, ни заря. Она умылась, оделась и спустилась в гостиную. В доме стояла тишина, большинство жильцов ещё наслаждались теплом мягких постелей. Она попросила, чтобы ей приготовили чай с малиновым вареньем, и удобно расположилась на софе с утренними газетами.

— Не ожидал вас встретить в столь ранний час, — мужской голос вывел её из задумчивости, и Виктория от неожиданности вздрогнула.

В комнату в темно-синем шлафроке входил Аркадий. Его лицо хранило следы недавнего сна, волосы были слегка растрепаны.

— Доброе утро, Аркадий Витальевич. Вы тоже поднялись сегодня рано!

— Вышел за газетами, но смотрю, вы опередили меня.

Виктория задорно улыбнулась.

— Мне стало скучно в комнате, и я решила себя чем-то занять. Первое, что увидела — были газеты. Но я готова с вами поделиться.

— Премного благодарен.

Аркадий опустился в кресло напротив, и изучающее посмотрел на девушку. Той сразу же стало не по себе от столь пристального взгляда.

— Что-то не так? Почему вы на меня смотрите, граф?

— Я подумал, что приятно, проснувшись рано утром, увидеть в своем доме красивую молодую девушку.

— Благодарю, — смутившись, прошептала Виктории, но про себя отметила, что слова Аркадия ей приятны. — Частенько дома, на каникулах, если позволяла погода, я по утрам гуляла.

— А что же сегодня вам мешает погулять, например, по заснеженному саду? Мне, кажется, на улице стоит легкий морозец, а, в остальном, погода замечательная.

Девушка улыбнулась.

— Какой вы недогадливый! — шутливо пожурила она графа. — Я не хочу пропустить, когда проснутся родители. Вы не представляете, как мне хочется с ними побеседовать!

— Отчего же, я вас хорошо понимаю, — не спеша проговорил Аркадий и закинул ногу на ногу, поудобнее устраиваясь в кресле. — В детстве мне тоже хотелось как можно чаще общаться с маменькой. Мне она казалась невероятно красивой, и, порой, будучи ещё ребенком, я затаивался около двери или окна, но так, чтобы оставаться невидимым, и любовался ей, пока она меня не замечала. Думаю, матушке нравилось моё обожание, и в те редкие минуты она была лаской и заботливой.

Впервые Аркадий рассказывал кому-то о своих детских переживаниях. Почему-то он был уверен, что Виктория сможет его понять. И не ошибся.