Робкое дыхание (СИ) - Кистяева Марина - Страница 5

Прошедшим летом Аркадию исполнилось двадцать восемь лет, но о женитьбе он ещё не задумывался. И дело было не в том, что он не встречал подходящих для создания брака девушек. Нет, у него было много знакомых прелестниц на выданье, и каждая из них была по-своему очаровательна. Он замечательно проводил время в их обществе, но стоило ему подумать, что с одной из них ему предстоит прожить долгие годы, желание общаться дальше мгновенно пропадало. Он смотрел на прелестные лица и видел в них прообраз маменьки, вечно занятой собой.

А ему хотелось большего.

Но беда заключалось в том, что Аркадий сам не понимал, что именно он подразумевает под понятием «большего».

Сейчас же он любовался точеным профилем Виктории Дмитриевны и с улыбкой вспоминал их последний разговор.

Девушка нагнулась и вдохнула запах цветка, а у Аркадия внезапно засосало под ложечкой. Его взгляд требовательно прошелся по соблазнительным изгибам молодого тела и задержался на округлых бедрах. В голове мелькнула крамольная мысль, но он тотчас постарался прогнать её прочь.

Не получилось.

Виктория, почувствовав чужое присутствие, повернула голову в сторону двери и резко выпрямилась.

— Вы давно здесь стоите? — требовательно спросила она. Ей была неприятна сама мысль, что граф за ней наблюдал. Отчего-то легкий румянец коснулся щек девушки.

— Некоторое время, — Аркадий не стал скрывать правды.

Виктория возмутилась.

— Вам следовало сразу обнаружить своё присутствие!

— И лишить себя возможности любоваться вами? Вы требуете невозможного, Виктория Дмитриевна!

Слова графа насторожили Викторию, и она нахмурилась. Что он желает этим сказать?

— Я вас не совсем понимаю, Аркадий Витальевич!

— Неужели? Моя матушка при каждой нашей встрече только и делает, что говорит о вас.

— Это её право. Но отчего у меня складывается впечатление, что вы затеяли со мной какую-то игру? — Виктория смело встретилась взглядом с мужчиной, и почувствовала, как по телу прошла дрожь. Взгляд зеленых глаз точно пытался заглянуть ей в душу или… под платье. От подобных мыслей Виктория покраснела ещё пуще. Да что с ней такое! Разве можно о подобном думать?!

Оказывается, можно.

— Игру? Виктория Дмитриевна, помилуйте, мы с вами практически не видимся. С чего мне с вами вздумается играть?

— Вот об этом я вас и спрашиваю! Вы точно сознательно желаете настроить меня против себя! Если это так, то я поспешу вас обрадовать — добрых чувств вы у меня не вызываете!

Аркадий откинул голову назад и громко рассмеялся. Он впервые столкнулся с молодой женщиной, которая открыто говорила о своем невысоком мнении о его персоне.

— Надо полагать, я чем-то заслужил подобное мнение?

— А вы не понимаете?

— По правде сказать, нет!

Виктория разозлилась не на шутку. Теперь она окончательно убедилась, что граф Елистратов не воспринимает её всерьез. Если это так, то им и впредь лучше постараться видеться, как можно реже!

— Мне доводилось общаться с мужчинами, подобными вам, Аркадий Витальевич! Вы любите прожигать жизнь, не задумываясь о будущем! Вы живете только для себя! Взять хотя бы ваше отношение к Анне Илларионовне! Почему вы с ней так холодны? Точно она и не ваша матушка вовсе!

Виктория не без удовольствия отметила, как улыбка медленно исчезла с лица графа. Но когда он решительным шагом направился в её сторону, у неё внутри что-то дрогнуло, и она невольно отступила назад. Лицо Аркадия изменилось до неузнаваемости, даже на вокзале он не смотрел на неё с таким холодным безразличием, и ей отчаянно захотелось спрятаться за что-то или убежать прочь. Но врожденное достоинство не позволило совершить столь опрометчивый поступок, за который бы она потом раскаивалась.

Она отступала до тех пор, пока не наткнулась на скамейку. Тихо охнув, Виктория опустилась на неё.

Аркадий навис над девушкой и процедил сквозь сжатые губы:

— Мои отношения с графиней Елистратовой — не вашего ума дела! А теперь я скажу, какие чувства вызываете у меня вы! Как только я узнал, что вы приезжаете, то сразу почувствовал, от вас добра не будет! Вы капризны и избалованны! Вы не знаете жизни! Мало того, вы дурно воспитаны! Молодым барышням не полагается выяснять отношения с малознакомыми мужчинами и, тем более, вызывать их на откровенность! Вы же только этим и занимаетесь!

От возмущения у Виктории перехватило дыхание. Она капризна и дурно воспитана?!

— Вы меня оскорбляете!…, - начала говорить она, но чувства взяли вверх, и она порывисто попыталась подняться со скамьи, но крепкие руки Аркадия усадили её назад.

— Сидите! Я ещё не всё сказал!

— Пустите меня! — от несправедливых слов у Виктории на глазах навернулись слезы. — Вы не смеете так со мной разговаривать!

— Я буду разговаривать с вами так, как сочту нужным!

— Я сегодня же покину ваш дом!…. Я не желаю жить в доме, где меня…где меня…считают непорядочной!

Не смотря на гнев, овладевший им, Аркадий догадался, что неосторожными словами обидел девушку. И удивительное дело, почувствовал нечто вроде раскаяния.

— Виктория Дмитриевна, я не говорил, что вы непорядочны! Вы неправильно меня поняли! Мы оба погорячились и затронули темы, которых не должны касаться!

Если это было извинение, то очень странное. Но Виктория и сама понимала, что надо успокоиться и постараться сгладить обстановку. Возможно, Елистратов и прав, она не должна была вмешиваться в их семейные отношения с Анной Илларионовной.

Она опустила голову и сморгнула слезу. Ещё не хватало, чтобы она расплакалась на глазах у этого циничного мужчины!

— Вы правы, — спустя некоторое время сказала она. — Мы с вами выясняем отношения и ругаемся беспочвенно! Просто я чувствую, что мешаю вам. И это на меня давит. Я так же знаю, что Анна Илларионовна будет просить вас сопровождать меня на благотворительный бал к графине Ульяновой, а вы этого не желаете. Поэтому…. Поэтому вам не стоит соглашаться….

Аркадий успокоился так же внезапно, как и разозлился. Он смотрел на темную опущенную головку и гадал, отчего так странно ведет себя в отношении этой девушки. Она не навязывает ему своего общества, не пытается понравиться ему. Напротив, честна и откровенна в своих чувствах.

И он протянул руку, и сделал то, о чем мечтал с той самой минуты, как вошёл в оранжерею. Он притянул к себе Викторию, и его губы жадно завладели её алыми губками. Девушка не успела воспротивиться поцелую. Она и помыслить не могла, что граф Елистратов, человек, с которым при каждой встрече у них происходила словесная перепалка, захочет её поцеловать.

Поцелуй длился недолго. Казалось, Аркадий только попробовал сладкий вкус её губ и тотчас отпустил.

— Отчего же, Виктория Дмитриевна, я буду вас сопровождать к Ульяновым, — хриплым голосом сказал он, после чего развернулся на каблуках и был таков.

А девушка ещё некоторое время недоуменно смотрела ему вслед.

После встречи с Аркадием Витальевичем, Виктория много думала, и ближе к вечеру приняла рушение поговорить с Анной Илларионовной и просить у неё позволения вернуться в Москву. Уж лучше она разгневает родителей, чем продолжит жить в доме, где чувствует себя птахой, пойманной в тиски. Или даже не птахой, а некой пешкой в хитроумно разыгранной партии. Нет, она ничего плохого не могла сказать о графине Елистратовой, Анна Илларионовна ей искренне нравилась, но у Виктории всё чаще возникало впечатление, что её используют в качестве живого гамбита.

Но поговорить по душам с Анной Илларионовной не удалось. Она вернулась от знакомой, переоделась и снова куда-то отправилась.

И так продолжалось в течение трех дней. У графини Елистратовой неизменно находились важные дела, на гостившую у неё в доме Викторию просто не находилось времени. Девушка оказалась предоставлена сама себе. Днем она совершала прогулки по Петербургу, а после обеда уединялась с книгой. И лишь изредка она позволяла себе думать о поцелуе Аркадия Витальевича.