Дети Исана (СИ) - Кхампхун Бунтхави - Страница 27

Веточки и соринки застревали в волосах и клеились к лицу, отчего постоянно хотелось чесаться, но Кун усердно орудовал тесаком. Сопли текли из носа, пот выступал на лице — все собиралось в рот, но даже эта слизь казалась мальчику приятной на вкус…

Кун срезал молодые побеги каяпутового дерева, когда подошел отец. В узелке он принес нарубленную кору. Оценив добычу Куна, он сказал, что этого вполне достаточно. Они расстелили на землю пха кхау ма, сложили собранную добычу, соединили углы ткани крест-накрест и с помощью лианы завязали в большой узел. Кун, с тесаком в левой руке и узлом коры на плече, широко улыбнулся отцу.

— Вытри лицо. Пора домой, — сказал мужчина, улыбнувшись в ответ.

Кун утерся рукой и поспешил за отцом.

Дома они переложили кору в кувшины, где оставалось немного воды. Отец сказал, что ее нужно вымачивать неделю, пока не выделится млечный сок, а затем еще на неделю замочить сеть.

Следовало подумать и о тесаках. Отец Куна принес заготовки рукоятей: одна из ярко-красной древесины — короткая, как шея Куна, а другая, из бирманского падука — длинная, как размах его рук. Отец сказал, что возьмет их с собой на рыбалку на случай, если старые рукояти сломаются, а значит, самое время их выскоблить и отшлифовать. Для этого использовались крупные осколки бутылок. Отец принес еще запасной рычаг от арбалета, и на пару с Куном они принялись усердно скоблить неподатливую древесину.

— Древесина бирманского падука прочнее и надежнее, чем у красного или другого дерева. Повозка деда, что стоит под домом бабушки, сделана из падука. У деревенского старосты из нее выстроен дом. Мебель в спальне короля Сиама тоже из бирманского падука, что добывают в наших краях, — поучал отец.

Кун порадовался, что так много вещей в мире, даже королевская мебель, сделаны из исанской древесины. Мальчик склонил голову и продолжил обтачивать рукоятку, да так, что пот катился градом и все тело становилось мокрым.

Отец поднялся в дом и вынес заготовку арбалетного ложа, вырезанную из бирманского падука, размером в размах рук Куна.

— На случай, если старая выйдет из строя, — пояснил мужчина. И принялся ее скоблить.

У второго арбалета тетива была сплетена из волокна джута толщиной с мизинец Куна. При подготовке к стрельбе арбалет втыкали в землю, упираясь в стремя, и тянули тетиву, пока та не зайдет в затвор.

— Я тоже хочу свой арбалет, — сказал Кун.

— Тогда ты должен сам себе его сделать. Еще успеешь навостриться в стрельбе, но сначала до четвертого класса доучись, — ответил отец.

— У дяди Яя есть арбалет?

— Есть, и он сам себе его сделал.

С собой на рыбалку родители Куна решили взять сок анчара, некогда заготовленный дедом. Если смазать этим ядовитым соком наконечник стрелы и выстрелить в зверя или человека, то раненый и десяти шагов не пробежит. Яд вызывал остановку сердца.

Ритмичный звук постукивания пестика о ступку, доносившийся с кухни, стих. Мать позвала своих мужчин завтракать. Кун, не выпуская рукоять, побежал вперед отца. На подносе стояла тарелка лапа из падэка, суп из мелких плодов паслена и горсть побегов каяпутового дерева, что Кун принес из леса.

— Давай завтракай, а то в школу опоздаешь, — сказала мать.

Кун обтер руки о штаны, открыл корзиночку, зачерпнул риса, скатал из него колобок, обмакнул в падэк и принялся с аппетитом есть, закусывая побегами.

На следующий день школа не работала, поэтому отец снова поднял Куна до восхода солнца, сказав, что лучше всего ходить спозаранку, когда на улице еще прохладно, а голова свежая. Предки учили, что просыпаться надо с воронами, а засыпать как собака.

— А что это значит?

— Что нужно оттачивать острый слух и зрение. Когда слышишь странный звук, вмиг настораживаться, как собака.

Отец собрался отнести кузнецу длинный нож и лопату — перековать. Нет хуже поломок вдали от дома.

Кузнец, которого Кун никогда ранее не видел, жил в маленькой деревушке, домов в десять, на север от деревни Куна. Звали кузнеца Яй Луй. Он никогда не работал на земле, поскольку унаследовал ремесло отца и посвятил себя ему с самого детства.

Дядя Яй Луй, уже пожилой, но еще весьма крепкий мужчина, жил вместе с двумя внуками. Одному было восемнадцать, другому — девятнадцать лет, и оба помогали ему в кузнице.

— Наверное, у него много денег? — спросил Кун, пока они шли через поле.

— Много, но часть он отложил для внуков, часть пожертвовал неимущим…

Когда Кун и его отец дошли до околицы деревеньки, восходящее солнце еще лишь слабо алело на горизонте. За стадом шли два маленьких голых мальчика. Бубенцы на шеях буйволов побрякивали в такт их движениям.

— Дядя Яй Луй дома?

— Да, работает как раз…

— А почему вы без штанов?

— Так жарко же… — ответил один со смешком, погоняя скотину.

Впереди под сенью мангового дерева виднелся дом кузнеца, с виду мало чем отличавшийся от жилища семьи Куна. Слева от дома находился небольшой рисовый амбар. Неподалеку от свай сидели трое: лысый мужчина — сам кузнец Яй Луй, и у костра парни, один из которых раздувал меха, — внуки кузнеца.

Отец Куна подошел к кузнецу. Тот потянулся всем телом, зевнул, показав пару-тройку оставшихся зубов, и спросил: — Слышал, что ты на рыбалку собираешься?..

— Ага. Вот принес нож с лопатой на перековку. Заплачу сколько скажешь, — сказал отец, протягивая инструменты.

— Оставь. Вернешься с уловом, заквасишь и принесешь мне крупную белую рыбу, — этого вполне хватит.

Он передал инструменты одному из внуков, сказав, чтобы тот сунул их в горн, где уже тлели угли. Второй внук управлялся с мехами. Обе его руки находились на рычагах, которые он поднимал и опускал по очереди. Рычаги соединялись с поршнями, ходящими в воздуходувных цилиндрах. Юноша работал в определенном ритме, который угадывался в энергичных движениях его плеч. Отец Куна попросил парня показать сыну механизм агрегата. Кун узнал, что рычаг поршня длиной в два ва сделан из древесной сердцевины, а рукоять обмотана обычными тряпками.

Два воздуходувных цилиндра, установленных вместе в вертикальном положении, не уступали по толщине стволу крупного бананового дерева, а по высоте доходили Куну до макушки. В одной из стенок горна с глиняным основанием имелся выдвигаемый железный поддон, с помощью которого убирали отработанный уголь.

— Дай жару выйти! — велел Яй Луй внуку на мехах и добавил, обращаясь к Куну: — Сейчас с него ручьи потекут — так старается.

Довольный внук кузнеца засмеялся.

Отец взял в руки инструмент, напоминавший ножницы, и дал Куну как следует его рассмотреть, пояснив, что это — кузнечные клещи. Затем он показал тиски, зубило и железный режущий диск размером с половину ладони мальчика. Еще в арсенале кузнеца имелись молоты разной степени тяжести: от двухфунтового ручника до кувалды в четырнадцать фунтов.

Кун взял посмотреть молот в пять фунтов и ощутил его тяжесть.

— А один фунт — это сколько?

— Примерно полкило.

— А это что? — спросил мальчик, показывая на огромную сужающуюся кверху плоскую металлическую глыбу. В поперечнике глыба напоминала «Т». Плоская верхняя поверхность сужалась в отросток, похожий на голову черепахи.

— Это наковальня, — ответил отец.

Кун захотел приподнять ее, но Яй Луй остерег, добавив, что наковальня сделана из прочного металла и весит под пятьдесят килограммов. Лет через сорок таких днем с огнем не сыщешь. Один килограмм этого металла стоит около тысячи бат.

— А каким молотом лучше ковать наши инструменты? Тем, что весит четырнадцать фунтов, или другим?

— Такой большой не нужен, все можно сделать маленьким молотком.

Один из внуков кузнеца вынул клещами лопату из жаровни и положил на наковальню. Яй Луй взял небольшой молоток и принялся за дело. От ударов во все стороны рассыпались искры, и Кун отошел подальше. Кузнец и его внуки к этому уже привыкли, поэтому не обращали внимания.