Нокаут (СИ) - Кистяева Марина - Страница 26

— Спасибо.

Щеки Поли покрыл легкий румянец, она приняла цветы и интуитивно поднесла к лицу, чтобы втянуть в себя слабый аромат. У Шалого было чувство, что ему по хребту со всей дури шарахнули. Правильно, друг, давай наслаждайся ревностью в полную силу, и не смей проявлять её! Ты для чего сюда приперся? Чтобы рядом с девочкой Полиной быть, чтобы, не дай Бог, молодой кобель на неё не посягнул, вот и получай по полной! Хотел наблюдать за их встречей, так наблюдай!

Алексей с такой силой сжал зубы, что послышался неприятный скрежет. Но он знал — на его лице не дрогнул ни один мускул.

— Я положу цветы… подожди.

Полина сдержанно улыбнулась Баранову и направилась к нему.

Он терпеливо ждал у машины, скрестив руки на груди.

— Всё хорошо?

А что он мог ещё спросить?

Поля кивнула.

— Я положу?

— Конечно.

Хотя хотелось крикнуть, чтобы она на хрен выкинула этот веник. Неужели домой потащит? К себе? Чтобы он пребывал в квартире и любовался букетом, подаренным другим мужиком?

В груди все горело, точно туда бензина плеснули и подожгли. Последний раз такую боль, замешанную на яростной ревности, он испытывал, застав жену с другим. Любил её ещё в то время. Но девочка Полина его просто убивала. Медленно, методично, пусть и не расчетливо. Он тешил себя лишь одной мыслью, что сейчас она поговорит с бывшим, и всё, на хрен всех, он сграбастает её и будет всю ночь любить с такой силой, что наутро у неё между ног припухнет. А он её утром залечит. Языком, как зверя раненого.

Правильно Баранов подметил, он становился псом. Не желал ни отпускать Полю, ни кого-либо к ней подпускать. Ни одного индивида мужского пола. Понимал, что Полине сейчас совсем не сладко, что она борется с раздирающими её изнутри демонами сомнений, что крепится, вон улыбаться пытается, а саму наверняка колотит от переживаний. Она решилась на кардинальные изменения в своей жизни, пытается развернуть её на сто восемьдесят градусов, и он не мог ею не восхищаться.

Он позволил им уйти вперед.

Не стал приближаться так, чтобы слышать, о чем они говорят. С его стороны это было бы бесчестно. Им нужна конфиденциальность. Он постоит поблизости. При необходимости всегда сможет вмешаться.

Полина с Барановым ушли вглубь сада и опустились на скамью. Некоторое время молчали. Видимо, никто из них не решался начать разговор. Шалый невольно задался вопросом — а что бы он испытывал, если бы год не видел любимую девушку, жил ей, дышал воспоминаниями о них, грезил, что вот-вот срок закончится, и они снова будут вместе? А приехал и узнал, что любимая не желает его видеть, более того, что она с другим? Смог бы он вести себя относительно спокойно, как сейчас вел себя Баранов? Парень держался. Взгляд колючий в его сторону, и непременно теплый на Полину. Неужели у него не торкает, что за ними наблюдает третий?

Шалый опустился на скамью в пятнадцати метрах от них. Вытянул ноги.

Первой не выдержала Полина. Она повернулась к Сергею и начала говорить. Тот слушал её, не перебивая.

— Здесь свободно?

Молодая брюнетка, казалось, материализовалась из ниоткуда. Хотя, конечно, это было преувеличением. Привыкший контролировать местность, где находился, Алексей краем глаза видел, как она вошла через арочный проем в парк и ленивой походкой от бедра прошлась по асфальтированной дорожке. Шалый мысленно усмехнулся. Эх, девушки… Они хотя бы понимали, как порой нелепо смотрелись туфли на высоких каблуках в парковой зоне, где асфальта минимум, и максимум травы, песка и щебня?

Девушка была красивой. Высокая, худая. Джинсы столь узкие, что, по-любому, натягивала их, лежа на полу или кровати. Свободная черная шифоновая блуза, через которую просвечивал фиолетовый лиф. На плечи накинута коричневая кожаная куртка. Девушка явно отправлялась на прогулку с целью кого-то подцепить.

Профессионалка или любительница? Скорее, второе. Но от щедрых «чаевых» явно не откажется.

— Занято.

Девушка облизнула пухлые губы и промурлыкала:

— А я всё же пойду на риск и присяду.

Она плавно опустилась в полуметре от Шалова. Тот, прищурив глаза, сначала посмотрел ей в лицо, потом в сторону Полины и Баранова. Последние негромко беседовали, оба склонив торсы вперед и сцепив пальцы в замок, положив руки на колене. Ревность ядовитым кнутом прошлась по спине Шалого. Они даже сидели, отзеркаливая друг друга! Сознательно или случайно?

— Слушай сюда, милая, — начал говорить Алексей, даже не поворачивая головы в сторону незнакомки. — Сейчас ты оторвешь свою очаровательную попу от скамьи и свалишь отсюда на хер. Я достаточно четко выражаюсь?

Брюнетка растерянно моргнула и открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут Алексей бросил на неё предостерегающий взгляд, от которого она побледнела, кивнула и молча поднялась. Сделав шаг, споткнулась, но быстро взяла себя в руки и, с удвоенным старанием виляя попой, отправилась дальше.

Шалов, недовольный тем, что его отвлекли, снова вернулся к Полине с Барановым. Сейчас последний что-то рьяно говорил Поле, бросая на самого Шалова недовольные взгляды, но говорил приглушенно. Поля молча слушала, кусая губы.

Ситуация явно обострялась. Шалый подобрался, и снова в голове мелькнуло: «Дай шанс…» Пришлось себя одернуть. Ну, не будут же они затевать драку с Барановым на глазах у Полины? Тогда и она его на порог не пустит. От мысли, что девочка Полина может погнать его взашей, сделалось паскудно.

Вот как так случилось, что он так крепко и основательно подсел на неё? Как?

И ведь главное — ему нравится! Эта чертова одержимость!

Поля тем временем поднялась со скамьи. Баранов вскочил следом и схватил её за руку. Поля пошатнулась, побледнела.

Шалый оказался рядом в два прыжка.

— Руку отпустил.

Он не кричал, не рычал. Сказал спокойно. Почти спокойно.

Баранов напрягся. Быстро метнул злой взгляд в его сторону, говорящий, что Шалов тут явно лишний, и что они разберутся без него. Шалый выдержал его взгляд.

— Он сейчас отпустит, — почуяв недоброе и то, что в воздухе запахло грозой, тотчас вмешалась Полина и ненавязчиво, почти незаметно, как она думала, встала между ними. Наивная маленькая девочка. Если два мужика решат подраться, никто их не остановит. — Сережа, отпусти. Пожалуйста.

Она сказала мягко-мягко, обволакивающе, так, что у Шалова по спине побежали холодные мурашки. Не то от того, что не к нему обращалась, не то от того, что приходится контролировать эмоции.

Баранов отпустил сразу же и даже сделал шаг назад. Шумно сглотнул, отчего его кадык дернулся.

— Извини, мышка.

Мляяяя… У Шалого напрягся каждый мускул, каждая мышца. Если он ещё раз услышит, как чужой парень назовет ЕГО Полину уменьшительно-ласкательным именем, он ему башку прошибет.

— Ничего…

Полина поджала губы.

— Мы пойдем, хорошо, Сережа? Давай, удачи тебе. И береги себя.

Они обменялись взглядами. Шалов стоял таким образом, что ему не было видно глаз Полины, но вот от взгляда Баранова стало не по себе. Тоска. Дикая. Жадная. Больная. Собственник в Шалове говорил, что вот и отлично, что вот они и расставили точки над «i», что теперь девочка Поля будет только с ним, но, как мужик мужику, он Баранову сочувствовал.

Глупая, жестокая правда жизни, калечащая судьбы.

До машины они шли молча. Полина шла рядом, но недостаточно близко, чтобы он мог её обнять или взять за руку. Да сейчас и лишними были его нежности.

Они сели в машину.

— Леша.

Он знал… знал, что она должна как-то отреагировать.

Он повернулся к ней корпусом.

— Да, Поль?

— А ты пьешь?

Алексей нахмурился.

— В смысле?

— Ну, в том смысле, что можешь же немного выпить? Рюмку-две коньяка, например?

— Могу.

На её лице появилась уставшая улыбка.

— Давай выпьем, Леша? А? Ну, пожалуйста. Мне это очень надо.

ПОЛИНА