Антология исторического детектива-18. Компиляция. Книги 1-10 (СИ) - Саксонов Павел Николаевич - Страница 23

— Скорее, чтобы замаскировать его собственную внешность и оставить его человеком без лица. Похож или не похож он на Крюднера, для нас осталось неизвестным. Я лично видел господина Крюднера только на посмертной фотографии, а этого совершенно недостаточно, чтобы составить мнение о его внешности. А вот самозванца я теперь вряд ли смогу узнать без его акссесуаров, ибо сумел запомнить только кусочек бритой щеки, выглядывающей из-под бинта…

— Так, это похоже на правду. И кстати, объясняет странный приказ Крюднера об увольнении с фирмы всего персонала — все, кто знал хозяина в лицо, были в одночасье изгнаны, а наскоро нанятая управляющим замена уже не могла определить, что роль господина Крюднера играет некий небрежно забинтованный субъект… Но из этого следует, что Герман Герман и Штюрмер — убийцы или, по крайней мере, соучастники этого преступления.

— Ну, кто там убийца, а кто соучастник, необходимо как следует разобраться. В конце концов, есть ведь Сыскная полиция, чтобы определить степень участия каждого действующего лица в этой сумасшедшей антрепризе. Не забывай еще и лже-Крюднера, может быть, он — самый главный в шайке…

— Но все же, для чего этой компании понадобились такие сложные запутанные трюки около убийства? Мы с тобой — люди посторонние, незаинтересованные, зачем нужно было устраивать для нас целый спектакль?

— Это именно трюк, старый цирковой трюк, столь любимый балаганными фокусниками — отвлечь внимание от главного фокуса. Вот шарик есть, а вот его нет! А вот он снова есть! А теперь — где шарик, кто ответит? В том-то все и дело, что мы на фирме Крюднера — люди случайные, и если утверждаем, что за час до убийства беседовали с хозяином, который был в полном порядке, не считая ссадин на лице, — никто в этом не усомнится! И после беседы с нами полиция ломает головы в поисках неизвестного злоумышленника, проникшего во внутренние помещения предприятия и убившего хозяина в течение часа после нашего ухода. А я теперь почти не сомневаюсь, что Крюднер был похищен за несколько дней до смерти, содержался под замком, подвергался истязаниям и в конце концов был убит и уже в виде мертвого тела подброшен в свой кабинет. А адвокат и управляющий, подсунув незаинтересованным свидетелям фальшивого Крюднера и позаботившись об алиби на момент мнимого убийства (а они наверняка придумали, что расскажут полиции про роковую половину десятого), запутали следствие и попытались создать иллюзию собственной непричастности к делу. И это им вполне удалось бы, если бы они не упустили одну маленькую деталь — лже-Крюднер побрился прежде, чем обклеиваться пластырем, а настоящий Крюднер оброс щетиной за время своего заточения.

— Господи, но об этом нужно срочно сообщить в Сыскную полицию!

— Непременно. Но сейчас ночь, и, полагаю, полицейские сыщики, как и все люди, спят по домам. Завтра утром я поеду в Гнездниковский, разыщу агента Стукалина или кого-нибудь из его помощников и все им объясню. А сейчас, с твоего позволения, пойду спать — похоже, завтра у нас снова будет непростой день. Ведь еще и повестку от судебного следователя нужно ожидать со дня на день.

Утомленный своим открытием Миша скоро уснул, а у меня, наоборот, сон как рукой сняло.

Я слонялась по спящему дому и не могла найти себе места. Модный роман о страданиях запертой в башне старого замка сироты вызывал теперь чувство, похожее на отвращение — когда рядом происходят такие события, литературные страсти кажутся раздражающе искусственными. Мне и без романа скучать не приходилось — пищи для размышления было более чем достаточно.

Итак, теперь уже ясно, что на фирме Крюднера разыгралась кровавая драма, и бедная Лидочка Танненбаум вполне могла оказаться в ее эпицентре. Господи, только бы она осталась жива! Легонтов уговаривал меня верить в лучшее, но чем дальше, тем труднее в это верить, особенно после смерти хозяина фирмы…

И все же у меня не было сил отказаться от надежды на благополучный исход. Может быть, Александру Матвеевичу удастся совершить это чудо — разыскать Лидию и спасти ее?

Я подошла к окну и взглянула в непроглядный мрак осенней ночи. Где-то уныло завывал ветер, по стеклу ползли редкие мутные капли дождя.

Люди сейчас прячутся от непогоды в своих домах, у теплых печей, под надежными крышами, кто-то уже преклонил голову на мягкую подушку и сладко спит, кто-то дремлет, слушая, как дождь за окнами стучит по уличному карнизу, кто-то читает при мягком свете лампы… А сыщик Легонтов, получивший от меня сложное задание, бродит под дождем вокруг мастерских Крюднера, пытаясь выследить злоумышленников.

Мне стало не по себе. Вправе ли я уютно устроиться у камина, накинув стеганый халат и прихватив стакан теплого молока, открыть недочитанный роман из жизни заграничных влюбленных и наслаждаться покоем и комфортом?

Бедный Легонтов, мерзнущий сейчас в Лефортово, наверняка промок и проголодался (ведь ночью, если нельзя спать, всегда очень хочется есть). Он, бедняжка, холостяк, и никто не проследил, чтобы он надел теплый шарф и галоши и прихватил с собой пакет с пирожками. И что же? Так и бросить Александра Матвеевича пропадать под дождем? Необходимо принять участие в его благородной авантюре хотя бы просто из солидарности.

Я быстро оделась, причем выбрала почему-то свой самый элегантный английский плащ с большим свободным капюшоном на клетчатой подкладке (очень женственно, но, увы, свидетельствует о некоторой расточительности), новые лайковые перчатки и ботики на каблуках; вполне пристойный наряд для авантюристки. Плащ давно томился в моем гардеробе, коротая время в мечтах о ночных приключениях — и вот его час пробил…

Продумав все детали собственной экипировки, я прошла на кухню, сложила в судки и кулечки то, что осталось от ужина (холодные отбивные, слоеные пирожки, сыр, маслины, булочки с тмином и фрукты), вооружилась зонтом и потихоньку покинула квартиру.

На Арбате, дабы избежать ненужных недоразумений, я сразу же обратилась к постовому городовому с просьбой посадить меня на извозчика, ибо мне необходимо навестить больного в Лефортово, а одиноко бродить по улицам в поисках свободного возницы я по ночному времени не могу (причины, надеюсь, очевидны даже городовому).

Вид у меня был вполне благопристойный, можно даже сказать — респектабельный, в руках корзинка с фруктами, пирожками и пищевыми судочками, да и просьбу о помощи я подкрепила небольшой денежной суммой, быстро перекочевавшей в карман стража порядка.

Городовой чрезвычайно ко мне расположился и был сама любезность. Вскоре я уже катила в наемном экипаже по пустынным московским улицам.

Пролетка все время подпрыгивала на камнях мостовой — возница в потемках не разбирал дороги и все время попадал колесом в какие-нибудь выбоины или на торчащие ребра булыжников. Конечно, булыжные мостовые Москвы — дань старым традициям и в революцию 1905 года они просто прославились, представляя собой неисчислимые залежи метательных снарядов, но для езды, особенно в ночное время, они не так уж и удобны…

Извозчик, в отличие от доверчивого городового, не принял на веру мою версию о желании срочно проведать некоего прикованного к одру страдальца. Но поскольку содействие мне оказывала городская полиция, возница не рискнул высказать собственное нелицеприятное мнение и только всем своим видом давал понять: «Нам что, мы люди маленькие; к больному изволите ехать, так к больному, как вашей милости угодно будет, хотя оно и сомнительно…»

То, что мы остановились в безлюдном месте, в квартале от вымершей на ночь конторы Акционерного общества «Франц Вернер Крюднер», где я и попросила извозчика подождать, только укрепило его в смутных подозрениях.