Антитело (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 6

— Ничего не понимаю! — подытожила я. — Эй, связь! А как это вообще возможно?

— А х… его знает, товарищ командир! — бодро отозвался связист.

— Спроси при следующей встрече, мне тоже интересно, — попросила задумчиво. — Ладно, товарищи офицеры. Будем надеяться, до дома мы с ним как-нибудь долетим, а там уже не наша головная боль. Главное, оно неагрессивное.

— Это пока! — зловеще предрёк Никвас. — Сейчас взлетим, и начнёт нас жрать по одному. Потому что окажется, что начальство наше зомбировали, и на самом деле это…

— Слушай, иди ты в задницу, а? — как ни странно, первым не выдержал Хенг, опередив меня на целых пару секунд.

— Главное, нам всем там не оказаться! — не сдался Васильков.

— По местам стоять, приготовиться к старту! — скомандовала я по внутренней связи, и разговор увял сам собой.

Интересно всё-таки, что за существо мы подобрали и чем нам это может грозить? Очень надеюсь, существо действительно то, которое нужно, и намерения у него добрые, иначе…

Ай, плюк! Да какая уж теперь разница, всё равно подобрали. Долететь бы теперь с ним.

Взлетать всегда проще, так что экипаж поставленную задачу встретил спокойнее и выполнил на отлично. Тем более погода радовала, как на заказ — штиль и идеальная видимость. Старт, прыжок сразу из верхних слоёв атмосферы, чтобы не тратить время, потом я сменила Хенга, заступив свою вахту, и потянулось размеренное неспешное дежурство.

Вахты во время прыжков, «по — переходному», в большинстве случаев скучны и необременительны, даже скучнее, чем стояночные. На базе то мелкий ремонт, то приносит очередные и внеочередные проверки, то какие-нибудь задачи приходится моделировать: командование решает вопрос поддержания личного состава в тонусе самым эффективным и дешёвым способом. Оно прекрасно знает древнюю прописную истину, передающуюся из уст в уста: скучающий боец опасен для окружающих и, в первую очередь, для себя.

А в прыжке развлечь себя особо нечем. Не всегда, задачи разные, и порой бывает даже не поспать толком, но сейчас не тот случай. Всех целей — послужить извозчиком. Курорт. Конечно, корабль мог подкинуть очередную подлянку с новой мелкой поломкой, но это нештатная ситуация, которая к тому же не затрагивает вахтенных на КП, а если затрагивает — то уже не развлечение, а настоящая катастрофа. Так что сиди себе, плюй в подволок от скуки. И с одной стороны даже хочется, чтобы уже что-то наконец случилось, а с другой — плюёшь через плечо, чтобы всё-таки нет, потому что предсказать последствия аварии посреди прыжка ни один прогнозист с самой мощной аппаратурой не сможет.

Все четыре часа вахты мои мысли, как, впрочем, и у остального экипажа «Капитана Белоусова», занимал странный пассажир. Само его существование жутко нервировало, и мечталось об одном: поскорее скинуть эту головную боль высокому начальству и забыть как страшный сон. Но любопытство терзало. Где эта развитая цивилизация прячется? Как вообще возможно, что этого гуманоида не видно на камерах? А то, может, никакой он не гуманоид, несмотря на видимость?..

Да и предложенный помощником зловеще-ужастиковый вариант тоже никак не хотел идти из головы, приходилось выбивать пинками. А что делать, все мы смотрели вирткино про освоение дальнего космоса и столкновение со всякими жуткими тварями! Оно, конечно, головой понимаешь, что нежизнеспособный бред, но где-то внутри, на подсознательном уровне, дремучие инстинкты радостно отзываются на страх неизвестного.

Единственная надежда прояснить картину оставалась на Накамуру, и именно к нему я собиралась идти за ответами, сдав вахту Никвасу. Я готова была поставить свои погоны, что наш маньяк от карательной медицины уже успел разжиться как минимум анализом крови подопытного. Если у того, конечно, есть кровь.

Только дожидаться конца моей вахты события не стали. Оставалось скучать еще с полчаса, когда на командный пункт влетела фельдшер Оля. Слегка взъерошенная, с лихорадочным румянцем на щеках и странным блеском в глазах, она обеими руками держала на груди полы халата, наброшенного поверх форменной фланки.

— Товарищ командир Нина Львовна! Я больше не могу! — с явной истерикой в голосе заявила мичман, застыв в проходе.

— Не можешь чего? — Я настолько обалдела от неожиданного поведения этой обычно спокойной и тихой девушки, что даже не сделала замечания за стояние на комингсе. Между прочим, грубое нарушение всех обычаев, да ещё и техники безопасности: шлюз не мог закрыться из-за застрявшего в проёме человека.

^Комингс — окаймление отверстия в корпусе судна — люков, шлюзов и прочее, а также дверной порог.^

— С ним! Я больше к нему не пойду! У меня шимка! Я мужа люблю!

— Это, конечно, похвально, — проговорила я с расстановкой, — только при чём тут ксенос? Неприличного требует?

— Да ничего он не… — начала Ольга возмущённо, осеклась. Обвела взглядом заинтересованно вытянувшиеся уши водилы и мозгоящера, то есть старшего программиста, налилась совсем уж пунцовой краской и жалобно попросила: — Товарищ командир, а можно я… ну, наедине?

— Можно, — решила я, окончательно заинтригованная. — Иди ко мне в каюту, сейчас сменюсь — подойду, расскажешь, что там этот пассажир учудил.

— Ну таащ командир, ну только любопытство раздразнили! — обиделся программист.

— Почитай какую-нибудь книжку по современным физическим теориям, самоудовлетворяйся. То есть самообразуйся. Помощник командира — КП! — активировала я шимку.

— Слушаю, — отозвался бодрый Никвас. — Только ты мне по личному каналу, это так и задумано?

— А разница? — риторически спросила я. — Ты там очень занят? Можешь меня на пятнадцать минут пораньше на вахте подменить?

— Ну я даже не зна-аю, — протянул он. — У меня такое плотное расписание на ближайшую неделю, решительно не представляю, какое важное дело можно подвинуть ради такой мелочи… А что случилось-то?

— Да фельдшер тут в истерике прибежала, с пассажиром какая-то х, — ответила честно.

— Судя по твоему тону, никто не умер и даже пока не собирается. Это не так интересно, но уже иду. Ты же мне расскажешь потом, в чём проблема?

— В общих чертах — точно, — пообещала я, и Никвас смирился с таким половинчатым ответом.

За ту четверть часа, которую она провела одна в моей каюте, Ольга явно взяла себя в руки и успокоилась. Кажется, ещё сунулась в санузел умыться, потому что кончики волос были мокрыми, и это сделало свой вклад.

Ольга Ларюшина — отличный фельдшер. Ей всего девятнадцать, за плечами только училище для младшего медицинского персонала, но девушка она разумная, целеустремлённая и любит свою работу, так что на достигнутом вряд ли остановится. Сейчас получать высшее образование она не пошла, отправилась за своим молодым лейтенантом на край обитаемых территорий, они вместе на нашей базе служат. Не такая уж редкая история, достаточно вспомнить, например, моих собственных родителей.

Только Ольга гораздо амбициозней, чем была в юности моя мать, и гораздо тщательнее спланировала будущее. По собственному же ходатайству они с мужем служат на разных кораблях, чтобы не мешать друг другу работать. Согласно утверждённому плану, она должна набраться опыта в перелётах — лучше бы практического, но хотя бы теоретического. Через несколько лет стажа, когда супруг дослужится до каплея, планировался ребёнок, перевод поближе к цивилизации, продолжение учёбы…

Когда она мне при знакомстве полгода назад всё это изложила, стройно и последовательно, я не сразу нашлась с ответом. И, подумав, не стала цитировать классическое, докосмическое еще изречение о том, что флот у нас действующий, и планы потому — гибкие. Всё равно выводов она бы не сделала, а там жизнь сама всё расставит по местам. То ли план этот одним аккуратным тычком отправит в чёрную дыру, то ли проникнется такой самоуверенностью и решит подыграть. Да и… очень она мне напоминала меня саму в юности.

В любом случае внезапное явление фельдшера на КП совершенно не укладывалось в её привычный образ, так что повод для беспокойства или уж как минимум любопытства у меня был. А вот теперь я даже облегчённо перевела дух: в кресле сидела собранная и деловитая мичман Ларюшина.