Нескромные желания - Дивайн Тия - Страница 48

• Предыдущая
• 48/65
• Следующая

Но Филиппа настолько ненавидит Сару, что вполне может попытаться запугать ее. И, скорее всего это была Филиппа, потому что у Джудит не хватило бы сил так орудовать ножом.

Или все же это она? И кто знает, на что способна его мать в припадке яростного гнева? Эта мысль ужаснула его, впрочем, не больше, чем разгром в комнате.

– Пойдем, комната для гостей готова. Агнес должна принести туда чай.

– Правда? А как я смогу заснуть, зная, что кто-то в этом доме так ненавидит меня?

– Я думаю, ты сможешь все, что угодно. Ты же смогла сегодня.

Она открыла рот, чтобы признаться ему, и снова закрыла его.

– Мне нужна ночная рубашка. Мне нужно побыть одной. Я должна уехать.

– Нет. Никакого уединения. И ты никогда не уедешь отсюда. А ночную рубашку тебе принесут.

– Тогда скажите мне, когда закончится эта наша договоренность?

– Моя дорогая Сара, вряд ли та сумма, которую ты имеешь, может удовлетворить твою алчную душу.

– Напрасно вы так думаете, – пробормотала она. – Я не хочу умирать.

– Если бы я оставил тебя в Берлине, ты бы умерла, – сказал он, пристально глядя на нее.

– Да, – сказала она, – Сара Тэва определенно бы умерла.

– Почему? – резко спросил он.

Она посмотрела на него темными, холодными, бездонными глазами.

– Я была больна, милорд, или вы забыли? В пансионе жила женщина, которая помогала мне. Я могла бы умереть.

– Ты не это имела в виду.

Она долго и задумчиво смотрела на него, в душе упрекая себя за неосторожность. А может, она и хотела, чтобы он заметил ее оговорку. Она разрывалась между желанием прижаться и стремлением пройти путь до конца и ответить за последствия.

– Если бы вы не приехали, – наконец сказала она, – я бы никогда больше не танцевала.

– А что бы ты делала? – с любопытством спросил он. Существовали такие вопросы, на которые у нее не было ответов. И она слишком устала, чтобы думать.

– Ты продолжала бы работать на Кольма, не так ли? – спросил Алекс. – Ты все равно приехала бы в Англию, как только он передал бы тебе содержимое черной шкатулки.

Опять Кольм. Каждый раз, когда она думала, что наконец избавилась от лжи Сары, Алекс вновь упоминал о Кольме. Это не ее Кольм. Нет, не ее.

– Ну, право же, милорд. Вы видели, что осталось от моих костюмов. Я не могла бы спрятать там даже иголку, не то, что ваши таинственные бумаги. И почему вы все время говорите о них? Он ведь так и не появился.

– Он пришел бы, – пробормотал Алекс. – И, возможно, пришел, когда мы уже уехали.

– Так, может, он сам привез в Англию эти несчастные бумаги?

Алекс раньше не задумывался о такой возможности. Кольм, несомненно, знал, куда отправилась Сара. Почему же он не попытался связаться с ней? Потому что это было опасно, и в определенных кругах Кольма слишком хорошо знали. И он не мог быть уверен в преданности Сары.

Потому что Алекс, как никто другой, понимал, что Сару Тэва можно купить.

– Возможно, – ответил он. – Но, видимо, он не стал так рисковать. Прошу сюда. Комната в передней части дома.

– Комната для гостей, вы сказали.

– И ты – моя гостья.

– Вы хотите сказать – ваша пленница.

– Не будем пререкаться. А, все уже готово. Выпей чаю.

Эта комната, поменьше и поуютнее покоев Алекса, располагалась в передней части дома, слева от лестницы. Стены были отделаны штофом с вытканными на нем розами; мебель из красного дерева, как и в комнате Алекса: туалетный столик, умывальник, кровать с балдахином и скамеечкой в изножье. У камина – два стула и стол, который можно использовать и для работы, и для чаепития. Сейчас там стоял дымящийся чайник, принесенный Агнес.

Шелковые шторы были зелеными, в тон листьям на обоях. Шторы, покрывало и подушки на стульях отделаны золотистым шелковым галуном.

Здесь тоже была гардеробная, но не такая просторная, как у Алекса, полки встроенных шкафов пустовали. Лишь на вешалке сиротливо висело траурное платье; внизу было аккуратно сложено нижнее белье и ночная рубашка из цветастого муслина. В уголке приютился ее чемодан, в котором остался единственный костюм Сары – атласный пояс и лиф – память о карьере Сары Тэва.

Алекс налил в чашку чая и передал ее Франческе.

– Здесь ты будешь в безопасности.

– Еще бы, при таком неусыпном наблюдении, – сказала она, добавив сахару, размешав его миниатюрной серебряной ложечкой и сделав небольшой глоток.

Скажи ему сейчас. Сколько можно жить в этой лжи ?

Момент был вполне подходящим...

Франческа чувствовала себя такой незащищенной, испуганной. А Алекс казался неустрашимым. Даже когда вокруг царил полный разгром.

Она подняла голову и взглянула на него.

– Алекс...

Столько граней было в Саре, столько лиц, что он никак не мог соединить их в одно целое. Она была сейчас такой нежной, такой женственной, неуверенной в себе. Куда девалась та высокомерная, соблазнительная, невозмутимая роковая женщина?

И Алекс, несмотря на всю его осторожность, потянулся к ней.

– Мне нравится, когда ты называешь меня по имени... – пробормотал он.

Она спохватилась.

– Милорд...

– Слишком поздно. – Он обхватил ладонями ее лицо. – И мне нравится, когда ты слегка растеряна.

– Любой бы растерялся, увидев свою постель изрезанной. Или для вас это привычно?

– Я найду того, кто сделал это. – Она не сомневалась.

– Мой чай, – пробормотала она.

– Поставь его.

Она поставила на стол чашку. Ее тревожила его близость, ее страх, его желание, ее ложь.

Ничто сейчас не могло сдержать его. Уж как он разъярился в последний раз, а сейчас так же яростно хотел ее целовать. Казалось, его влекло к этой новой Саре, играющей роль леди, хозяйки его дома.

Подумать только: Сара Тэва, хозяйка Миэршем-Клоуз!

Что за мысли ей лезут в голову? Она же пытается забыть о Саре, а не жить ее жизнью.

И, тем не менее, сейчас он был рядом, стремясь познать в ней ту суть, которая никогда не была присуща Саре. Он покрыл легкими поцелуями ее губы, затем привлек к себе и жадно припал к ним, как изголодавшийся, измученный болью человек.

И теперь, наконец, она тоже жаждала этих поцелуев, наслаждалась ими, потому что сегодня была самой собой, Франческой.

И Алекс почувствовал это, ее уступчивость, податливость ее тела, ее жадные ответные поцелуи. Теперь никаких секретов, никакой лжи. Сара Тэва больше не может от него прятаться. Сегодня она безраздельно принадлежит ему, жаждущая и податливая.

Что-то изменилось, но он не хотел задумываться о причинах. Хотел лишь одного – чтобы эта женщина, ее губы, ее тело принадлежали ему.

Он боготворил ее, обращаясь с ней как с леди, с трепетом и жгучим желанием, которое только она могла удовлетворить. И она понимала это.

Она целовала его жадно, безрассудно, не скрывая своих желаний.

От этих поцелуев она была, словно в тумане. Вспыхивала, как порох. К тому же чувствовала себя такой незащищенной, испуганной.

Надо признаться, сказать ему правду. Нет, не сейчас, еще нет... еще не время.

Налетевший на нее ураган чувств оторвал ее от земли, унес в облака, и теперь она парила там, охваченная блаженством. Ничего подобного она никогда не испытывала. Вот что знала Сара, мелькнула мысль. Вот какие испытывала ощущения.

Это возбуждение, это желание, этот жар между ног...

Она выгнулась навстречу ему, и он еще крепче прижал ее к себе.

Вот оно... что-то горячее, твердое прижималось к ее ногам... вот что... знала Сара.

Но она не Сара! Боже, она должна сказать ему. Должна.

Алекс уже расстегивал крючки на ее платье. И она не сопротивлялась. Она страстно желала этого. Платье, шурша, упало к ее ногам.

– О Бог мой, – воскликнул он, с трудом сдерживая смех. – Все твои деньги.

Она остановила его нежными, неторопливыми, головокружительными, бесконечными поцелуями.

– Сара, – прошептал он у ее губ. Сейчас – скажи ему сейчас!

• Предыдущая
• 48/65
• Следующая