Выбор (СИ) - Яфор Анна - Страница 32

Его слова согрели сердце и одновременно царапнули болезненной ревностью, когда Лиза подумала о тех женщинах, что побывали в его постели. Их наверняка было немало. Сейчас он сравнивает? Вспоминает кого-то из них? Ее скудный сексуальный опыт вряд ли может составить конкуренцию. То, что связывало их с Русланом, не шло ни в какое сравнение с тем, что она переживала сейчас.

— Я тоже, — тихо отозвалась женщина.

Он притянул ее к себе, задумчиво говоря:

— Знаешь, в самый первый раз, там, в кухне, мне показалось, что я занимаюсь любовью с девственницей, а не с женщиной, которая уже была беременной.

Лиза подавила горестный вздох, уставившись в потолок.

— Я, конечно, не девственница, но опыта у меня и правда совсем мало. Особенно в том, что касается удовольствия. Такого, как с тобой.

Это прозвучало как комплимент, но Павел ощутил лишь напряжение от таких слов. Что случилось в ее жизни?

— Расскажи мне.

Она покачала головой.

— Я не хочу об этом говорить.

— Но я тоже не хотел. Мы все имеем что-то в прошлом, о чем тяжело вспоминать. Но от тайн лучше отказаться. Нам уже не изменить то, что между нами произошло, а я хочу обладать не только твоим телом, — и пояснил, когда Лиза взглянула на него повлажневшими от слез глазами: — Твоя душа, твои мысли — это мне необходимо. Знать о тебе, как можно больше.

А ведь это было правдой! Он занялся с ней любовью, одновременно подписывая себе смертный приговор, ведь если Лиза обо всем узнает, он может никогда больше не увидеть ее!

— Мне тяжело об этом говорить, — призналась она.

Павел всматривался в ее лицо, читая затаенную боль в глазах, и его собственное сердце, казалось, рвется на части. Он поцеловал ее губы, спускаясь к шее, а затем добрался до груди, но не с целью снова разжечь желание в соблазнительном теле — ему хотелось согреть, утешить этой простой лаской.

Лиза запустила пальцы в его волосы.

— Так приятно, когда ты меня целуешь. Сразу отзывается все тело. И хочется, чтобы ты не останавливался.

— А мне нравится тебя целовать. Везде, — он поднял голову и взглянул на нее. — Но я не хочу тебя отвлекать. Рассказывай.

Она надолго замолчала, собираясь с мыслями, а когда снова заговорила, мужчина изумился, насколько хрипло и надрывно зазвучал ее шепот.

— Об этом тяжело говорить. И я была уверена, что никогда не расскажу никому. Ты первый человек, с которым я делюсь…

Павел сильнее стиснул ее плечи, стараясь хоть как-то ободрить.

— Мои родители погибли, когда я была совсем маленькой. Меня растила сестра. Хотя теперь я думаю, что лучше бы она отдала меня в детский дом.

— Все было так плохо?

— Ужасно. Сначала я надеялась, что мы подружимся, что она будет меня любить, так же сильно, как я ее. Что я смогу делиться с ней всем-всем. Я очень этого хотела.

— Но не вышло? Старшие сестры часто не любят младших, считая их своего рода обузой.

— Наверно, так и было. Когда я поняла, что мешаю ей, я стала пытаться пореже попадаться на глаза. Почти все время сидела в своей комнате, когда не была в школе или не гуляла с подружками. А когда ее не было в квартире, старалась сделать всю работу по дому, убрать, вымыть посуду. Даже готовить научилась в надежде, что это как-то поможет.

Она горько усмехнулась.

— Ей было все равно. Как я учусь, что делаю, о чем мечтаю. Ела ли я и есть ли у меня подходящая одежда. Да, я знаю, что ей было непросто работать самой и содержать меня, но лучше бы она действительно от меня избавилась, чем… — Лиза снова замолчала, прикрывал глаза, когда воспоминания подступили совсем близко.

— Чем что? — тихо уточнил Павел спустя время, холодея от какого-то жуткого предчувствия.

— Однажды я вернулась со школы и попала на вечеринку, которую она устроила со своими приятелями. Вся квартира стояла на ушах, я до сих пор не понимаю, как соседи не вызвали полицию из-за этого шума. Я спряталась у себя, но она успела заметить мое возвращение и рассказать дружкам, что ее младшая сестра уже дома.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Что случилось? — спросил Павел помертвевшим голосом. Он не хотел знать и не хотел об этом говорить, но понимал, что должен.

— Один из них ворвался в мою комнату и начал ко мне приставать. Я пыталась вырваться, звала сестру на помощь, и она пришла. Но только для того, чтобы рассмеяться мне в лицо, назвать дурочкой, которая зачем-то прячется от жизни, и запереть дверь. Снаружи.

Соболев не сумел сдержать ругательства, сорвавшего с губ. Это признание походило на удар кнута, острый, болезненный, оголяющий нервы. И страшно представить, каково же самой Лизе было это пережить.

— В тот же вечер я сбежала из дома. Я больше не могла ее видеть и не могла простить. Меня приютила школьная учительница. Мне пришлось рассказать о том, что случилось, но об участии сестры — нет. Я не смогла. И умоляла не заявлять в полицию. Было так стыдно, а при мысли о том, что кто-то еще все узнает, хотелось умереть. Не знаю, как мне удалось закончить учебный год. Я не пошла ни на выпускной, ни стала сдавать документы в институт, хотя мечтала обо всем этом раньше. Мы уехали за город, на дачу, и там у меня почти получилось прийти в себя. А потом я узнала, что беременна.

Павел ощутил, как внезапно стало жечь в глазах. Боль и ярость на обидевшего ее ублюдка слепили, а от собственного бессилия хотелось взвыть. А он-то еще считал свою собственную жизнь сложной.

— Я хотела сделать аборт, но врач, к которой я пришла, в красках рассказала обо всех возможных последствиях. И о том, что после я могу никогда не забеременеть. Мне стало еще страшнее. Я не хотела этого ребенка, но еще больше не хотела остаться бесплодной. Я устроилась в ресторан посудомойкой, чтобы хотя бы не сидеть на шее у приютившей меня женщины. Она все уговаривала помириться с сестрой. Я ведь просто сказала, что мы поссорились и поэтому я ушла из дома. Рассказать об истинных причинах так и не нашлось сил. А сестра… она ни разу за все эти месяцы не попыталась меня найти, как-то поговорить. Как будто ей было все равно, где я и что со мной. Думаю, она вообще была рада, что наконец-то избавилась от меня.

— А потом?

— Потом… — ее голос стал едва различим. — Потом учительница захотела устроить мне сюрприз. Почти накануне родов. Решила, что я напрасно мучаю и себя и других своей гордостью, и надо просто помириться с родным человеком. Когда мы в очередной раз были на даче, она пригласила туда мою сестру. Тайком от меня. Думала, что таким образом оказывает мне услугу. А может, просто устала от моего присутствия в своем доме. Когда я увидела… ее, то снова сбежала. Бросилась к трассе, думала, что дождусь автобуса и уеду в город. А там… там что-то решу. Было уже довольно поздно, еще и шел дождь. И я даже не поняла, как вылетела та машина…

Павел почувствовал, как ухнуло вниз его сердце. Притянул Лизу к себе, обнимая так крепко, словно хотел вдавить в себя.

— К желанию уничтожить мою сестру добавилось еще одно, — проговорила она, — уничтожить еще и того подонка, из-за которого я попала в аварию.

— Поверь мне, — отозвался Павел, не узнавая собственного голоса, — имей я хоть малейший шанс, он бы пожалел о том дне, в который появился на свет.

— Я бы очень этого хотела, — сказала женщина сквозь слезы.

Ком в груди мешал не только говорить, но и просто дышать, но Соболев все же выдавил из себя еще один вопрос:

— А твоя сестра? Где она сейчас?

— Здесь, — тихо ответила Лиза, заставляя его вздрогнуть, с ужасом всматриваясь в ее лицо.

— Что значит здесь?

— Она по-прежнему живет в этом городе. И, насколько мне известно, весьма неплохо. Вы знакомы.

— Что?! — он не мог поверить в то, что слышит.

— Это Сотникова. Моя сестра — Валерия Сотникова.

Ее трясло. Внутри все кипело от ярости, а сердце готово было выскочить из груди. Она тяжело и прерывисто втягивала воздух, но только это ни на грамм не помогало. Вцепилась в рулевое колесо, стукнула рукой по приборной доске, но легче не становилось. Боль и злость захлестывая, заставляя едва ли не рычать.