Выбор (СИ) - Яфор Анна - Страница 48

С трудом удержав равновесие, Лиза выскочила на дорогу. В глаза ударил яркий свет, а истошный крик Валерии потонул в резком, свистящем скрежете.

Слова Левцовой о выборе, который ему предстоит сделать, крутились в голове, вот только осознать их до конца не получалось. Что Марина имела в виду? Есть какие-то подводные камни, о которых ему не известно?

Павлу не давал покоя еще один вопрос: почему Лиза отказалась от должности? Уж явно не для того, чтобы просто уступить ему это место. Дело было в чем-то ином, вот только в чем? Неужели она решила уйти? Найти другого объяснения он не мог, и это жутко нервировало. Даже пугало. Получалось, что Лиза даже шансов не оставляла, что все может перемениться. Что она готова его простить.

Только зачем ему эта должность? Зачем вообще все, если рядом не будет единственного дорогого человека? И можно ли хоть как-то что-нибудь исправить?

Он снова поискал глазами Ильину, но ее нигде не было. Зато постоянно попадались коллеги и знакомые, горящие желанием поговорить. Словно не замечали, что он едва выносит их общество.

Ну почему меня не могут оставить в покое? — задал Павел себе вопрос, когда увидел приближающуюся Карину. Сейчас говорить не хотелось даже с ней.

— Не похоже, чтобы ты получал удовольствие от этого вечера, — улыбнулась Реховская, останавливаясь рядом и салютуя ему бокалом с шампанским. — Не надумал выпить?

— Не начинай, — поморщился Павел. — Знаешь ведь, что я не пью. Зачем предлагать?

— Ну мало ли, — она пожала плечами. — Вдруг решил сегодня сделать исключение.

— Не решил, — понимал, что говорит грубо, но не мог вести себя иначе. Ему вообще следовало быть сейчас в другом месте, а не выслушивать эту пустую болтовню.

— Выглядишь не очень, — констатировала Карина. — Неудачно поговорил с Левцовой?

— Ты следила за мной? — он ошарашенно уставился на нее.

— Вот еще, — фыркнула женщина. — Просто все знают, зачем она здесь. И знают, что сегодня решится вопрос с назначением заведующего. С Ильиной она говорила, потом с тобой. Судя по твоему мрачному виду, разговор был не из приятных. Мне жаль…

Он сделал глубокий вдох, изо всех сил сдерживая себя, чтобы не наговорить грубостей. Неужели все считают, что кроме должности его не интересует больше ничего?

— Ты не видела ее?

— Марину Альбертовну? Так она только что прошла во второй зал. А разве вы не…

— Да причем здесь Левцова?! — в сердцах воскликнул он. — Я про Лизу.

— Значит, она уже Лиза… — задумчиво проговорила Карина. — Я думала, ты умнее.

Плевать мне, что ты думала, — едва не сорвалось у него с языка. В груди поднималось какое-то странное волнение, и он не понимал причины этого. И желал только одного: поскорее найти любимую женщину.

Видимо, Реховская поняла, что дальнейший разговор не имеет смысла. Кивнула в сторону выхода.

— Кажется, она вышла несколько минут назад. Хотя я не приглядывалась, могла и ошибиться.

Павел бросился к двери и, перепрыгивая через две ступеньки, понесся вниз. Лиза не могла далеко уйти. Если он поторопится, то обязательно сможет ее догнать.

Выбежал на улицу и огляделся, пытаясь представить, куда она могла пойти. И похолодел от открывшейся перед его глазами картины.

Будто в прошлое отбросило, в далекий жуткий день, который он не смог забыть, как ни пытался. Посеревшее вечернее небо заволокло тучами и уже срывался дождь. Как тогда. И, как тогда, он увидел скорчившуюся на асфальте фигурку. Вокруг уже начали собираться люди, кто-то что-то кричал, а он не мог оторвать глаз от лежащей на земле женщины. Будто окаменел на несколько мгновений. Что это, настигшее его проклятье? Расплата за все, что он натворил?

Преодолевая охватившую его оторопь, он приказал себе двигаться. Бежать туда. Сделать хоть что-нибудь. Откуда-то издалека донеслись звуки сирены скорой помощи.

— Не трогайте ее! — заорал на кого-то из прохожих, решившего поднять Лизу. — Не трогайте. Дайте мне, я врач.

Он опустился на асфальт, склоняясь над женщиной и всматриваясь в ее лицо. Дотронулся до шеи, улавливая слабое биение пульса. Осмотрел с ног до головы, не замечая никаких внешних повреждений, кроме нескольких ссадин. Осторожно ощупал, не обнаруживая явных переломов. Больше всего на свете хотелось подхватить ее на руки, прижать к себе, баюкая как маленького ребенка, но он понимал, что нельзя делать ничего подобного. Надо дождаться скорую и носилок. Неизвестно, насколько сильно Лиза пострадала. То, что она без сознания, уже само по себе плохо, и внутренние повреждения могут быть куда опасней внешних.

— Я не хотела! — раздался рядом чей-то всхлип, и Павел, подняв глаза, увидел перепуганную девушку. — Она как будто вылетела из-за угла, прямо под колеса. Словно кто-то вытолкнул ее… Я ведь и ехала совсем не быстро… — она закрыла лицо руками и разрыдалась.

— Милая, ты слышишь меня? — склонился к Лизе, задыхаясь от нарастающей паники, когда она никак не отреагировала на его голос.

— Скорая приехала, — закричал кто-то, и люди расступились, пропуская спешащих к ним врача и санитаров.

— Я поеду с вами! — заявил Павел, когда носилки погрузили в машину, не допуская даже мысли о том, чтобы хотя бы на минуту оставить женщину. Назвал номер своей больницы, мучительно вспоминая, кто из хирургов-травматологов сегодня дежурит. Хорошо бы их помощь не понадобилась, но он должен сделать все возможное, чтобы ей помочь. И невозможное тоже.

Еще ни разу в жизни ему не было так страшно. Он чувствовал панический, почти животный ужас, глядя на белое, как полотно, лицо Лизы, на пересохшие, бескровные губы и на все ее недвижимое тело.

Несколько раз готов был вцепиться во врача скорой помощи из-за того, что тот действует слишком медленно. Его движения казались неловкими и неуклюжими, а аппаратура — неисправной.

— Почему она не приходит в себя? — спросил в очередной раз, перехватывая укоризненный взгляд коллеги.

— Уж вы-то должны понимать! Травмы могут быть гораздо серьезней, чем кажется на первый взгляд. Как минимум, сотрясение мозга. Сейчас приедем в больницу, и после обследования все станет ясно.

Павел осторожно сжал тонкие, холодные пальцы, прижимаясь к ним губами, чем опять вызвал недовольство доктора.

— Постарайтесь держать себя в руках, коллега. Лишние движения ей сейчас точно не нужны.

Это было правдой. Павел понимал, что должен успокоиться. Ему важно сейчас оставаться в здравом рассудке и не поддаваться эмоциям, чтобы не допустить никакой ошибки. Вот только логические уверения не действовали: он буквально сходил с ума от страха из-за того, что может потерять Лизу.

Не помнил, чтобы кто-то значил так много в его жизни. И никому он сам не причинял столько проблем. Если бы не их разговор с Лизой сегодня, возможно, она не ушла бы с вечера и не попала бы под машину. Выходит, это тоже его вина!

Соболев закрыл глаза, приказывая себе собраться. Да, пусть виноват во всем, но даже если так, он не отступится от любимой женщины. Не отдаст ее ни обстоятельствам, ни ей самой, ни смерти. А потому у него нет права расслабляться. Ни на мгновенье. Как бы жутко ни было, он должен сделать все, чтобы она поскорее пришла в себя.

Обнаружив на дежурстве Лосева, выдохнул почти с облегчением. Иван был лучшим травматологом больницы.

— Ильина? — тот с изумлением уставился на каталку, но тотчас взял себя в руки. — Идем, по пути все расскажешь. — Поднимаем к нам.

В этот момент ресницы Лизы вздрогнули, и она открыла глаза. Увидев это, Павел ощутил, как к горлу подкатывает горький ком, а глаза заволокло пеленой слез. У него, который не плакал, наверно, с самого детства!

— Милая, все хорошо. Все будет хорошо, слышишь меня?

Ему было плевать, что рядом находятся люди, хорошо знающие и его, и Лизу. Уже завтра вся больница будет в курсе их отношений. Но это не имело никакого значения. Вообще ничто не имело значения, кроме ее жизни.