Не скучайте, ваше величество! (СИ) - Лебедева Ива - Страница 14

Подумав, мы уже дома на эту плашку сверху прибили доску пошире, чтобы можно было вдвоем сесть и камней побольше набрать.

Был еще один секрет: как известно, хороший шоколад тает во рту, а не в руках и все такое. Тут я не заблуждалась: руки тоже перемазать можно только в путь, если с шоколадом тискаться, но внутри пресса теплых ладоней нет, а какао-масло твердеет при двадцати пяти градусах и тает при тридцати двух. Так вот, чтобы его выжать, надо было правильно подогреть нашу какао-кашу, прежде чем закладывать ее в пресс.

Но с этим я справилась, главные сложности начались, когда пришел черед таки усаживаться живым грузом на пресс.

Не знаю, возможно, шоколадные пары с непривычки так подействовали на детей, или они просто от обилия впечатлений немного сошли с ума, но места на доске, на которую надо было сесть, мне не досталось. И даже камни не пришлось искать, потому что все три малолетние обезьяны залезли Крону едва ли не на голову и там прилипли намертво. Весу, конечно, в этих цыплятах — одно название, приличный булыжник с морского берега и то тяжелее. Но все втроем они все же дополнили хороший мускулистый центнер названого братца, и спустя какое-то время процесс пошел.

С ума сойти, я думала, придется в приказном порядке с рявками держать «груз» сидящим на одном месте, чтобы они несколько часов не слезали с доски и выжали мне мои бобы досуха. Какое там, уже стемнело, когда я чуть ли не палкой по попе разогнала этот щебечущий курятник с Кроновой головы. Ну как палкой… показала им лопатку для размешивания каши и пригрозила не дать на пробу шоколадный результат, если все сию минуту не отправятся по кроватям.

О! Надо взять на заметку. Только что картинно стонавшие о затекших руках и ногах дети испарились в мгновение ока, а не менее картинно покряхтывающий Крон ненамного от них отстал. Тоже хочет конфет?

Хм. Да я сама уже их хочу, если честно.

Конечно, на классический шоколад уровня швейцарского я не замахивалась. Даже простейшие трюфели пока несбыточная мечта. Но где наша не пропадала? И кто мешает нам соорудить собственного мутанта?

Смесь всего на свете с тем самым трюфелем и конфетой «Белочка». Дробленые орехи; тонко смолотые специи, которые я подбирала и добавляла в смесь едва ли не по крупиночке, чутко отслеживая букет; самые жирные и свежие сливки; смолотый в пудру на том же жернове сахар. Правильно нагреть, правильно остудить — в ведре с ледяной колодезной водой.

Сформировать круглые конфеты и до брюквы нервничать — застынут правильно? Расползутся невразумительной сладкой кашей?

Посыпать результат перемолотым в пыль жмыхом, тем, что остался после того, как все масло стекло в поддон, — это и есть какао-порошок, к которому мы привыкли на Земле. Только тут, конечно, не такой тонкий, ну да что поделать: каменный простенький жернов — это вам не промышленный измельчитель. Но этот вопрос я еще додумаю…

Разложить результат на столе и порадоваться — на глазок вышло не меньше пяти килограммов конфет. Завернуть каждую в заранее приготовленную хрусткую вощеную бумагу, на которую тоже пришлось потратиться…

Полюбоваться.

Торжественно развернуть конфету и…

Ой, а что, уже утро? Я всю ночь провозилась и не заметила? И теперь мне брюквы лысой дадут насладиться шоколадом в одиночестве, потому что три бледные от недосыпа детские физиономии уже нависли над столом с конфетами, как три кровожадных вампирчика над свежей девственницей. А еще выше не менее бледная и жаждущая физиономия, которую опять надо брить, потому что черная щетина в сочетании с алчным голодным взглядом — это страшно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Ладно, ладно! — махнула я рукой. — Вам не дать — так меня ж сожрете, изверги… Так. Сначала умываться, некоторым, не буду пальцем показывать, бриться, одеваться и кашу. А потом, так и быть, будет вам праздник.

Хм, половину запаса надо точно припрятать из педагогических соображений. Так быстро эти дети и этот братец еще ни разу на моей памяти не бегали!

— Да за такую конфету тебя не только мамка Берта под обе юбки пустит, а в королевский дворец с почестями повезут на большой телеге! — выдал вердикт потрясенный Янь, когда масленая поволока блаженства растаяла в его глазах вместе с сунутой за щеку шоколадкой. — Дай еще!

— Никаких еще, — строго отрезала я, мысленно содрогнувшись. Только королевского дворца и большой телеги мне не хватало, брюква их побери. — Хочешь, как Берта, без зубов остаться? Шоколадки детям не игрушка и не еда. Поэтому сейчас каждый займется своим делом, а я сяду и буду думать, как именно, куда и когда я пойду с этими конфетами, чтобы точно не пройти мимо нужного человека.

Да, это легко сказать было: слепи экзотическое лакомство — и мамкина юбка у тебя в кармане. Начать с того, что сама Берта давным-давно на пирсах не торгует, я за те дни, что прогуливалась там, изучая обстановку, много чего узнала, но ее ни разу так и не видела. Хотя вполне оценила другие нюансы: во владениях загадочной и грозной сладкоежки был один из центральных пирсов, тот, к началу которого стекается толпа с трех сторон — от дорогих причалов, где швартуются всякие правительственные делегации, дипломаты, богатые купцы и большие корабли; от самой оживленной и людной линии, где народ попроще, но тоже крепко стоит на ногах, в их случае, на палубе среднего тоннажа. Каботажники, купцы попроще, частные корабли дворян средней руки, путешественники и всяческие авантюристы из тех, кому везет; ну и с «левого конца» — там тоже людно, но публика совсем простая и разношерстная, от начинающих навигаторов до обычных рыбаков из артели на пять скорлупок.

Поэтому и товар у «дочек» Берты был разнообразен по цене и ассортименту, на любой вкус и кошелек. И расставлены лотки с лепешками, сладкими колечками, выпечкой и легким пенным пивом были достаточно грамотно, чтобы не мешать друг другу, но находиться в прямой видимости.

Жареную рыбу с ломтями местной картошки, тоже жареной, здесь продавали с левого края, поближе к малоденежным, но более голодным клиентам и пиву, а вот фигурную выпечку и красиво оформленные сухофрукты на палочках — рядышком с молодым, едва созревшим вином и поближе к богатым господам. И так во всем — чувствовалась опытная и уверенная рука умного управленца.

А вот самого управленца, точнее управленку, фиг поймаешь. Оставалось наблюдать, думать и вычислять того, кто ее заменяет во время рабочего дня. Не может быть, чтобы хоть одна из девиц, теток и даже весьма пожилых госпожей не была у других за старшую и не имела связи с начальством на случай непредвиденных проблем.

Ну что сказать? Три дня пристального наблюдения (это значит, что в отличие от прошлых прогулок я не просто пошаталась по пирсу и ушла, а задержалась там на целый день, гуляя, строя глазки морякам попредставительнее — взяла пример с других приличных с виду девиц, чтобы не выделяться из толпы, — слушая сплетни, болтая с мамкиными дочками, с их клиентами, с кем попало…) дали совсем другой и гораздо более нужный результат, чем прежние мимолетные зарисовки.

Я больше увидела и поняла, вычислила кое-что… и меня тоже заметили и вычислили.

— Ну и что ты тут вынюхиваешь? — весьма недружелюбно спросили мне в спину, когда третий вечер медленно погасил алые от заходящего солнца воды залива и взамен им стали зажигаться маленькие шелковые фонарики на каждом из лотков.

Я обернулась. Хм, смотри-ка, угадала!

Самой шумной и властной из Бертиных дочек на первый взгляд была рослая и щедрая на женские формы брюнетка лет тридцати на вид. Она торговала пивом, изредка перешучивалась с покупателями, но при этом вид имела такой грозный и спокойно-предупреждающий, что даже хмельные матросы с королевских кораблей, те, которым обычно море по колено, с сестрицей Фридой вели себя почтительно. Хотя и пялились на формы. Но сальных шуточек не отпускали — по этим самым формам было сразу видно, что могучий пинок под зад не заржавеет. Про оплеуху можно даже и не упоминать.