Цена твоего прощения (СИ) - Сдобберг Дина - Страница 18

 От одного сального взгляда этого скота хотелось срочно вымыться. От запаха этого мужчины, что добирался до восприимчивого к запахам носа, подступала тошнота. Мне духи-то выбрать было целой проблемой, все средства по уходу я старалась выбирать вообще без запаха или с несильным ароматом. С приправами осторожничала. А тут...

Ну, вот ходишь ты в зал, или куда там ходят такие как он, но не уже ли там душа нет? И если полить несвежую рубашку литром ядрённого одеколона, в стиле знаменитого "Фаренгейта", ситуацию это не спасёт. А в комплексе... Честно, это амбре просто физически невозможно переносить. Тот ещё мускусный аромат! Причем именно тот, натуральный, что воняет!

Я даже сообразить не успела, что вообще происходит, как этот пахучий самец отлетел от стола, не вставая со стула и собирая собой мебель в зале. Сабир набросился на него, молча, ничего не объясняя и без предупреждений. Он просто методично превращал подошедшего в фарш, я отчётливо слышала хруст костей.

И делал это красиво. Даже одежда не скрывала того, как под ней перекатываются мышцы. Широкий замах и чёткий удар. Сабир был в своей стихии. Он действовал, совершенно не нарушая тишины, без лишних движений, а оскал только усиливал его сходство со зверем. Но сейчас я этого зверя не боялась.

Сейчас он восхищал вот этим всеобъемлющим ощущением силы и превосходства. Описать его в этот момент лучше всего можно было фразой из одного из моих любимых мультфильмов. " Силён и очень крут"!

А он вдруг предложил подойти и попинать уже явно не способное к сопротивлению тело. И вот кто бы знал, каких трудов мне стоило отказаться! Так хотелось подойти и со всего маху впечатать зауженный носок туфли уроду под рёбра! Но измываться над противником, которого уже победил кто-то другой, последнее дело, даже при условии, что отдай Сабир меня ему, сочувствия и достойного обращения я бы точно не увидела.

Заметив, что у Сабира содрана кожа на костяшках, решила ответить тем, чем могла. Попросила салфеток и льда и сделала холодный компресс, без слов благодаря за заступничество, и за то, что не стал дразнить возможностью передачи в пользование скоту. Ну, не могу я по-другому его назвать!

Нормально пообедать нам в тот день, было не суждено. Только избавились от одного незваного гостя, появился второй. У меня, выросшей с человеком, у которого была аллергия на яд пчёл и всего прочего полосатого семейства, страха или ступора не было. Я чётко знала, что нужно сделать, чтобы и укуса избежать, и насекомое не убивать зазря.

Но мой поступок для Сабира видимо стал каким-то подтверждением каких-то его собственных выводов, потому что, отправив охрану и Влада домой, он отвез меня в своё личное место памяти, поговорить.

Под впечатлением от того, что он оказывается, всё это время думал, что я пережила насилие, я даже забыла поговорить с ним о своих догадках.

Утром я поймала себя на мысли, что думаю, что бы приготовить. Нет, ну а что? Сама себе запретила готовить, сама и разрешу. В конце концов, он не считался, когда заступился за меня в ресторане.

Я почти мурлыкала себе под нос, пока обжаривала порезанное на тонкие полоски мясо и заливала слегка взбитыми яйцами. Яично-мясные блинчики поджаривались с двух сторон, посыпались сладким луком фри, и выкладывались на смазанные соусом тартар листы лаваша. Потом я сворачивала этот лаваш с яичницей внутри в плотные рулетики.

 Сабир спустился, когда я уже успела навести порядок и почти домыла посуду. Но мужчина видимо был не голоден, потому что вместо того, чтобы приступить к завтраку, решил продолжить вчерашний вечер разговоров. Прижатая к его телу, которое почему-то обжигало даже сквозь одежду, я меньше всего думала о завтраке и посуде.

 Но больше всего волновали его слова. Он даже и не подумал скрывать своих планов. И я не знаю, от чего именно сердце билось, словно я стометровку сдавала на время.

От того что он находился так близко, или от того, что прямо заявлял о своем намерении присвоить меня себе. И становилось страшно. По настоящему страшно. Потому что я прекрасно понимала, что я для него буду одной из вереницы временных любовниц. А он для меня...

 Сколько не отворачивайся от правды, самой себе врать бесполезно. Я вряд-ли смогу быстро излечиться от болезни по имени Сабир Агиров, если позволю себе заболеть им.

Кира.

Сердце колотиться в груди так, что мне кажется его и в другой комнате слышно. А Сабир рядом стоит и словно не слышит, не ощущает бешеного пульса. Сжал ладонями моё лицо, смотрит прямо в глаза и не замечает, что я сама взгляда от него отвести не могу.

 И чего тётя Наргиз и Зарина в один голос говорят, что он страшный? Он даже когда злится, взгляд к себе притягивает, а когда вот такой, как сейчас, спокойный и уверенный, то и вовсе завораживает. Может просто пугает то ощущение, которое он вызывает у людей одним своим появлением, понимание собственной беспомощности перед таким, как он?

Да и попробуй, побарахтайся, когда он вот таким тоном заявляет, чтоб не смела на других мужчин даже глядеть. Можно подумать, кто-то действительно может заинтересовать после него. Вот и пытаюсь удержаться на тонкой грани, не поддаться, удержать радостно бьющееся сердце.

Только он и слышать возражения не хочет, как будто и не сомневается в итоге. Привык, что его слово закон, и всё будет, как он решил. А я всё взгляд отвести не могу, внутри эмоции ликуют. "Ревнует, он меня ревнует"!!!! Слабый голос рассудка попытался пробиться с доводами, что просто Сабир собственник, и его слова ко мне не имеют никакого отношения. Его вещь должна быть его, и не важно, ложка, рубашка или любовница. Эти мысли немного отрезвили, заставили как ту бабочку, зависнуть в нескольких сантиметрах от пламени.

- Ну, и зачем тебе я такая? Если даже выглядеть нормально не могу? - вспомнила его претензии на балконе.

- А ты считаешь, нормально выглядела, да? Что я задолбался мужиков, тебя глазами облапывающих, осаживать. - Сабир отпустил моё лицо, продолжая удерживать взгляд. Ладонями оперся об столешницу позади меня и сам наклонился к моему лицу, почти касаясь своим лбом моего. - Думаешь, я один хотел твою гриву на кулак намотать?

- Да нормальное платье у меня было! Всё прикрыто, ни разрезов, ни вырезов, даже декольте минимальное. Там, кстати, были женщины и в куда более откровенных нарядах! - указываю ему на очевидное, а самой почти нечем дышать. Его как-то сразу очень много, он заполонил собой всё пространство.

- Мне на чужих баб плевать, хоть голышом пусть ходят! А платье это, чтоб я больше не видел. Дома можешь носить, к ужину одевать. - Уже начал командовать он. - Там же все сделано так, чтобы мужиков дразнить, внимание привлекать, фантазию будоражить. Петля эта...

- Мое платье нормальное! Вечернее и скромное! - не согласилась с его характеристикой я.

- Вот именно. Платье твоё, украшения твои. А пришла ты, со мной. И получается, что я не в состоянии обеспечить свою женщину! Так об этом судят. - Наконец-то мне объяснили, чего он тогда так злился.

- Свою женщину? Или просто, с которой пришёл? - уточнила, когда это я уже успела стать его?

- Это без разницы. Главное, что ты вынуждена сама заботится о себе, хотя появляешься со мной. - Ну, вот откуда бы я могла знать, что это принципиальный момент!

- Я откуда это знала? В следующий раз надену твою рубашку и подвяжу твоим галстуком, чтоб точно все видели, что твоё и тобой куплено! - высказалась я шутя.

Но мою шутку, именно как шутку, явно не оценили, судя по ставшим совсем черными глазам и чуть более низким голосу.

- Сейчас кто-то додразнится ведь... - осознав, что я только что сказала, я решила, что пора тикать.

Резко присев вниз, почти проведя своим лицом по его груди и животу, я поднырнула под его рукой и оказалась в метре от него. Сабир только приподнял бровь, улыбаясь краешком рта.