Цена твоего прощения (СИ) - Сдобберг Дина - Страница 4

Уже третий день моя жизнь шла по одному и тому же сценарию. Утро, начинается с противно-бодрого верещания будильника. Когда-то давно, для этой сложной задачи - поднять меня с утра, была выбрана мелодия "Прощание славянки". Даже такая законченная "сова", как я, подскакивала из положения лёжа.

Кофе на подоконнике, с разглядыванием начинающего просыпаться двора, обязательный термос с напитком с собой, привычка ещё со времён студенчества, и бодрая пробежка до подъезда на той стороне двора.

 До того, как тетя Наргиз заболела, пересекались мы по утрам во дворе, когда я бежала на очередное собеседование или искать очередную вещь для собственного дома, а она отводила Аслана в садик.

- Не пить, не курить, матом не ругаться, с плохими мальчиками не общаться! Если что, у меня куча неженатых племянников. - Смеясь, каждый раз, напутствовала она меня.

- Мне уже третий десяток, тут уже не до копания хороший или плохой. - Так же шутя, отвечала я.

- Ой, дошутишься! Ой, доиграешься! Ахнуть не успеешь, как уже муж, свекровь...

- Ой, а можно сразу свекровь? - каждый раз смеялась я.

Сейчас же я бежала домой к Заринке, делала необходимые уколы тёте Наргиз и забирала Аслана, чтобы отвести в садик. Хотя сам Аслан считал, что это он провожает меня на работу, по пути в садик. Каждый раз, с самым серьезным выражением на лице, мальчишка, стоя на пороге своей группы, загибал пальчики, чтобы не пропустить ни одно из напутствий.

- Не пить, не курррить, матом не ррругаться, с плохими мальчиками не общаться. У бабушки много неженатых племянников! Свекррровь без мужа нельзя! Всё. - Почему-то мальчик считал, что если он мне не повторит слов бабушки, то день пройдёт неправильно.

А у меня каждый раз появлялась улыбка на лице от такой непосредственной заботы. Потом спринтерский забег мимо кафе и через парк, к ближайшей остановке общественного транспорта, при помощи которого я добиралась в административно- торговый центр города. Именно здесь, в огромных высотках с зеркальными окнами, располагались офисы самых престижных компаний. В том числе и центральный офис той строительной компании, в которую устраивалась я. Ну как офис, три этажа различных помещений от кабинета генерального директора до подсобки, где хранился инвентарь уборщиц.

 Вечером путь пролегал по тому же маршруту, только в обратном порядке. Единственное, что отличало утро от вечера это то, что вечером по парку я шла не торопясь, любуясь осенним убранством, и обязательный заход в кафе на углу.

 Я настолько полюбила тот самый посоветованый торт с брусникой, что уже который вечер он становился неизменным лакомством. Причем подсела не только я, удивительно гармоничный вкус полюбился и Зарине, и тёте Наргиз.

А вот всё, что происходило в течении рабочего дня, мне нравилось всё меньше и меньше. И всё чаще вспоминался герой Ильфа и Петрова из их "Золотого телёнка", некий зицпредседатель Фунт. Тот самый, что с такой ностальгией вспоминал, как он сидел при НЭПе.

Вот и у меня крепло ощущение, что меня взяли на работу не как специалиста, а как ту крайнюю, на которую свалят всё, и отправят под топор палача. Чем больше я смотрела, тем яснее становилась картина просто огромного оттока средств из компании, причём для головного холдинга это оставалось тайной. Так, к примеру, сразу на нескольких объектах запороли приёмку пожарного состояния уже почти готовых зданий. И естественно, переделывали все полностью. Только расходы по закупкам этого не отражали. Не было роста объема поступлений от компании, поставляющей все для противопожарной безопасности на весь холдинг. Покупать у других организаций было нельзя, так как на эти поставки был заключён долгосрочный контракт на весь холдинг.

 Я, конечно, допускала, что какое-то количество оборудования, оставалось в запасе на складах, но не в полном объёме на три больших объекта. Да и списания основных средств по складу тоже не проводилось. И таких моментов было очень много.

 Сегодняшнюю ночь, я почти не спала, стараясь составить максимально полный отчёт. Я планировала, максимально большой объём проверки включить в этот документ и уже сегодня пойти к директору. Принимая должность, я принимала и ответственность, а потому считала себя вправе потребовать разъяснений.

Я не исключала того, что и сам генеральный не знал о том, что происходит в компании, но это станет сразу понятно по его реакции. Ну а для меня решится, стоит ли рисковать и вставать на должность с такими недостачами.

Так как в кабинете, который занимал мой предшественник, сейчас шли какие-то переделки, меня временно разместили в архиве. Это было глухое помещение без окон, заставленное металлическими шкафами для документов под самый потолок. В единственном свободном углу стоял обычный широкий стол, небольшая тумбочка с тремя ящиками и кресло. Даже работала я на своем ноутбуке, благо у меня была хорошая и мощная машина. А на углу стола стоял старенький офисный принтер.

 Работая с цифрами, я как всегда увлеклась и потеряла счёт времени, а отсутствие окна, поддерживало заблуждение, что ещё рабочее время и я, если и задерживаюсь, то ненадолго. Глаза, правда, уже просто не хотели держаться открытыми, но и от этого я отмахнулась, списывая на бессонную ночь.

Я старательно распечатала сведённые в единый свод данные, показывающий огромные расхождения. Это стало для меня финальной точкой. Такое никаким образом не выровнять и не перекрыть. Фактически, это просто вывод капиталов и доведение компании до банкротства. Нет, за эти три дня я попрошу мне оплатить из расчета моего оклада, как мы и договаривались, и откажусь от намерения претендовать на должность в данной компании.

Я даже не успела выйти из-за стола, как дверь в эту каморку с грохотом врезалась в стену.

- Я же говорил, что здесь кто-то есть, раз свет горит. Смотри, какая мышка притаилась. - Заговорил один из вошедших, окидывая меня настолько сальным взглядом, что меня аж передёрнуло от омерзения.

Я непроизвольно сделала шаг назад, вжимаясь в стену за своей спиной. Мужчины, вальяжно вошедшие в комнату, внушали просто животный ужас. Высокие, явно привыкшие ворочать "железо" в тренажёрном зале, они вдвоем заполнили собой всю комнату. Темноволосые, смуглые, бородатые со взглядом хозяев жизни, причем не в общем смысле, а вот конкретно твоей. Их намерения и без пояснений были ясны и прозрачны. В голове в панике забилась мысль: "Две минуты, мне нужно ровно две минуты".

- Ну, что? Здесь оприходуем? - ухмыльнулся второй, расстегивая ремень брюк.

- Подожди, сначала хозяину покажем. Потом развлечёмся. Может он её сам сначала и нагнёт, а потом нам отдаст. - Мою дальнейшую судьбу обсуждали при мне, но, совершенно не обращая на меня внимания, и осматривали при этом, как скот, выставленный на продажу. Или собаку для случки.

Тот, что собирался расстегнуть ремень в два шага оказался рядом и, схватив за предплечье, выдернул из-за стола, не обращая внимания на то, что я сильно ударилась об его угол и вскрикнула от боли. "Две минуты" стучало в висках и в бешеном пульсе. От страха мне казалось, что таблетки, спрятанные в бюстгальтер стали нагреваться.

Спасибо той несчастной загубленной девушке, я хотя бы погибну быстро, не зная этих издевательств. По коридору до кабинета директора, что располагался на этом же этаже, меня протащили буквально волоком. Ноги просто заплетались. Меня трясло, и зверь, что тащил меня, чувствовал мою дрожь и наслаждался моим страхом и беспомощностью, при этом, не скрывая гнусной, похотливой ухмылки.

"Боги, только дайте мне шанс, только бы успеть до того, как...", молилась я, даже в мыслях боясь озвучить намерения этих уродов.

Дверь в кабинет директора была распахнута, сам он с разбитым в мясо лицом хрипел в кресле, и я сомневалась, что без помощи медиков он выберется. Но мысли о директоре и его состоянии быстро исчезли, стоило мне заметить мужчину у большого панорамного окна. Если те двое, что притащили меня сюда, вызывали страх и омерзение, то этот мужчина порождал ужас.