Жажда наслаждений - Дивайн Тия - Страница 14

• Предыдущая
• 14/69
• Следующая

Под контролем.

Она возбужденно умоляла его вернуться обратно, домой.

Восставшая плоть была обуздана…

Николас, как бы пробуя, продвинулся в глубь нее еще немного.

Железный мужчина…

…не может…

— Вот так… — Он резко вошел в нее, прижимаясь лобковыми волосами к изгибу ее ягодиц. — Вот так.

И затем словно поршень… Воттаквоттак-воттаквоттаквоттак… он доводил ее до исступления, жестко, яростно, неумолимо, пока не почувствовал, как она сдалась, содрогнулась, сломалась… колотя кулаками по матрасу в такт оргазму.

Он застыл на грани; одно движение… пауза… вдох… и извергнулся, исторгая нескончаемый поток из бездонного источника своей мощи, пока не иссякнул, выжатый, как лимон, и рухнул на нее…

Какая коварная вещь — наслаждение. Общество отвергает его. Мужчины совершают ради него убийства. Женщины лгут о нем, лгут, потому что обожают его, хотят его, нуждаются в нем.

А ведь стоило только перебороть свой страх, собраться с духом для достижения цели. Почему же она не знала всего раньше? Она бы тогда никогда не вышла замуж за Уильяма; она бы преследовала Питера до полной его капитуляции и наплевала бы на все последствия этого.

Суть мужских фантазий… Теперь она понимала, что в них входит: обнаженное тело, желающее и открытое для всего, что пожелает мужчина…

Женщина — игрушка, удовлетворенный мужчина слишком тяжел, и удовольствие очень мимолетная вещь.

А если она будет слишком активно шевелиться, пытаясь выбраться из-под его тела, то может заново возбудить его.

— А ты очень торопишься уйти, — пробормотал он, еще крепче прижимаясь к ней. — Не лучший комплимент после того, что произошло.

— Я тороплюсь убрать с меня мужчину весом в пятнадцать стоунов[2], — возразила она.

— Понимаю, не совсем джентльменский поступок с моей стороны, но я какое-то время был далек от цивилизованных аспектов полового акта. — Он перекатился на спину, положил руки под голову, позволив Элизабет подняться на колени и прислониться к подушке. Впервые она имела возможность, как следует рассмотреть его и была восхищена его телом, его физической силой, мускулистостью, мощью и одновременно уязвимостью. Обнаженный мужчина, даже настолько великолепно сложенный, как Николас, был беззащитен, словно новорожденное дитя.

— Далек? — саркастически переспросила она. — А где ты был, Николас, что тебя не могли найти нотариусы?

— В разных местах. — Он уставился в потолок. — И здесь, и там. Но тебе не стоит волноваться, ведь нотариус наконец-то удовлетворен. Как и ты будешь удовлетворена, когда прибудет мистер Гиддонз и привезет бумаги, подписание которых позволит твоему отцу и далее пользоваться твоими доходами. Благодари Господа, что у тебя не будет никаких расходов.

Никаких расходов? Имел ли он в виду, что она может спокойно отдать свою вдовью часть наследства своему отцу и больше ни о чем не беспокоиться?

Нет, нет. Так дело не пойдет. Необходимо было положить конец постоянному отцовскому требованию денег. Она поставит условие перед ним, предупредив, что он не сможет вечно пользоваться ее средствами в своих целях.

Элизабет собралась встать с кровати.

— Нужно позаботиться кое о чем, Николас.

— Тебе нужно позаботиться обо мне. — Он кивком указал на свою неистовую эрекцию.

— Я считала, что на сегодня мы с тобой закончили. Ты разве не… устал?

— Вот ты точно не устала. И я подозреваю, что ты сейчас собираешься позаботиться о раненых чувствах русского. Но я против, Элизабет. Только не за мой счет.

— Однако… однако дела в твоем доме сами по себе не делаются. Твои слуги нуждаются в надзоре и указаниях, а мои гости — в хозяйке. И я не хочу, чтобы обо мне распространились разного рода слухи.

— Дорогая Элизабет. Те трое или четверо гостей, отбывших в Лондон, разнесли весть о моем прибытии быстрее ветра. Не бойся. Молва уже идет полным ходом. Слава Богу, ты находишься под защитой русского. И твоего отца. И моей.

— Как видно, ничего хорошего мне такая защита не дала.

— Если подумать, то очень много хорошего. Со временем ты научишься с легкостью очаровывать мужчин, включая русского. А тем временем ты будешь наслаждаться моей компанией.

— О чем я всегда мечтала, — язвительно сказала она.

— Я думаю, на самом деле так и было, Элизабет. Нетрудно представить, каково тебе было в браке, что ты потеряла и что приобрела.

— Я не желаю слышать о моем браке. Я выполняю свои обязанности по договору и, кроме того, должна присматривать за домом, так как все твои обязанности сводятся к тому, чтобы валяться в кровати и всовывать в любое понравившееся тебе отверстие свой член.

— И совсем даже не в любое, — протянул он, когда она встала с кровати.

— Я поняла твою точку зрения, Николас.

— Позволь мне еще раз объяснить тебе ее.

— Позволь мне убедиться, что обед будет подан вовремя. — Она начала собирать свою одежду.

— Я всегда голоден, — пробормотал Николас. — Моя постоянная обязанность — чувствовать голод.

— Именно так и обстоит дело, — со злостью сказала Элизабет, направляясь к двери. — Обязанность.

Николас встал с кровати и неслышными шагами последовал за ней.

— Если бы только у некоторых людей… — он подошел ближе, слишком близко, — не было постоянного чувства голода… — Он прижал ее к стене. — Некоторые люди хотят того, чем они не могут обладать. Другие питаются чем придется… И только немногим уготован настоящий пир…

Он подошел слишком близко… она даже не успела ничего на себя надеть, а он уже недвусмысленно терся членом о ее живот.

— И ты, моя дорогая вишенка, как раз являешься моим пиром… — Он впервые за все время поцеловал ее. Он раздвинул языком ее губы и впился в ее язык; одновременно его бедра подбросили ее вверх, и Николас пригвоздил ее к стене.

Его поцелуй уничтожил Элизабет; ее никто и никогда так не целовал, так властно, с такой жадностью впиваясь в ее язык, губы, как будто питаясь всем ее телом. Он заполнял каждый уголок ее существа, грубо, жестко прижимая к стене, входил в нее с единственной целью — накачать ее своим семенем.

И все равно ему было мало. Она чувствовала, что ее прокалывают насквозь, окружают, подавляют своей мощью, силой, размером.

На этот раз все было только для него. Она была всего лишь сосудом для его жидкости. Вся сексуальная энергия была направлена на удовлетворение его потребности… Такое чувство ей очень знакомо. Нужно продержаться еще пару минут, и все закончится.

Развязка приближалась, жестко, горячо, неумолимо…

— Именно так, — прошептал он вплотную к ее губам, — я люблю тратить свое семя.

И он выплеснул в нее последние капли пенящейся жидкости.

Поцелуй.

Поцелуй Николаса окончательно высосал из нее все силы. Никогда в жизни она не испытывала такого. Даже с Питером.

А с Уильямом?.. Нет, то были ужасные, скользкие, мокрые поцелуи, громкие и… отвратительные…

Как быть после такого поцелуя? Необходимо было просто перестать о нем думать, принимая его как часть соглашения и этапа обучения искусству завлечения Питера в ловушку.

— И где же ты была? — спросил ее отец, когда она вошла в библиотеку, где он играл с Минной в какую-то глупую карточную игру.

Дьявол. После предыдущих двух часов она меньше всего хотела видеть именно своего отца. Она была измождена, тело казалось лишенным костей и наполненным жидкостью, и Элизабет скорее всего бы просто уснула, если бы Николас наконец ушел.

Однако ж нет, как раз Николас сейчас спал на ее кровати, а ей нужно было разыскать Питера, даже если бы она потеряла сознание прямо на его руках. После того как погрязла бы в очередной лжи.

— Я была с Николасом, — сказала она. — По имущественным делам.

— Ах да, имущественные дела. Касающиеся его имения и его благотворительности по отношению к бедствующей вдове. Я так и не могу привыкнуть к мысли, что этот чужак в одно мгновение захватил все вокруг. Ты уверена, что у него есть права?

• Предыдущая
• 14/69
• Следующая