Свита Короля (ЛП) - Сакавич Нора - Страница 48

— На что ты рассчитываешь? На точные координаты?

— Рассчитываю узнать, где находятся границы, до того, как попытаюсь их пересечь, — честно выдохнул Нил, — но если вдруг у тебя завалялся маркер, готов нарисовать на тебе целую карту. Неплохая идея, в общем-то.

— Всё, что тебя касается, оказывается плохой идеей, — сказал Эндрю так, будто Нил и сам не понимал этого.

— Я всё ещё жду ответ.

— А я всё ещё жду да или нет, которому я действительно поверю.

— Да, — просто согласился Нил.

Сказав это, Джостен неспешно вытянул баночку мороженого из податливых, не сопротивляющихся пальцев, поставил Её поверх своей и наклонился ближе. Он остановился, замерев от непривычного смущения, не решаясь поцеловать Эндрю или даже коснуться его до тех пор, пока Миниярд сам не дал зелёный свет. Его выражение лица осталось прежним, но едва уловимое изменение напряжения в плечах говорило о том, что Нилу удалось завладеть вниманием. Нил поднял руку, остановив Её на безопасном расстоянии от лица Миниярда. Эндрю перехватил его запястье и предупреждающе сжал.

— Всё нормально, если ты ненавидишь меня, — признал Нил.

И это было правдой, недосказанной лишь отчасти. До тех пор, пока Нил интересовал его только в физическом аспекте, эксперимент являлся полностью безопасным. Смерть Нила окажется не более чем временным неудобством, которое Эндрю сможет спокойно пережить.

— Хорошо, — согласился Миниярд. — Потому что я действительно ненавижу тебя.

На секунду Нилу показалось, что сейчас его просто оттолкнут в сторону и на этом всё закончится. И Эндрю оттолкнул его назад, плавно потянувшись следом. Жёсткий ковёр саднил костяшки в том месте, где Миниярд прижимал их к полу, фиксируя руку Нила над головой. Джостен даже не думал возмущаться, когда Эндрю уселся сверху, мёртвой тяжестью придавливая к земле. Он почти неосознанно попытался коснуться его снова, но остановился на полпути. Эндрю перехватил и эту руку тоже, отведя Её за голову.

— Тихо, — то ли попросил, то ли посоветовал Миниярд, наклоняясь ниже, чтобы поцеловать.

И всё.

Время замерло, перестало существовать, будто его никогда и не было. Секунды проносились как дни, как годы. Теперь время измерялось только в коротких неровных вдохах, дрожащих между их губами, в той силе, с которой Нил впивался ногтями в ладони, оставляя вдавленные полумесяцы. Время сузилось, сводясь к одному Эндрю, к его зубам, прикусывающим, оттягивающим нижнюю губу, к его языку, скользящему во рту. Нил буквально кожей чувствовал его глухое сердцебиение, бешеный ритм сердца, отдающийся где-то в запястьях. Почти стаккато, бьющий по венам и разносящийся по всему телу. Как человек, настолько отрешённый от всего остального мира, мог так целоваться, Нил не понимал, но жаловаться он точно не собирался.

Нил давно забыл, какими могут быть прикосновения, когда они не несут в себе никакого злого умысла. Забыл, какими опаляюще горячими они могут быть. Сейчас всё касаемо Эндрю казалось обжигающе горячим: его руки, плотно прижимающие к полу, его губы и язык, скользящий во рту. Нил наконец понял, почему мама считала это настолько опасным: это было отвлечением на грани помрачения, отречением от всего прежнего, добровольной сдачей в плен. Это значило поступиться бдительностью и осторожностью, впустить человека под кожу и отдаться чувствам, которые он просто не сможет удержать или сохранить. Но сейчас он так остро нуждался в них, что на фоне этого всё остальное не имело ни малейшего значения.

Это не продлилось… просто не могло продлиться долго. Кевин сидел в соседней комнате, а Ники отошёл всего на пару метров по коридору. Тем не менее, когда Хэммик постучал в запертую дверь, Нил уже почти не чувствовал онемевших, зацелованных губ, а в голове не осталось ни одной связанной мысли. Эндрю отстранился, и на секунду всё внутри отозвалось досадой. Нил собирался попросить Ники подождать секунду, но не смог совладать с рваным, сбившимся дыханием.

Окинув лицо Нила оценивающим взглядом, Миниярд задержал его буквально на пару секунд, а затем встал и направился к двери. Нил приподнялся на дрожащих, непослушных руках и, взяв мороженое, сел за стол Кевина. Процесс избавления стаканчика от защитной пластиковой плёнки превратился в самое сложное задание за весь последний год, но зато у него появилось хоть какое-то оправдание, почему он не поднимал взгляд на Хэммика первое время. Ники что-то проворчал в дверном проёме, беззлобно возмущаясь по поводу того, что ему приходится стучать в собственную обитель. Но плюхнувшись в насыпное кресло, он уже забыл о личном недовольстве, полностью сконцентрировавшись на выборе фильма.

— Слушайте, чуваки, на этот раз вы должны помочь мне, — сказал Ники так, словно делал им огромное одолжение.

Он принялся перечислять названия и основных актёров каждого фильма. Нил впускал слова в одно ухо и позволял им свободно вытекать из другого, абсолютно не концентрируясь и не запоминая их смысловое содержание. После стольких месяцев, проведённых с Лисами, Джостен мог узнать большую часть фамилий, однако сами названия оставались незнакомыми. В любом случае, прямо сейчас ему было глубоко плевать и на фильмы, и на актёров. И его молчаливая отрешённость не укрылась от взгляда Хэммика:

— Приём, Земля вызывает Нила, как слышно? Ты вообще слушаешь меня?

Неотрывным задумчивым взглядом Нил сверлил неровную линию вдавленных полумесяцев, оставленную ногтями и до сих пор проступающую на коже ладони.

— На твой выбор.

— В этом деле вы двое, наверное, самые бесполезные люди во всей галактике, — пожаловался Ники, однако через пару секунд уже определился с выбором.

Дисковод выехал с тихим шелестом и вернулся обратно, захватив с собой один из дисков. Насыпное кресло зашуршало под весом Хэммика, когда тот попытался умаститься поудобнее. И хотя Нил не слышал, как Эндрю подошёл и сел, он не мог обернуться и проверить, где сейчас Миниярд, просто потому, что не был уверен в собственной готовности и невозмутимости.

— Ну же, Нил.

Других оправданий задерживаться больше не оставалось, поэтому Нил сказал:

— Иду.

В этот момент потух верхний свет. А значит, впустив Ники внутрь, Миниярд остался стоять у двери. Мысль о том, что Эндрю точно так же, как и Нилу, понадобилось время, чтобы собраться и прийти в себя, едва не разрушила и без того шаткое самообладание. Всё ещё холодная баночка мороженого успешно вытягивала тепло из разгорячённой кожи. Крепко вцепившись в неё непослушными пальцами, Нил встал из-за стола. Между насыпными мешками оказалось слишком мало свободного места, к тому же, нельзя было создавать впечатление, будто он избегает Эндрю, поэтому Нил сел на пол, слева от кресла Миниярда.

Как только Эндрю присоединился к ним, Ники завёл фильм. Чтобы не отвлекаться и не оглядываться на Эндрю, Нил сконцентрировался на сюжете. Однако если бы в конце его спросили, о чём был фильм, Нил не смог бы ответить на этот вопрос. И когда через пару часов Джостен лежал в кровати, он всё ещё чувствовал глухое сердцебиение Эндрю на коже.

***

В процессе взросления Нил неоднократно сталкивался с периодами жёсткого, лихорадочного стресса, однако неделя перед следующим матчем смогла вымотать даже его. Уровень паники и волнения в команде буквально зашкаливал, и Нил ничего не мог поделать, кроме как поддаться всеобщему неуловимому волнению. Дэниэль пыталась держаться молодцом, но во время тренировок в Её голосе теперь проскальзывало сдерживаемое напряжение. Элисон при любой удобной возможности срывалась на линию защиты из-за их неслаженности, а Кевин стал просто невыносим по отношению ко всей команде. Мэтту на порядок лучше удавалось держать себя в руках, однако по ходу недели он становился всё более уставшим и суетливым.

Даже Рене прочувствовала это, хотя ей и удавалось скрывать признаки собственного волнения где-то глубоко внутри. В общении с остальными Уокер брала на себя роль необходимой моральной поддержки, оставаясь такой же улыбчивой и подбадривающей как обычно. А во время разминочных прогулок по периметру стадиона с Нилом и Эндрю она становилась другой. И хотя Рене не признавала этого, усталость с каждым днём всё отчётливее проявлялась на Её лице. Нил понимал, что лучше не спрашивать, в порядке ли она. Возможно, Рене почувствует себя обязанной нацепить свою успокаивающую улыбку и для него тоже, когда всё, что ей действительно было необходимо, это время, чтобы свободно выдохнуть и успокоить нервы.