Молись, королева! (СИ) - Муравьева Ирина Лазаревна - Страница 32

В комнате уже мирно стучал десяток таких орудий. Женщины, проживающие в обители, склонялись над ними. Кто-то аккуратно вытягивал нитку из вороха льна. Кто-то ткал. Многие кропотливо плели кружево. "Кружево сумасшедших паучих"- так звали работы содержанок Арлианской обители.

— Неужели ваша матушка не давала вам уроков? — удивилась настоятельница.

Майя бросила быстрый взгляд на герцогиню. Та не любила, когда при ней вспоминали сестру. Но сейчас Валери отвернулась к окну, делая вид, что ее больше интересует бушующая буря, и Майя сказала:

— Боюсь, я была непоседливым ребенком. И, если мама и хотела чему-либо меня научить, я убегала быстрее. Когда же я стала подходить к возрасту, когда меня наконец можно было снять с дерева и посадить за прялку, моей мамы не стало.

— Бедное дитя, — милостиво сказала настоятельница абсолютно ничего не значащую фразу. — Хотите попробовать сейчас?

— Да, с удовольствием, — улыбнулась Майя.

Станки стучали ровно. Как биение сердца. Нить выходила из веретена, текла в руке и дальше, словно маленькая шелковая речка. Через некоторое время несколько женщин запели песню. На разные голоса и зачастую слова пропадали, путались, прерывались- но от чего-то, соединенное с мерным стуком станков, это песнопение казалось прекрасным и гармоничным. Следя за тоненькой нитью, Майя увлеклась настолько, что не сразу заметила, когда и как к поющим присоединился еще один голос. Он был много чище остальных. С чарующими глубокими нотками. И этот голос пел…

Тихо-тихо зайчик мой

Милый засыпай

Мама рядышком с тобой

Будет баю-бай…

Слова были знакомы Майе. Это простую детскую колыбельную пела ей, а потом и младшему братику- их мама.

Девушка огляделась, желая рассмотреть ту, что затянула эту песню. Но все сидящие пели на свой лад и свои слова, а песня словно витала в воздухе.

Спи спокойно мой малыш

В мире сладких грез

Мама сон твой сохранит

Над кроваткой бдит

Казалось, будто песня льется откуда-то извне. Не в этом помещении, вдруг ставшем непомерно душным, а там, дальше… Майя встала, и пока все сидели, слишком увлеченные своей работой чтобы обратить на нее внимание, вышла в коридор.

Там чудесный голос был отчетливее. Ярче.

Приходи ко мне малыш

В бурю иль в мороз

В яркий солнечный денек

И в ночь полну звезд

Майя шла по звукам голоса. А он был все ближе. Все отчетливее.

Буду песни тебе петь

На руках качать

А уснешь ты- уложу

В мягкую кровать

Песня закончилась. Майя остановилась у небольшой деревянной двери. Такой же, как и все остальные двери обители. Но едва Майя протянула руку чтобы постучать, дверь сама распахнулась. За ней, в белом молельном платье, сидела женщина. Ее прекрасные каштановые волосы прядями пробивала седина. Лицо было бледным, но сохранило благородные черты. И, самое важное, Майя уже видела эту женщину. Сотню и сотню раз на портрете перед кабинетом короля Георга. Агнет Флорийская.

— Так вы моя милая невестка? — мягко улыбнулась женщина, — Как я надеялась, чтобы вы пришли ко мне! И как рада я этому сейчас! Прошу, разделите со мной молитву.

Майя кивнула и зашла в комнату. Дверь за ней захлопнулась.

— Я бы мог помочь на кухне, — мечтательно предложил Кок.

Остальные промолчали. Обитель была женская. Мужских рук в ней не хватало. И пока дамы "развлекались" пряжей, мужчинам в качестве "послушания" предложили помочь тут, там, и еще немного по мелочам. В итоге перед командой Авери с громоздилась огромная куча вещей на подлатать, выправить, подкрасить…

Добродушный Кок был всегда не против помочь, но руки его больше лежали к готовке, и стул, который он чинил, упорно не хотел чиниться.

Хотя стоило заметить, у самого Рональда дела шли не лучше. Колдун упорно пытался поверить отвалившуюся от комода дверцу, но нахалка никак не вставала в петли.

Да, отсутствие отца давало о себе знать… Что же до Гэбрила, то тот учил Рональда многому, но вот домоводство как-то обошел стороной…

Колдун завистливо покосился в сторону Авери. Из-под рук рыцаря все просто сияло. Идеальный мальчик, ничего не скажешь. Радовало лишь то, что у остальных дела так же не сильно ладились.

Дик громко ругался с раскладной скамьей, которая никак не хотела раскладываться. Захери молча красил комод, но больше выкрасился сам. Германа, к огромной радости Рональда, попросили помочь с подсвечниками в коридоре, и от туда время от времени доносились его смачные словца. В общем, команда помощников у Авери была так себе.

Рональд снова посмотрел на комод, попробовал вспомнить хоть пару заклинаний, которые помогли бы с его починкой, но все напрасно. Колдун уже хотел было плюнуть и попросить помощи у Авери, как странное чувство тревоги охватило его. Неизвестно почему и откуда, оно окутало Рональда с ног до головы, заставляя сердце бешено биться, а тело покрываться холодным потом. Это явно не могло быть просто так.

Давно, Гэбрил учил Рональда определять присутствие магии. Если где-либо колдун начинал чувствовать неладное, стоило отбросить все свои эмоции, сконцентрироваться на новой "чужой энергии", произнести заклинание и…

Барабесы! Легко сказать "отбросить эмоции", когда по телу лихорадочными волнами идет паника!

Но Рональд постарался. Вдохнул, выдохнул, попытался очистить голову от мыслей.

— Не думал что комод настолько выведет тебя из равновесия! — подошел к другу Авери.

Рональд готов был рычать от злости.

— Тише! — вместо этого прошипел он.

Авери замолчал, вмиг почувствовав неладное. Дал остальным в своей команде знак не шевелиться. Рональд снова сначала свою кропотливую работу. Вдохнуть, выдохнуть, отбросить свои эмоции. Поймать тонкую нить чужой магии…

Однако, нить была вовсе и не тонкой. Скорее грязный липкий поток чего- то, к чему Рональду даже не хотелось прикасаться.

Колдун начал бормотать заклинание. И, в такт его словам, воздух вокруг начал концентрироваться, клубиться, становиться чуть менее прозрачным, а скорее неким подобием испарений, что бывают в жаркий летний день или после грозы.

Рональд достал из кармана один из своих мешочков с магическими ингредиентами. Развязал его и бросил в воздух немного белого порошка. Тот немедля начал оседать на "нитях магии".

Рональд и его друзья замерли в ужасе. Вся комната была словно пронизана черной паутиной.

— Туда! — указал Рональд в направлении, где паутина казалась толще и крепче.

Авери дал другим знак ждать на месте, а сам, ведомый колдуном, двинулся в путь.

Со временем Фрей начал сам подниматься на ноги. Опираясь на хрупкую помощницу, он делал неуверенные шаги и почти сразу же снова падал без сил. Но целеустремленности крон- принца можно было позавидовать. Падая, он вновь вставал и неизменно продолжал упражняться. И это давало плоды. Постепенно силы возвращались к принцу, пока наконец не настал тот день, когда было принято решение покинуть хижину на болотах. Фрейлина собрала с собой припасов, набрала воды.

Стоя возле лодки, на которой они собирались свершить свой обратный путь, Фрей ласково провел по щеке девушки.

— Ты спасла мою жизнь, — сказал он.

Фрейлина чуть покраснела.

— Благодарю тебя, — продолжил принц.

Повисла пауза, в которой несчастная девушка не знала, что сказать и хотела выплеснуть все свои чувства и мысли одновременно. Все эти дни, а может и недели, проведенные на болоте, она выживала исключительно ради него…