Молись, королева! (СИ) - Муравьева Ирина Лазаревна - Страница 37

Сговорившись с лордами, Майя хотела выйти из игры чуть раньше. Отравленное яблоко, после которого она проснулась бы в королевской усыпальнице и могла бы идти куда ей вздумается. Только вот Рональд спас ее. И, если быть честной, он действительно сохранил ей жизнь. Верить лордам было рискованно и глупо. Но Майя была в отчаянье. Она больше не могла оставаться в столице. Не могла играть роль жены. Не хотела придворных интриг. Все, чего она хотела- это свободы. И тогда, в отчаянной попытке спасти себя, она решила сыграть в игру Валери. Отчего ей действительно не соблазнить рыцаря? Такой человек может стать надежным союзником. Он может спасти ее…

Но и тут Майя проиграла. Глупая, — как сказала бы ей тетушка Валери. Влюбляя в себя, Майя влюбилась сама. Только не в того человека. Ее сердце выбрало колдуна. За что? Как все любленные, Майя не знала и знала ответ одновременно. Любви было не приказать, и они с Рональдом были так похожи. Оба уже отчаялись верить людям. Оба считали чувства — невозможной глупостью. И от того попали в их ловушку.

Этим утром Авери зашел в ее комнату и застал там Рональда. И Майя могла поклясться, что не владей рыцарь собой столь хорошо, он мог бы убить их на месте. Вместо, он лишь закрыл за собой дверь.

Майе было нестерпимо стыдно, но губы ее еще помнили вкус поцелуев колдуна, и, несмотря ни на что, желали еще.

Все так запуталось. И давно пора было остановиться. А они все шли вперед. К пустоши Крига. Зачем?

Только теперь Майя понимала весь смысл слов Рональда. Они идут к гибели. И не свернут с этой дороги. Ребенок был лишь прикрытием для иных планов герцогини Тропен. Каких- знал лишь темный Тир.

— Вы не замерзли?

От неожиданного вопроса Майя чуть вздрогнула. Обернувшись, она увидела Германа. В отличие от всех участников похода, его лицо не несло никаких признаков усталости. Напротив, мужчина был чисто выбрит и свеж. На губах играла вежливая улыбка. Майя постаралась вежливо улыбнуться.

— Благодарю. Я в порядке. Осень полноправно вступили в свои права. Вот и все.

Герман кивнул, но не ускорил свою лошадь, а продолжал ехать возле Майи.

— Боюсь я так и не поблагодарила вас за спасение своей жизни, — сказала Майя, рассчитывая, что это то, чего хочет наемник, — Благодарю, дорогой Герман.

— Даже не принимайте это на свой счет, — спокойно сказал Герман. — Я давно хотел убить старую тварь.

Слова эти удивили Майю. Какие счеты могут быть у королевы и этого человека?

Герман же смотрел на девушку с интересом. Выжидая ее реакции. Майя хотела было спросить, но мужчина перебил ее, неожиданно сменив тему.

— Вы никогда не думали, за что была убита вся ваша семья?

Глаза Майи в ужасе расширились: он знает… Кровь начала стучать в висках, а Герман продолжал.

— Ведь им нужна была вы, не так ли? Вспомните: всех убили сразу, но вас оставили. Наверняка заперли где-нибудь. Или связали. Но вас оставили ждать…того, кто платит.

События последней ночи в родном доме, которые Майя так старательно пыталась забыть, промелькнули перед ней.

Герман смотрел на нее, явно наслаждаясь ее замешательством и болью.

— Подумайте об этом, — по-кошачьи мягко сказал он напоследок, и пришпорил коня.

Нельзя сказать, что Фрейю не хватало матери. Как сын королевских особ, он на генетическом уровне понимал, что родительского внимания всегда будет мало, ибо у мамы и папы есть другое детище- их страна.

Однако одним из его самых ранних воспоминаний было то, как он сидит на алом бархатном ковре. А перед ним, спиной к ребенку, но лицом к зеркалу, сидит его мать. Ее длинные каштановые волосы распущены, и целых две служанки расчесывают тяжелые пряди золотыми гребнями.

Было это воспоминанием или же сном, Фрей не знал.

Придворные, заставшие Агнесс Арийскую во всей ее красе, говорили, что королева была одной из самых красивых женщин. Как Арии, так и Флоранской земли.

Но Фрей этого четко не помнил. В то время как он подрос, чтобы воспоминания были моментами жизни, а не смутными образами, его мать уже была…"не в себе"(как выражались при дворе) и сломлена(как думал сам Фрей).

Взгляд ее становился угасшим. Щеки впалыми. Цвет кожи- серым. Не мудрено, коль супруг держит тебя словно пленницу в восточном крыле замка.

Королева не сильно интересовалась сыном, основательно полагая, что с его появлением она была отброшена за ненужностью. Но кое-что мать все же давала своему ребенку.

— Фрей, мальчик мой, подойди сюда…

Как сейчас Фрей помнил свою мать, манящую его пальцем к окну. Это было в одно из "посещений", устраиваемых ребенку раз в месяц. Обычно Агнесс игнорировала Фрейя. Или, в худшем случае, называла своей "ошибкой" и снова игнорировала. Но в этот раз мама была мила. Она улыбалась и звала его к себе. Фрей помедлил, явно ожидая подвоха.

— Ну же, — мягко повторила Агнесс.

И Фрей, не зная что еще делать, решился-таки подойти.

На подоконнике стояла чудесная золотая клетка. А в ней сидела птичка. Маленькая. С крылышками белыми словно снег, и грудкой алой, будто лепесток розы.

— Смотри… — королева раскрыла клетку, достала оттуда птичку и показала ее Фрейю поближе.

— Хорошая… — мальчик хотел погладить белые перышки, но мать не дала ему сделать это.

— Огневица, — сказала она, — Доброе беззащитное создание. Теперь смотри дальше.

Королева поднесла птичку к губам, что-то прошептала, и та вдруг обмякла в ее руках.

Агнесс, довольная, положила жертву на подоконник.

— Мама, птичка…

На глазах Фрейя навернулись слезы. Он поднес ручку к несчастному созданию, как птица вдруг встрепенулась и больно клюнула его в палец. Фрей закричал. Слезы хлынули рекой.

А птица начала метаться по комнате, кидаясь то на одну, то на другую горничную королевы.

— Смотри, сынок, смотри! — хохотала Агнесс, — Даже из добра можно сделать зло!

Фрей плакал. Королева смеялась.

Это был последней раз, когда он видел свою мать. Когда Георг узнал о случившемся, визиты сына к королеве прекратились.

Но урок Фрей запомнил на всю жизнь. Как и то, что черная магия может быть отличной помощницей в его делах.

Лорат, что в переводе означало "божественные врата", располагался в конце дороги монастырей, на границе земель, из которых исходила Кригская пустошь. Это был богатый и процветающий город. Сотни паломников приходили сюда, дабы закончить "путь очищения" в главном храме Лората, посвященном Вальтеру дракону.

Небольшому отряду Авери понадобилось две с половиной недели, чтобы добраться до города от дороги монастырей. Все это время в группе царила не слишком дружелюбная обстановка. Авери избегал как Рональда, так и Майи. И все его общение сводилось к сухим приказаниям и сводкам. Герцогиня, кажется, забыла о своей цели заполучить наследника престолу (что не удивительно, учитывая смерть Георга), и теперь всячески препятствовала общению племянницы с кем-либо из группы. Но это не мешало Рональду и Майе постоянно ускользать даже из-под ее бдительного взгляда и проводить вместе эти краденные минуты. Но все же члены команды Авери были рады, когда на горизонте показались шпили главного храма Лората.

Сам храм восхищал своим величием. Огромный, увенчанный десятком позолоченных башен, он был словно город внутри города. Своды собора держали сотни колонн, выполненных в виде огромных деревьев. Ветви их переплетались на потолке и среди, вместо листьев, сверкала дивная мозаика из камней.

Люди говорили, что в этом "лесу" можно запросто заблудиться.

Вела к храму, как и положено располагающемуся на холме, огромная лестница, состоящая из сотни ступеней.

Именно на ее вершине, у входа в храм, и встречал гостей Эрих Дернау- достопочтенный мэр "божественных врат".

Это был мужчина почтенных лет. Волосы его давно покрыла седина. Лицо- избороздили морщины. Но черты его были приятны. Глаза по-прежнему светлы, хоть и полны печали. И по чуть ссутуленным плечам можно было понять, что человек этот немало хлебнул на своем веку.