Молись, королева! (СИ) - Муравьева Ирина Лазаревна - Страница 42

— Танцы? — удивилась Майя.

— Конечно! Детям нужно не только сидеть за партами, но и разминаться, и веселиться! А вы выглядите как та, что умеет очень хорошо танцевать.

И Соме снова подмигнул. Да так, что Майя даже слегка покраснела.

— Однако пойдемте, — взял ее за руку настоятель, — Я представлю вас нашему Френдлиху- вашему будущему коллеге- и он покажет как все здесь устроено. Когда, говорите, вы сможете начать работать?

Майя сказала. что ей осталась на старом месте неделя. И это было так, потому что через неделю труппа старого доброго Шеринье покидала Коллас в поисках новых приключений.

— Отлично! Френдлих!

Они уже пришли к одной из классных комнат, и когда дверь ее отворилась, Майя с огромным удивлением увидела на ее пороге того самого незнакомца, что ходил на ее представления. Только вблизи взгляд его бирюзовых глаз казался еще ярче, и намного мягче.

— Френдлих, — сказал настоятель, — Позволь представить тебе госпожу Майю. Через неделю эта юная леди любезно согласилась примкнуть к нашим рядам. Пожалуйста, возьми ее под свое крыло, пока она не освоиться.

И, снова весело мигнув, настоятель направился по своим делам. Френдлих же, мягко взяв руку Майи в свою, слегка пожал ее и, улыбнувшись, сказал:

— Очень приятно, Майя.

Так, Майя распрощалась со своей разгульной театральной жизнью и осела в пригороде тихого и уютного Колласа.

Обитель Вальтера не разочаровала ее. И, к огромному удивлению Майи, подход к "обучению" в ней кардинально отличался от того, к которому привыкла она в детстве. Дети, безусловно, читали свои молитвы на ночь и посещали основные службы, но кроме того религия не сильно насаждалась на них. Настоятель спокойно объяснял это тем, что человек должен сам прийти к Вальтеру, и можно бесконечно долго стоять колено приклоненно перед святым мечом, а думать, что за окном хорошая погода и ты пропускаешь игру в мяч.

Послушания так же не были слишком обременительными для детей. Чаще их делили на группы, и дежурная должна была отвечать за порядок, тогда как остальные могли заниматься своими делами. И только в случаях "общей нужды": такой как сбор яблок в саду, иди уборка слишком рано выпавшего снега- по силам помогали все члены "команды".

— Я не хочу лишать их детства, — как-то спокойно ответил Соме на вопрос одного из прихожан о том, не слишком ли много играют маленькие беспризорники.

Чуть позже, в доверительной беседе, одна из послушниц рассказала, что и сам Жак Соме вырос без семьи при одном из монастырей.

— Теперь многое понятно, — подумала про себя Майя, вспомнив и свое "счастливое" детство.

Кроме Майи в обители жило еще девять взрослых людей. Непосредственно настоятель Соме. Кухарка Марта, с удовольствием раскрывавшая Майе секреты своего мастерства долгими зимними вечерами. Прачка Люси- с виду угрюмая, но добрая внутри женщина, постоянно нывшая, что не успеет она настирать вещей, как их снова для нее пачкают. Три послушницы- Дина, Абриэль и Каста. Очень милые и тихие девушки, каждая из которых лишилась чего-то в жизни, прежде чем прийти в монастырь. Суровый сторож Ганзель с его огромным псом, прозванные среди детворы "дядя Ганз" и "пушок". Преподаватель боевых искусств Томас (да, и в этой обители не забывали, что любой гражданин должен в случае опасности выхватить меч). Правда Томас всему предпочитал игру в мяч с мальчишками, но это, наверное, был его личный "метод обучения". И, конечно же, учитель письменности, литературы, истории, географии и астрономии- Френдлих.

Между последним и Майей с первого момента возникла симпатия, рискующая превратиться во много большее.

Конечно, до прихода в обитель Майя не была обделена мужским вниманием. Она нравилась многим мужчинам, и даже встречалась с несколькими молодыми людьми. Но никогда не была влюблена сильно, и почти всегда забывала об ухажере, едва все заканчивалось.

Френдлих же был…другим.

Интересным, умным, начитанным. Кроме того, юноша не был обделён чувством юмора, а когда он улыбался, Майе казалось, что в этой улыбке кроется весь мир. Первое время молодой учитель был с Майей дружелюбен, но не более. И ни словом, ни взглядом не показывал, что признал в ней "куклу" Шеринье. В начале это несколько удивило Майю, но затем она расслабилась: в конце концов многие не узнавали ее без грима. Отношения начали входить во вполне дружескую колею, пока на праздник осени Майя не получила открытку. Это была одна из тех работ, что они с детьми делали по случаю, чтобы впоследствии подарить друг другу на праздник. Но так казалось только с первого взгляда. И, хоть открытка была сделана из листа белой бумаги и украшена высушенными листьями, внутри, чьей-то четкой рукой, была изображена Майя в костюме балерины из последней пьесы. Сомнений в авторстве не было. Получив "подарок", Майя вспыхнула. Но и что делать дальше абсолютно не знала. Наверное впервые за долгое время ее поставили в тупик.

В итоге, она выбрала быть прохладнее с Френдлихом. (Хоть четко и не могла себе сказать: за что? За открытку? За то, что он был на ее представлениях? Или за то, что молчал об этом?)

Очевидных поводов обижаться не было, и это злило Майю еще больше.

В итоге через три дня "холодной блокады", Френдлих нагнал Майю у ручья, куда та ходила за водой, помогая Люси со стиркой.

— Позволь я помогу? — предложил он, указывая на ведро.

— Благодарю. Не стоит, — ледяным тоном отозвалась Майя.

Френдлих перемялся с ноги на ногу.

— Тебе не понравилось? — прямо спросил он.

Майя невольно вздрогнула. Она не ожидала такой постановки вопроса. Хотя да: ей не понравилось. Девушка не стыдилась своей работы в театре, но ей вовсе не понравилась подброшенная открытка с напоминанием о ней. Будто в театре было что-то постыдное. Будто все это- шантаж. И Майя уже хотела сказать все это Френдлиху, как тот снова перебил ее.

— Ты была очень красивая, — мягко сказал он, — Я все время думал только о тебе. И даже перестал ходить в театр, чтобы…не думать. А потом ты появилась здесь, в обители. И я никак не мог найти нужных слов чтобы сказать, что я думал…думаю только о тебе.

Все, что хотело сорваться с губ Майи, застыло. Девушка и сама встала как вкопанная.

— Прости, если я чем-то обидел тебя, — улыбнулся Френдлих. После он взял у Майи ведро воды, и они вместе, в полной тишине, вернулись в обитель.

Деревья расстались со своим нарядом. Закончилась осень и началась зима. На праздник солнцестояния Френдлих украл у Майи первый поцелуй.

Позже были еще многие другие: тайные, подаренные в полумраке освещенных свечами классов. Быстрые, брошенные на бегу на очередное занятие. Глубокие, украденные под сенью вековой сосны.

И по весне добрый настоятель Соме был только рад обвенчать молодую пару.

А через неделю…Всего через неделю после скромной свадьбы в обитель пожаловал гость.

Он приехал инкогнито. На черном вороном коне. И не просил к себе никаких особых почестей. Но все в обители мигом узнали, что их скромный дом почтил визитом сам король.

Конечно, сама Майя никогда не видела короля кроме как на портретах, репродукции которых во время праздников развешивали на улицах. И для нее в тот момент Георг был чем-то далеким и туманным. Словно легенда, некогда услышанная, но давно позабытая.

Конечно, было немного странно: отчего его величество выбрал их неприметную обитель для визита? Хотя у власть имущих свои причуды. Возможно, король хотел посмотреть настоящую жизнь, а не тот парад картонных улыбок, что обычно являли знатным гостям в больших монастырях. По крайней мере так посчитал Соме, в панике убегая с завтрака встречать знатного гостя.

Между тем, родная тетушка Майи- Валери- была фавориткой короля. И расслабляться не следовало. Поэтому появляться во дворе или как еще показывать свое присутствие, Майя не собиралась. Поэтому Майя сказала одной из послушниц что она сегодня чем-то отравилась, и лучше останется в своей комнате.