Лучший фильм 1977 года (СИ) - Арх Максим - Страница 20

– Папа, можно? – спросила послушная дочь у замминистра.

Тот посмотрел на своих коллег и несколько растерянно произнёс:

– Если товарищи не против.

– Я думаю Екатерине Ивановне, как начинающей актрисе, будет полезно послушать, что именно придумал этот молодой человек, – сказал своё веское слово Лебедев и, так как никто не возражал, обратился ко мне: – Если с музыкой решили, то давай решать с фильмом. И побыстрее. Через пол часа американец должен будет приехать.

Делать было нечего, и я естественно согласился, а пока они рассматривали скриншоты, вспомнил о своём меркантильном и произнёс: – Товарищи, я забыл кое-что с вами обсудить. Это касается привезённых Тейлором пластинок.

– Подожди минуту, – произнёс Мячиков и повернулся к дочери. – Катя ты всё посмотрела? Ну езжай домой солнышко. Я тебе вечером всё расскажу.

Солнышко растерянно попрощалось, и вышла, удивлённо посмотрев на меня напоследок.

– Так, что насчёт американца? – спросил Лебедев, как только дверь закрылась.

– Я вот что вспомнил. Вчера, в этом кабинете, вы сказали, что иностранец принёс вам пластинки. Не кажется ли вам, что его нужно попросить, чтобы он и мне дал несколько экземпляров?

– Иностранец сюда принёс всего четыре пластинки, но вообще в СССР он привёз сотню. Их на таможне до выяснения задержали. Вчера вечером мы их забрали и сейчас они складированы у нас на время в Красном Уголке. Как переговоры закончим, то сходим туда, и я тебе выдам по экземпляру, – разъяснил мне Лебедев.

– По экземпляру? – опешил я от услышанного не найдясь сразу, что и сказать на столь щедрое предложение.

– А что тебе мало? Ну тогда по два.

– Да Вы, что товарищи! Выпуск даже одной, пусть и маленькой, но своей пластинки, это для любого музыканта праздник! Праздник, о котором хочется трубить на весь белый свет. Некоторые музыканты за всю жизнь не могут выпустить вообще ни одной пластинки. Здесь же у меня четыре винила вышло, и вы мне хотите дать такую малость.

– Сколько же тебе надо? – недовольно произнёс мидовец.

– Мне нужно, хотя бы штук сто-сто пятьдесят, – сказал я и, видя удивлённые глаза «троицы плюс», пояснил: – Комплект маме, комплект бабушке – это уже восемь пластинок. По три комплекта каждому из членов моего ВИА, их шесть человек и того получается ещё семьдесят два комплекта. Да и нашему художественному руководителю Якову Моисеевичу Блюмкину хотелось бы презентовать по десятку экземпляров для продвижения и подарков заинтересованным лицам. Не знаете кто такой товарищ Блюмер? Это тот, которого, к слову сказать, сотрудники ведомства товарища Кравцова до смерти запугали!

– Что там произошло? – глядя на хмурого полковника, спросил замминистра.

– Мы уже во всём разобрались, – быстро ответил Кравцов и, глянув на меня, обратился за подтверждением: – Инцидент исчерпан?

– Можно сказать и так, но тем не менее, пластинки-то ему всё равно нужны, – произнёс пионер и продолжил, решив усугубить впечатление и доходчиво растолковать присутствующим с кем вообще они связались: – Ещё один комплект я хотел бы подарить Министру Обороны СССР товарищу Устинову. Ну и один комплект хотел оставить Леониду Ильичу, если он решит со мной встретиться, а то нехорошо может получиться. Он пригласит, а я приеду к нему без подарков. Не по-людски это.

При последних словах движение молекул, атомов и электронов в помещении мгновенно прекратилось. Казалось замерло даже время.

Продолжалось это совсем не долго и уже через полминуты Лебедев, слегка откашлявшись и доброжелательно посмотрев на меня, произнёс: – Александр, Вы думаете столь ответственным товарищам, которые крайне заняты управлением нашим большим советским государством, разумно дарить пластинки на английском языке, да к тому же на которых записан рок?

– Согласен, – согласился я с очевидными тут же спросил: – Но членам ансамбля то, по три комплекта выдать можно же?!

– Спекуляция! – отчего-то влез со своей логикой Минаев.

– В смысле? – не понял пионер.

– Члены твоего ВИА могут не устоять перед соблазном и начать спекулировать иностранными пластинками. Уже были такие случаи. Нам потом с КГБ приходилось объясняться.

– Спекуляция, это когда ты купил чужое и перепродаёшь. Когда же ты продаёшь своё то, ни о какой спекуляции речи быть не может. Это просто обмен товара, на резанную разноцветную бумагу!.. Но раз вы не хотите дарить, отдайте мне мои деньги я сам сейчас куплю пластинки у Тейлора, – и видя сморщенные физиономии. – И вообще, хватит устраивать позорище!! – громко высказал претензии я, обличающе смотря на всех и на каждого в отдельности. – Советские люди не нищеброды, кем вы меня и группу перед иностранцами пытаетесь выставить?! У нас есть история и есть гордость! И всех обвинять под одну гребёнку в спекуляции, просто не позволительно, товарищи!

– Действительно, товарищ Минаев, что-й-то Вы так огульно?! Мало ли кто где там чем-то спекулировал. На это у нас есть соответствующие органы. Поймают на спекуляции, тогда и посадят в тюрьму. А всех одним миром мазать всё-таки не стоит, – приструнил коллегу Мячиков и, повернувшись ко мне, сказал: – Саша, сейчас пластинок мало, поэтому мы пока твоему ВИА выдадим по одному комплекту, а через месяц все получат ещё по два для подарков родственникам и знакомым. Договорились? Отлично. Тогда давайте пробежимся ещё раз по всем вопросам.

В двенадцать часов дня появился мистер Тейлор в сопровождении посольского и переводчика. Поздоровались и приступили к обсуждению нюансов нового проекта.

Договор предполагал: запись большой пластинки с мужским вокалом, запись двух маленьких пластинок с женским вокалом и съёмка трёх видеоклипов. Тут произошёл некий эксцесс. Когда мы стали обсуждать репертуар и тексты для песен, американец, услышав, наше предложение немедленно стал настаивать, чтобы, как минимум, треть репертуара было роком, ссылаясь на категорическое требование его компаньона по этому вопросу.

Наши, естественно, упёрлись рогом и ни о каком роке слышать не хотели, ибо не понимали, как советский пионер вообще может такое петь и зачем этим роком портить хорошие пластинки. Через пятнадцать минут напряжённых дебатов я предложил вариант консенсуса – выпустить для пробы отдельную роковую пластинку, состоящую из двух песен.

Тейлор согласился с таким решением, но взял с нас слово, что если роковая пластинка буде иметь успех, в чём лично я, не сомневались, то в следующий раз мы запишем большую пластинку-гигант состоящую исключительно из рок-композиций.

Когда речь зашла о больших пластинках я поинтересовался у продюсера – какую он хочет услышать музыку сейчас, то есть на той пластинке, что выйдет, естественно, опираясь при этом на те записи, что были сделаны ранее.

– Кроме рока, – добавил свои пять копеек Лебедев.

– Александр, там все песни и все стили отличные. Поэтому хотелось бы на пластинке услышать разные песни вперемешку. Объединять их должно одно, раз ваши коллеги так хотят, то пусть все песни будут лёгкие для восприятия и такие, чтобы под них можно было потанцевать.

Меня это устраивало и, в продолжении дискуссии, я рассказал американцу о нашей идее снять три клипа и о важности покупки рекламного времени на телевидении под их показ. Продюсер прекрасно знал и осознавал мощь телевидения, поэтому практически сразу согласился с этой идеей, пообещав хорошенько вложиться в рекламу.

Узнав о том, что запись начнётся уже завтра и продлится около недели он несказанно обрадовался и стал интересоваться, чем он может помочь, чтобы она прошла как можно более успешно. Я поблагодарил его за предложение и сказал, что сейчас, собственно, помочь ничем он не может, но вот в будущем, для будущих записей, он это сделать вполне-таки способен. И я попросил купить и привезти в Москву четыре самых лучших японских синтезатора. Когда Лебедев поинтересовался зачем так много? Я пояснил ему, что один синтезатор нужен лично мне, а три необходимы для тех коллективов, которые я собираюсь создать.