Обращение капитана Брасбаунда - Шоу Бернард Джордж - Страница 20

• Предыдущая
• 20/28
• Следующая

свидетельские показания с полным беспристрастием.

Она кивает, делая вид, будто совершенно убеждена и

пристыжена, и смотрит на него с непоколебимой

искренностью, свойственной лжецам, которые начитались

романов.

(Опускает глаза, лоб его озабоченно хмурится. Затем он встает, нервно

трет подбородок указательным пальцем и добавляет). Здраво поразмыслив,

я нахожу, что в вашем предложении есть известный резон. Оно избавит

меня от весьма тяжкой обязанности рассказывать обо всем происшедшем. Леди Сесили (не сдаваясь). Но вы сделаете это бесконечно лучше, чем я. Сэр Хауард. Именно поэтому, быть может, и предпочтительней, чтобы все

рассказали вы. Леди Сесили (неохотно). Ну что ж, раз вы так считаете... Сэр Хауард. Но помните, Сесили: говорить всю правду. Леди Сесили (убежденно). Всю правду. (Жмут друг другу руки.) Сэр Хауард (задерживая ее руку). Fiat justitia: ruat coelum! [Пусть

свершится правосудие, даже если обрушится небо (лат.)] Леди Сесили. Пусть свершится правосудие, даже если обвалится потолок.

В дверях появляется американский матрос.

Матрос. Капитан Керни кланяется леди Уайнфлит и спрашивает, можно ли ему

войти? Леди Сесили. Да, безусловно. А где же арестованные? Матрос. За ними уже отправлен наряд в тюрьму, мэм. Леди Сесили. Благодарю вас. Если можно, предупредите меня, когда их

приведут. Матрос. Будет сделано. (Отступает в сторону, чтобы пропустить своего

капитана, отдает честь и уходит.)

Капитан Xэмлин Керни, американец с Запада, - коренастый

мужчина с зоркими прищуренными глазами, обветренным

лицом и упрямо сжатым ртом, характерным для людей его

профессии. Это любопытный этнический тип, в жилах

которого смешана кровь всех наций Старого Света. Такое

сдерживающее начало, как всепоглощающий страх перед

критиканством европейцев, искусственно развивает в нем

стремление к лоску и внешней культуре, однако природные

условия давно уже сделали его подлинным

североамериканцем, что явственно доказывают его волосы и

скулы, а также мужественные инстинкты, которые море

уберегло от цивилизации. Весь мир, задумываясь над своим

будущим, которое, в основном, находится в руках людей

подобного типа, с удивлением взирает на него и думает:

что же, черт возьми, получится из него через одно-два

столетия. Пока что капитан выглядит в глазах леди Сесили

грубоватым моряком, который имеет кое-что сказать ей

касательно ее поведения и хочет, с одной стороны,

выразить свою мысль вежливо, как полагается офицеру,

обращающемуся к леди, а с другой стороны, подчеркнуть

свое неудовольствие, как подобает американцу,

обращающемуся к англичанке, позволившей себе вольность.

Леди Сесили (навстречу ему). Страшно рада вас видеть, капитан Керни. Керни (становясь между сэром Хауардом и леди Сесили). Вчера, когда мы

расстались, леди Сесили, я и не подозревал, что за время вашего

пребывания на моем корабле вы успели совершенно изменить расположение

спальных коек. Благодарю вас. Обычно, прежде чем выполнять распоряжение

английских посетителей, офицеры советуются со мной, как с капитаном

корабля, но поскольку ваши указания, по-видимому, обеспечивают команде

большее удобство, я не стал вмешиваться в них. Сесили. И когда только вы успеваете все заметить! Мне кажется, вы знаете на

своем корабле каждый винтик.

Керни заметно смягчается.

Сэр Хауард. Я, право, чрезвычайно огорчен, что моя невестка позволила себе

такую неслыханную вольность, капитан Керни. У нее это просто мания,

форменная мания. И как только ваши люди послушались ее? Керни (с напускной серьезностью). Именно этот вопрос я и задал им. Я

спросил: "Почему вы послушались распоряжений этой леди, а не дождались

моих?" Они ответили, что совершенно не представляют себе, как ей можно

отказать. Я спросил, что же они тогда считают дисциплиной. Они

ответили: "знаете, сэр, говорите-ка в следующий раз с этой леди сами". Леди Сесили. Очень сожалею. Но знаете, капитан, на борту военного корабля

так ощущается отсутствие женщины. Керни. Иногда мы тоже очень остро это чувствуем, леди Уайнфлит. Леди Сесили. Мой дядя - первый лорд адмиралтейства, и я вечно твержу ему,

что это просто безобразие запрещать английскому капитану брать на борт

жену, а ей - присматривать за кораблем. Керни. Еще более странно, леди Уайнфлит, что брать на борт любую другую

женщину ему отнюдь не возбраняется. Нас, американцев, ваша страна

всегда удивляет. Леди Сесили. Но это очень серьезный вопрос, капитан. Вдали от женщин бедные

матросы впадают в меланхолию, бесятся, таранят встречные корабли и

делают бог знает что еще. Сэр Хауард. Сесили, прошу вас, перестаньте говорить глупости капитану Керни.

Об иных вещах у вас такие представления, которые трудно назвать

пристойными. Леди Сесили (к Керни). Вот таковы все англичане, мистер Керни. Как только

речь заходит о бедных моряках, они не желают слушать ничего, кроме

рассказов о Нелсоне и Трафальгаре. Но вы-то меня понимаете, не правда

ли? Керни (галантно). Я считаю, леди Уайнфлит, что в вашем мизинце больше

здравого смысла, чем во всем британском адмиралтействе. Леди Сесили. Разумеется, больше. Вы же моряк, а моряки всегда все понимают.

Снова появляется матрос.

Матрос (к леди Сесили). Арестованные поднимаются на холм, мэм. Керни (круто поворачиваясь к нему). Кто прислал вас сюда с этим сообщением? Матрос (спокойно). Так приказала английская леди, сэр. (Невозмутимо уходит.)

Керни ошеломлен.

Сэр Хауард (встревоженно глядя Керни в лицо). Ради бога простите, капитан

Керни. Я отлично понимаю, что леди Сесили не имеет никакого права

отдавать вашим людям приказы. Леди Сесили. Я не отдавала приказов, я просто попросила его. У него такое

славное лицо, не правда ли, капитан Керни?

Капитан теряет дар речи.

А теперь извините меня. Я хочу поговорить кое с кем до начала

следствия. (Поспешно уходит.) Керни. В английских аристократках безусловно есть какое-то особое обаяние,

сэр Хауард Хэллем. Они у вас все такие? (Занимает председательское

• Предыдущая
• 20/28
• Следующая