Отшельник (СИ) - Шкенев Сергей Николаевич - Страница 17

Со стороны Павлова пальму первенства держит богородская свалка, настоявшиеся соки из которой мощным потоком изливаются в речку с забытым названием, а потом в Кудьму и дальше в Волгу. Вот как раз в эту ловушку попали любители выкладывать забавные картинки в соцсетях. Лайк, мурзилки!

Андрей Михайлович достал телефон:

— Коля, ты на месте? Через час буду, готовь Ваньку.

— …

— Да, баньку тоже можно, но я про Ивана.

— …

— Ага, до встречи.

Что делают давно знакомые мужчины, когда собираются компанией минимум из трёх человек? Нет, неправильно, тут всё от возраста зависит — кто-то шумной толпой парится в бане, кто-то и в самом деле пьёт коньяк с водкой и пивом, а кто-то заводит разговоры о здоровье и болезнях. Андрей Михайлович, как старший не по званию но по возрасту, предложил всё совместить. Николай на десять лет младше, Иван вообще на шестнадцать, потому с мудрым решением согласились, только ненавязчиво намекнули на рюмочку за встречу. И по рюмочке за каждого по отдельности. За боевое братство? Да, и за него тоже нужно!

Дальше события пошли какими-то рваными и не совсем связанными между собой фрагментами. Вот дубовый веник и сладкий запах свежей ржаной корочки от выплеснутого на каменку разбавленного пива. Сразу после веника — решётка оружейной комнаты и стук рассыпавшихся по деревянному полу патронов. Бассейн на отрытом воздухе и прыжки с десятиметровой вышки. Опять парная, только веник уже липовый. Магазин «Охотник» в незнакомом городе и хоровое пение с персоналом какого-то автосалона. Ночной фейерверк. Очередная баня и танцы на бильярдном столе. Попытка взять на абордаж маленький прогулочный теплоходик. Просмотр картин Кустодиева в Нижегородском Художественном музее. Последняя картинка — хохломской ковшик с коньяком, две шоколадки, и меняющиеся местами пол с потолком.

Очнулся Самарин за рулём собственной Нивы на лесной грунтовой дороге. Сама машина стояла на площадке эвакуатора, а его, в свою очередь, тащил на тросе через лужу с жидкой грязью трёхосный КАМАЗ с чёрными военными номерами. Андрей Михайлович помассировал ноющие виски, поёрзал на сиденье, и поправил упирающийся в рёбра автомат. Хоссподи, откуда автомат?

Господь промолчал, и беглый осмотр машины тоже не дал ответа. Сзади, за сложенными сиденьями, громоздилось что-то большое, укрытое брезентом, да бренчала на ухабах до сих пор прицепленная к фаркопу пушка. А телефон? Телефон на месте, и в нём два сообщения от Кольки:

«Ты старый пень, Михалыч, но ты мощный старый пень!»

«Подарки от души — не вздумай отказываться, а то обидимся».

Не обижаться Андрей Михайлович решил начать дома, когда внимательно осмотрит неведомые подарки друзей. Всё же люди серьёзные, в злых шутках над пенсионерами ранее не замеченные. Интересно, что там?

Самарину пришлось дважды выходить за ворота, и только тогда портал смог справиться с последствиями дружеских посиделок. С инфарктом проще и быстрее получилось, или это только так кажется? Впрочем, Андрей Михайлович жаловаться не стал, и приступил к разгрузке Нивы. В первую очередь отцепили и укатили в сарай пушку, вызвавшую благоговение и искренний восторг Дионисия. Во вторую — достали надувную лодку с транцем под мотор, и следом сам мотор.

— Ямаха, мать её! — с уважением к технике похвалил её Самарин. — Мощная штука.

Ещё в машине был ящик автоматных патронов калибра 7.62, два ящика двухсотграммовых тротиловых шашек для рыбалки, сумка с детонаторами, большой моток огнепроводного шнура, и подрывная машинка довоенного производства, по надёжности превосходящая железный лом. Достали и карабин Симонова с уже закреплённым оптическим прицелом.

— Однако, — Самарин поскрёб подбородок с отрастающей седой щетиной. — Мы, Дениска, богатые люди.

— А что это?

— Это то самое железо, которое правит миром.

В это же самое время в сотне с лишним километров от Любимовки, на берегу Волги около догорающего костра на раскладных стульях сидели два человека. На столике между ними — аккуратно порезанный копчёный лещ под конвоем шести бутылок пива. Ещё две пустые бутылки лежали чуть в стороне. Всё располагало к неспешной беседе.

— Одно я не понимаю, Ваня, какого чёрта мы поддатые попёрлись в музей?

— Ты предложил.

— Я?

— Ну не я же? Михалыч рассказал про продавщицу из Гороховца, ты и вспомнил про Кустодиева.

— Про продавщицу помню.

— А про автомат?

— Это тоже помню. Знаешь, Ваня, не в автоматах счастье. Даже если у Михалыча крыша поехала, что маловероятно, в глухой деревне оружие ему пригодится.

— На поехавшего крышей он не похож.

— О чём и говорю. На вид лет пятьдесят, если не меньше, и на здоровье не жалуется. Какой мудак запустил слухи про два инфаркта?

— Как думаешь, его рассказы…

— Думать, Ваня, мы можем как угодно, но вслух об этом говорить не будем.

— И не собирался.

— А вот в гости как-нибудь нагрянем. Кстати, Михалыч броники просил, помнишь?

— Так я их в лодку завернул.

— Какую лодку?

— Я ему лодку надувную подарил, а ты мотор к ней.

— Хороший?

— Ямаху.

— Это я правильно сделал.

— Точно! Давай, Коля, поднимем за правильных людей. Будь здоров, товарищ генерал-лейтенант!

Экспедицию пришлось отложить ещё на неделю, чтобы Вадим Кукушкин смог взять отпуск и побыть в Любимовке с княжичем Тимофеем. Собственную семью привозить сюда ему запретила осторожная Полина Дмитриевна. Она же и посоветовала Самарину врезать в ворота глазок, чтобы не было нужды открывать их каждый раз. Чем сейчас Андрей Михайлович и занимался под моральным руководством мудрой бабули.

— Готово? — нетерпеливо спросила она. — Я сейчас выйду наружу, а ты ворота закрой и посмотри.

— Опасно. А если там кто-то будет в этот момент?

— Вот в глазок и увидишь! — Полина Дмитриевна сделала три шага вперёд и обернулась. — Чего ждёшь?

Самарин не стал спорить и прикрыл створку. Ну что там видно? Вроде бы всё видно — не самый дешёвый китайский глазок открывал вид на Клязьму, на широкую луговину берега, на показывающую неприличный жест Полину Дмитриевну. Вот же старая перечница…

— Теперь ты попробуй, — предложил подошедший сзади Вадим. — Если что, я через минуту их открою.

— Давай, — согласился Андрей Михайлович.

Но когда он вышел за ворота и обернулся, то очень удивился.

— Чего застыл? — толкнула его в бок Полина Дмитриевна.

— Ты ворота видишь?

— Глазок только блестит прямо в воздухе, а что?

— А я их вижу. Слушай, ты когда здесь жила и в лес за грибами ходила, ворота открытыми оставляла?

— Конечно. А смысл закрывать, если в деревне скотину не держат. Бомжи если только… Но если бомжи работали, то я и не уходила.

— Повезло тебе, значит?

— В чём?

Андрей Михайлович усмехнулся:

— Во-первых, в любой момент могли тартары налететь. В полон не годишься, просто бы зарубили на месте, а дом ограбили. Или кто по Клязьме проплывал бы… Тут же проходной двор, а не река.

— Открывай, — побледнела Полина Дмитриевна в запоздалом испуге. — Ну его…

Самарин потянул на себя створку ворот, и нос к носу столкнулся с удивлённым Вадимом.

— Что смотришь, Вадик? Да, я умею открывать в обе стороны. Зато не заблужусь и не потеряюсь.

— Вадим! — принялась командовать влетевшая во двор бабушка. — Выкатывай пушку из сарая и ставь напротив ворот! И того монстра, что Андрюша сварил из трубы, тоже заряжай! Я им, тварям неумытым, покажу порубить на месте!

— Что это с ней? — шёпотом спросил племянник.

— Истерика, — пожал плечами Андрей Михайлович. — Давай пушку из сарая тащить.

— Пороха сколько забивать?

— Ты что, стрелять из неё собрался? Установим напротив ворот, и пусть себе стоит. А тебе я ружьё оставлю.

— Понял, не дурак, — с пониманием кивнул Вадим. — Самоделку тоже тащим?

— Обязательно! Чем крупнее оружие, тем спокойнее бабушке.