Лучший из худших (СИ) - Дашко Дмитрий - Страница 33

Я, мягко говоря, не врач, но даже и мне стало понятно, что ефрейтор плох и, кажется, кончается. Его дыхание стало глубоким и слишком частым, помню как умирал дедушка на моих глазах — это было очень похоже на его последние предсмертные минуты.

Окажись здесь хоть целая хирургическая бригада с комплексом оборудования, даже она бы не помогла. Санников уходил.

Было мучительно больно стоять, опустив руки, и молча наблюдать за этой картиной. Молодой, ещё недавно физически крепкий и спортивный мужчина, делал шаг за ту грань, что отделяет жизнь от смерти.

Страшная тоска охватила меня. Хотелось завыть, заорать, воскресить и снова грохнуть сволочей, которые с ним сотворили такое.

Движимый каким-то наитием я присел возле него, ощутив, что во мне ещё осталось немного неизрасходованной маны. Что если я попробую сделать то, чего прежде не доводилось: попытаюсь не исцелить, так хотя бы повернуть вспять происходящие в нём процессы. Что не удастся мне — завершат медики. Главное, чтобы Санников жил.

Я не знал анатомию, имел приблизительное представление о физиологии, да вообще — был нулём без палочки в том, что касается медицины. Но я был просто обязан хотя бы попытаться. Иначе воспоминания об упущенном шансе спасти друга будут преследовать меня всю жизнь. Тем более сотворить с ефрейтором нечто такое, что хуже смерти, я всё равно бы не смог.

Ладони коснулись тела ефрейтора, физический контакт придал мне сил и внёс ясность в мысли.

Господи, помоги!

Я с удивлением обнаружил, что мои руки словно у хиллера способны проникать через ткани человека. Оказалось, мне не нужны инструменты: все эти скальпели, зажимы и прочие приблуды.

В теле Санникова застряло сразу три пули — я нашёл их и вытащил из него. Выглядели они забавно, не верилось, что эти небольшие сплющенные комочки свинца несли с собой смерть. И всё-таки это было так.

Я с отвращением выбросил окровавленные куски металла в сторону.

Но это не помогло, сердце ефрейтора почти остановилось, жизнь стремительно уходила из тела.

Массаж, вспомнил я. Прямой массаж сердца. Такое мне доводилось видеть в кино.

А, была — не была! Чтобы спасти друга, я был готов на всё.

Я осторожно обхватил сердце Санникова, старая не травмировать сосуды, и стал интенсивно сдавливать и отпускать. Какое-то время оно не реагировало, я испугался, что всё было зря, заработал ещё быстрее. Старания не пропали даром: сердце снова забилось.

Чуть погодя я выяснил интересную штуку: можно было перекачать ману в нужный палей и тогда он, словно сварочный аппарат, «заваривал» повреждённое место.

В другое время и при других обстоятельствах я бы не стал заниматься тем, что делал сейчас, потому что действовал практически наобум.

Говорят, дуракам везёт. Я был не просто дураком, а кретином, идиотом, психом с полным набором отклонений. Только этим, наверное, можно объяснить тот факт, что мне удалось залечить раны Санникова.

Скажу больше, я даже слегка поработал косметологом, сначала заживив раны на его теле, а потом устранил образовавшиеся шрамы и рубцы.

Теперь ни одна зараза бы не догадалась, что только что пациент перенёс хирургическую операцию, причём выполненную абсолютным дилетантом.

Во мне ещё остался чуток маны, и я с помощью её вдохнул немного бодрости в ефрейтора.

Санников застонал и открыл глаза.

- Лан… — прохрипел он. — Что случилось?

- Не вставай, — попросил я. — Нас обстреляли, ты был контужен.

- Я… Я ничего не помню, — произнёс он и снова потерял сознание.

Я тоже ощутил странный приступ, охвативший всё тело. Не берусь утверждать, но, скорее всего, приходил откат, которым пугают магов.

На какое-то время тело вдруг стало деревянным, его парализовало от головы до ног, затем согнуло дугой. Боль была столь дикой, что я чуть не потерял сознание. Казалось, все мышцы скручивает от напряжение, рвёт на части, стало невозможно дышать. Асфиксия сводила с ума, но я не мог ничего с этим поделать.

Потом вроде отпустило, я сумел набрать в лёгкие немного воздуха, но тут пришла вторая волна, и если прошлую я бы оценил как цунами в три балла, второй приступ был твёрдой шестёркой. Такой жести мне не доводилось испытывать.

Я словно умирал и тут же возрождался, не понимая, что хуже.

А потом всё ушло.

Сначала я не поверил своим ощущением, продолжил лежать, с ужасом ожидая следующего отката. Но его всё е было и не было.

Не веря своему счастью, я встал на ноги. Меня шатало как белую берёзу под моим окном. Малейшего дуновения ветерка хватило бы, чтобы свалить на землю.

И всё-таки я заставил себя выбраться из кузова грузовика и пойти к внедорожнику бандитов. Мои планы изменились — Санникова я решил не брать. После моего непрошенного вмешательства, оснований переживать за его жизнь не было.

Зато у меня осталось недоделанное дело.

Последний киллер выложил кучу интересной информации о Гвозде. Но меня в основном интересовало, где он живёт, и кто охраняет.

Такие персонажи всегда думают о собственной безопасности, поэтому увеселительной прогулкой намеченную операцию не назовёшь. Ехал же я не много — не мало, чтобы поквитаться с Гвоздём: убить самого авторитета и разорить его гнездо.

Если пройдёт как задумано: вернусь обратно и стану изображать из себя жертву бандитского нападения. Если получится, попытаюсь вложить в голову следакам мысль, что у людей Упыря были какие-то заморочки с Гвоздём, они его порешали, а потом решили грохнуть нас. Детали пусть сами из пальца высасывают, как и мотивацию бандитов. Я — человек маленький, бандитских раскладов не знаю и вообще — лицо пострадавшее. Даже подумал — не устроить ли себе самострел, какое-нибудь лёгкое ранение, но потом решил не перебарщивать.

Главное, не запалиться пока сгоняю к Гвоздю и назад. Одно радует: не самая популярная дорога, соединяющая город с частью, транспорт тут редко ходит: автобусы пару раз в сутки, да офицеры утром перед разводом и вечером, когда едут домой. Так что запасец времени имеется.

Потом мои планы поменялись, пока туда сгоняю, пока обратно — слишком велик риск запалиться. Буду строить из себя пленника, захваченного Гвоздём.

А кто меня взял? Правильно, тип, которого я пристрелил последним. Он рассказал много полезного, пусть сослужит ещё одну службу.

Его труп я аккуратно опустил в багажник. У него же отобрал и ключи зажигания.

Так… а почему этот гад своих с поле «боя» не забрал? Некогда было, наверное, спешил очень.

А зачем я понадобился Гвоздю? Так он решил, что раз моя фамилия Ланской — можно попытаться стряхнуть бабла. С кого? Да с меня любимого. Даже если семья отказалась от блудного сына, всё равно гроши за душой должны были остаться. Вот и надумал пощипать словно курицу.

Блин, всё белыми нитками шито, возникнет у следаков желание ближе копнуть, версия рассыплется как карточный домик. Но это если возникнет — я ж им на блюдечке с голубой каёмочкой башку криминального авторитета принесу. За такое казнить не принято. Во всяком случае, у нормальных ментов.

Управлением внедорожник бандитов не отличался от привычного, разве что коробка передач механическая — похоже, до автоматики здесь ещё не додумались. Ну, ничего, я и на механике ездить умею.

Выехал из укрытия и махнул в сторону трассы.

Само собой к любой машине надо привыкнуть, но у этой норов оказался вполне покладистый. Управления слушалась, подлянок не устраивала. Бандиты вообще любят хорошие тачки, и я их прекрасно понимаю. Нельзя брать на дело транспорт, который может подвести в неподходящий момент.

Жил Гвоздь в элитном посёлке почти на краю города. Улица носила странное название Монтклер — то ли в честь какого-то иностранца, то ли города-побратима. В моё время такая практика была.

Вокруг тянулись сплошные стены высоких заборов, на многих висели камеры. Хорошо, что я предусмотрительно переоделся, а морду, чтобы не отсвечивать, спрятал под платком на ковбойский манер. Ну и об отпечатках тоже позаботился, натянув перчатки. Чем меньше наследим — тем меньше вопросов у следствия. Предполагалось, что это я сейчас лежу в багажнике, а не хозяин внедорожника.