Костяной Скульптор. Часть 6 (СИ) - Розин Юрий - Страница 10

Вот только, как оказалось, это были лишь цветочки. Когда человек, которого Риколетиан подстрелил, поправился, от хранительницы поступил, на первый взгляд, абсурдный приказ. Каждый день этот чужак должен был сражаться минимум с тремя эльфийскими Воителями, имевшими при этом благословение священного древа. Так что, когда мужчина, назвавшийся Ганлином, впервые появился на тренировочной арене, практически никто из тех, с кем ему предстояло сражаться, не отнёсся к этому серьёзно. Более того, когда чужак поднял табличку с написанным на ней вопросом: «Кто из вас Риколетиан?», — юный Воитель без всякого раздумья шагнул вперёд, даже не подозревая, что тем подписал себе приговор.

Он стал первым, с кем Ганлин сразился и первым, кто испытал на себе всё его безумие. К тому же безумие в тройном объёме. Может реально мстить за стрелу в сердце мужчина не собирался, но оставить это «происшествие» без внимания он не смог. Если бы тогда на арене не присутствовала лично хранительница, остальные Воители, вероятно, атаковали бы Ганлина и забили до смерти за то, что он вытворял с Риколетианом, несмотря ни на какие приказы. Но то ли Рейшалисуон предвидела такое развитие событий, то ли просто удачно совпало, помешать Ганлину вымещать накопившееся недовольство никто не смог. Уносили Риколетиана с арены в буквальном смысле по частям и если бы не сила благословения, он бы наверняка скончался.

С того дня прошло уже две недели и больше над юным Воителем ТАК не издевались, ограничиваясь примерно тем же уровнем боли и пыток, что и для остальных. Но при взгляде на зазубренные шипы Гуйара у Риколетиана до сих пор начинали непроизвольно дрожать колени, а всё тело скручивали приступы фантомной боли. И единственным, кто мог хоть как-то помочь ему справиться со страхом и ненавистью в адрес Ганлина, был Савилар, страж эльфов, сильнейший из восьми Воителей и единственный из них, кто мог победить безумца. Юный Воитель понимал, что это низко и недостойно — перекладывать свою жажду мести на плечи другого, но поделать с собой ничего не мог.

Когда страж эльфов направлял на поверженного человека свою алебарду, внутри Риколетиана всё прямо-таки замирало от мстительного восторга. К сожалению, Савилар бы никогда не стал мучать противника, тем более так изощрённо и кроваво, как это делал сам Ганлин. Так что полноценного ощущения свершившегося возмездия у юного Воителя так и не появилось. А потом Савилар проиграл, хоть и с минимальным отрывом, и фантомная боль в разорванных зубьями Кровожадного Короля мышцах стала почти невыносимой. Следующей была ничья, не убавившая, но к счастью и не прибавившая Риколетиану страданий. И вот сегодня должен был произойти очередной бой этих двоих. Юный Воитель прибыл на тренировочную арену самым первым, за несколько часов до начала, сгорая от предвкушения. И когда алебарда Савилара и булава Ганлина впервые столкнулись, он, не сдерживая больше эмоций, вскочил и заорал что-то нечленораздельное, изначально предполагавшееся как голос поддержки эльфийского воина.

Вот только всё пошло совсем не так, как Риколетиан себе представлял. Вместо яростного напора, с которым человек сражался обычно, он начал со стражем войну на истощение. Да, он ни на секунду не останавливался, нанося удар за ударом и юный Воитель быстро устал считать, сколько раз металл жуткой булавы встречался с вырезанной из ветви святого древа алебардой, но это было нисколько не похоже на то, как Ганлин сражался с ним самим и остальными Воителями. Сознание Риколетиана прострелила шокирующая мысль: этот человек — не просто обладающий превосходящей силой маньяк, он куда хитрее и расчётливее, куда опаснее, чем юный Воитель мог только предположить. Скручивавшая душу агония, вызванная всем тем гневом, что эльф испытывал по отношению к Ганлину, как-то резко ослабла. И словно в ответ на это, слева и чуть сзади раздался хорошо знакомый юному Воителю голос.

— Я надеялась, что ты всё-таки поймёшь.

— Хранительница! — Риколетиан, резко развернувшись, склонил голову в почтительном приветствии.

— Не стоит, не сейчас. — Рейшалисуон отмахнулась, словно от надоедливого насекомого. — Я буквально на минуту, хочу сказать тебе кое-что.

— Я внимательно слушаю наставление хранительницы.

— Ты ненавидишь его? За то, что он сделал с тобой и остальными?

— Да. — Скрывать что-то от этой эльфийки Риколетиан не мог даже подумать.

— Понятно. Что же, вряд ли можно было надеяться на что-то иное. В конце концов, ты ещё довольно молод. И я говорю не о виденных тобой летах, но об опыте. Этот Ганлин, скорее всего, намного младше тебя, но при этом не удивлюсь, если он участвовал в куда большем количестве смертельных сражений, чем все Воители Игдардропаруоны вместе взятые. Ну, может быть, если не считать Савилара. Для таких, как они, бой сам по себе не имеет ничего общего с личными отношениями и эмоциями.

— Но ведь он нещадно калечит нас каждый раз!

— Это я его попросила. — Юный Воитель вздрогнул. — Нам, эльфам, очень не хватает того кипения, что постоянно происходит внутри людей. Долгая жизнь — благословение, но также и проклятье. И я бы очень хотела, чтобы, пока эти чужаки здесь, вы смогли перенять от них хотя бы часть этого кипения. Не скажу, что выбранный мной способ лучший, даже что он хороший, но с учётом того, что вряд ли они задержатся тут надолго, он самый эффективный. Сейчас вы ненавидите его, но он покинет Игдардропаруону максимум через месяц. И я бы хотела, чтобы вы направили тот огонь ярости, что он разжёг, на то, чтобы стать сильнее.

— Почему тогда вы говорите об этом только мне и только сейчас? Почему не сказали в самом начале, когда весь этот кошмар только начинался?

— Потому что эффект был куда лучше, если бы вы не подозревали о подобных моих намерениях. И другие, можешь не сомневаться, также хотят мести Ганлину, сложно не хотеть этого по отношению к своему мучителю. Но ты, — хранительница вздохнула, — именно из-за того, что так молод, воспринял произошедшее уж слишком близко к сердцу. И хочешь не просто отомстить.

— Я хочу, чтобы он страдал. — Сжав кулаки так, что побелели костяшки, ответил Риколетиан.

— Вот именно. Поэтому я и пришла поговорить с тобой, чтобы уберечь тебя от поступков, о которых ты будешь жалеть. На этом мы попрощаемся.

— До свидания, хранительница! — юный Воитель снова опустил голову, а когда поднял, Рейшалисуон уже нигде не было. Возможно, она и вовсе не появлялась на арене лично, способности Живой Крепости были невероятно широки.

Риколетиан и правда задумался. В словах хранительницы на самом деле было немало смысла. Юный Воитель сам уже заметил, что, тренируясь с мыслями о том, чтобы однажды отплатить Ганлину той же монетой, он смог за считанные дни добиться успехов в том, с чем не мог справиться долгие годы. Слишком спокойная и размеренная жизнь эльфийской столицы и правда не могла дать появиться и развиться тем навыкам, что обычно рождались в смертельных битвах.

Однако он не мог поверить, что Ганлин способен ТАК мучать других лишь по чьей-то просьбе. Риколетиан не сомневался, что этот человек получает истинное удовольствие от издевательств и пыток над другими. И поэтому юному Воителю было невероятно сложно согласиться отпустить накопившуюся в груди жажду расправы.

Между тем бой внизу продолжался всё в том же ключе. Ганлин атаковал, но без фанатизма, Савилар отвечал с предельным спокойствием во взгляде. Если не знать, что тут происходило, можно было подумать, что это и правда просто дружеский спарринг. Прошло ещё десять минут, двадцать, полчаса… некоторые зрители покинули трибуны, устав смотреть на захватывающий, но довольно однообразный бой. Правда никто из Воителей не ушёл, наоборот, те трое, что отсутствовали в начале схватки, присоединились к остальным и сейчас на арене присутствовали все Воители города.

И все они с замиранием сердца следили за тем, как катятся по лбу Савилара капли пота. Благословение святого древа могло исцелить любые повреждения, но физическая усталость была «повреждением» немного иного рода. Она не была неестественным для живого существа, как и голод, и жажда, и старость. Сила природы, заключённая в святом древе, не могла исцелить то, что не было травмой или болезнью. Так что, хотя на теле стража эльфов до сих пор не появилось ни единой царапины, было довольно очевидно, кто проигрывает этот бой.