От двух до пяти - Чуковский Корней Иванович - Страница 19

"Вы проводите мысль, - пишет Калина Иванова, - что у ребят очень четкая классификация словообразовательных средств. Свой тезис вы подкрепляете примерами, как ребята, так сказать, "открывают" заново существующее в русских диалектах слово. Очень интересная мысль! Я подумала, что вам не будет безынтересно знать, что некоторые из слов-выдумок русских детей совпадают с литературными болгарскими словами и таким образом еще раз подчеркивают вашу мысль о лингвистическом чутье детей. Так, например, у нас солонка - сольница; вполне живой глагол - пленять, имеется у нас и слово "плюнка".

Недаром (скажу от себя) весло по-болгарски гребло, а подводная лодка подводница.

Эти "иностранные" слова были в разное время "изобретены" у меня на глазах русскими детьми под Москвой в Переделкине. А сейчас Е.В.Гусева из Киева сообщает, что ее внучка Зоя буквально на днях тоже назвала весло греблом.

Калина Иванова выражает мою заветную мысль следующей многознаменательной формулой, открывающей большие перспективы в деле дальнейшего изучения речи детей:

"Таким образом, малые дети бессознательно обнаруживают общие тенденции развития славянских языков, которые иногда получают развитие в одном языке, а в другом существуют лишь как потенции".

Эти потенции никогда не могли бы осуществляться детьми, если бы дети не стояли так близко к самым родникам народного словотворчества.

Этот изумительный факт станет еще более явственным, если мы обратимся к другому славянскому языку - чешскому. Оказывается, что слово тепломер (вместо термометр), изобретенное в России четырехлетним ребенком, с давних времен существует у чехов, как законное "взрослое" слово.

Русский ребенок именует перчатки - пальчатками и солонку - сольницей, не подозревая о том, что по-чешски перчатки палчаны, а солонка - солничка. Даже слово насмарканный (платок), придуманное русским ребенком, давно существует у чехов: насмарканы (кипесник).

Обо всем этом любезно сообщают мне из города Мартин чешские читатели Сватова и Иржи Ланде, подтверждая тем самым мою давнюю догадку о том, что детское словотворчество почти всегда подчиняется строгим законам, управляющим формированием лексики родственных славянских народов.

Возвращаясь к слову "заключать", считаю необходимым напомнить, что в Библии, переведенной на старославянский язык, оно встречается именно в том самом значении, какое придают ему дети.

Как бы ни была велика разница между детьми из различных социальных слоев, как бы ни было разнообразно содержание их речей, в их словотворчестве это сказывается меньше всего. Почти все дети одним и тем же путем приходят к обладанию живой народной речью: почти все они равно оглаголивают имена существительные, удваивают первые слоги, выбрасывают трудные согласные, борются с нашей метафорической речью, называют сухарики - кусариками, лопатки - копатками, пружинки - кружинками.

Не то - игры, монологи, разговоры детей. Тут, как мы видим, разница воздействия социальной среды проявляется значительно резче. Хотя, конечно, нельзя отрицать, что и лексика малых ребят (состав и объем их словаря) тоже в значительной мере связана с той бытовой обстановкой, в которой им приходится жить.

Но, восхищаясь теми чудесными методами, при помощи которых ребенок овладевает родным языком, не забываем ли мы, что мы, взрослые, призваны обучать его правильной речи? Не отказываемся ли мы от роли его воспитателей? Ребенок, например, сказал "отмухиваться", или "блистенький", или "журчей", или "елка обсвечкана", и пусть эти слова кажутся нам превосходными - вправе ли мы культивировать их в речи детей?

Конечно нет! Это было бы вопиющей нелепостью. Хотя никто не может отнять у нас права восхищаться словотворчеством ребенка, но мы нарушили бы элементарнейший педагогический принцип, если бы вздумали хвалить при ребенке то или иное из сочиненных им слов и попытались искусственно удержать это слово в его лексиконе. Как бы ни радовали нас некоторые неологизмы ребенка, мы, его учителя и воспитатели, оказали бы ему очень плохую услугу, если бы оставили в его обиходе то или иное из сочиненных им слов. Как бы ни нравились нам слова "колоток" и "кусарик", мы обязаны тут же заметить ребенку:

- Так не говорят, ты ошибся. Нужно сказать "молоток" (или нужно сказать "сухарик").

Задача воспитателя заключается в том, чтобы возможно скорее приблизить речь детей к речи взрослых. Нужно решительным образом осудить тех "чадолюбивых" родителей (к счастью, очень немногих), которые, гурмански смакуя причудливую лексику детей, для собственного развлечения нарочито консервируют в их речи всевозможные "сердитки" и "мокрессы" и тем самым тормозят ее развитие.

Иные матери, бабки и деды так восхищаются всяким словечком, какое придумает милый их сердцу ребенок, что даже забывают обидеться, когда тот этим словечком выказывает свое неуважение к ним.

Алена, пяти с половиною лет, стала как-то распекать своего деда:

- Что у тебя в голове? Сено?! А если мозги, так уж очень недодумчивые!

А дед, вместо того чтобы пристыдить грубиянку, стал громко восхвалять (в ее присутствии!) выдуманное ею словцо:

- Как выразительно, как метко: не-до-дум-чи-вые!

И тем доказал, что мозги у него и в самом деле обладают тем свойством, какое в них отметила Алена.

Еще неразумнее поступают родители, которые записывают детскую речь на глазах у ребенка, нисколько не заботясь о том, чтобы скрыть от него свои записи. Ребенок, заметив, что взрослые видят в нем чуть не оракула, теряет непосредственность и становится развязным ломакой с неисправимо испорченной психикой.

Вот что сообщает мне про одного из таких злополучных детей его "недодумчивый" и не в меру чадолюбивый родитель:

"Прочитали ему сказку о попе и Балде. Зная, что его "перлы" заносятся мною в тетрадку, тщеславный человечек изрек:

- Мама, у тебя толоконный лоб. Папа, запиши это!

Узнав, что я читаю знакомым кое-что из тетрадки с его "перлами", Славик тенью выскользнул из комнаты и помчался к соседскому мальчику:

- Эдик, иди скорее про меня слушать!"

Очевидно, этот милый родитель даже и не подозревает о том, что, превращая ребенка в "тщеславного человечка", хвастуна и позера, он немилосердно калечит его.

Смаковать при ребенке слова, создаваемые им в возрасте от двух до пяти, - значит поощрять в нем зазнайство, самолюбование, а заодно и пренебрежение к старшим.

Но отсюда отнюдь не следует, что воспитателям дано право деспотически вмешиваться в самый процесс детского словотворчества.

Исправляя словесные ошибки детей, нельзя преграждать им тот естественный путь, которым они из поколения в поколение дорабатываются до правильных форм родного языка. Здесь нужен большой педагогический такт, ибо дело идет о сочетании самой неукоснительной требовательности с глубочайшим уважением к детской психике.

Нужно помнить, что создание "колотков" и "кусариков" - вполне закономерный процесс, хотя, конечно, так же закономерны усилия взрослых ввести этот процесс в определенные рамки и тем самым помочь ребенку усвоить общепринятую речь, овладеть ее словарем и грамматикой.

Не забудем, что наряду с этой важной задачей у нас есть другая, не менее важная: систематически обогащать речь ребенка новыми и новыми словами. А так как в умственной жизни детей всякое обогащение словами неразрывно связано с обогащением знаниями, ответственность педагогов, осуществляющих эту задачу, представляется нам очень серьезной.

"Для всех детей дошкольного возраста, - читаем в журнале "Дошкольное воспитание", - необходима прочная, тесная связь представления со словом. Большой простор для обогащения словаря детей новыми словами дает воспитателю окружающая природа. "Сильный дождь пошел, настоящий ливень!" говорит воспитатель детям, и они прочно связывают свои непосредственные впечатления с новым словом "ливень". Наряду с новыми словами воспитатель терпеливо и настойчиво добивается уточнения тех слов, которыми ребенок постоянно пользуется, но имеет порой весьма неточное представление о предмете, к которому слово относится. Борода и подбородок, табуретка и скамейка - нередко дети не дифференцируют эти предметы; словом "полка" они называют и полку и этажерку, не делая никакого различия. Воспитатель не удовлетворяется тем, что ребенок знает новое слово и правильно относит его к предмету. Он добивается, чтобы ребенок пользовался этим словом, употреблял его в своей речи. Для этого воспитатель дает детям возможность часто сталкиваться с данным предметом, рассматривать его, действовать с ним, ставит их перед необходимостью называть вещь. Если ребенок непринужденно, к случаю употребляет новое слово, значит, оно действительно вошло в его словарь"[47].