Заклинатель: Сила слова (СИ) - Karma Elis - Страница 38

Из всех возможных тем для разговора, эта всегда была для Новака наиболее неприятна. Стоило только подумать об этом, и все детские обиды и подростковые комплексы снова рвались на поверхность из глубин подсознания. У него никогда матери не было. Он привык жить с этой мыслью и не собирался ничего менять. Но те едкие слова, сказанные Сенкевич в конференц-зале, навсегда останутся в его памяти.

— Пожалуйста, не напрягайся, Алес! — воскликнула Мира, заметив, как его перекосило. — Чтобы исцелить тебя Нинон пришлось позвать своего парня. Он — позитив! Ты знал? Возможно благодаря ему, ты пришел в себя так скоро. Но Варшава — закрытый для позитивов город. Поэтому их задержали. Я уже говорила с адвокатом. Максимум, что грозит болгарину — штраф за незаконный въезд в Восточную зону. А она, скорее всего, получит срок за непредумышленное убийство. В любом случае, они оба не являются гражданами Польши, так что скоро их отправят обратно на родину.

Алес, уставившись в потолок, слушал рассказ Миры. От известий подруги хотелось рвать на себе волосы и лезть на стену. Но он был временно прикован к кровати, отчего становилось еще тошнее.

— Есть и хорошие новости! — бодро сообщила она. — С тебя сняты все обвинения. И хотя расследование все еще продолжается, дело об убийстве пана Гедиминовича, скорее всего, будет закрыто в связи с гибелью главной подозреваемой.

Отчего-то она отвела взгляд. Ее голос был радостным, но в глазах читалось беспокойство.

— «Как ты?» — после всего, что произошло, это был идиотский вопрос. Но Новак должен был его задать.

— Я в порядке, — ответила Мира. — Только за брата переживаю. Не могу ему дозвониться. Среди пострадавших его нет, надеюсь, с ним все хорошо.

Два дня спустя на пороге палаты Алеса появился Йозеф Руркевич и сообщил об официальном заявлении Конклава Ревнителей веры.

— Они намерены объявить войну, в случае, если мы не выполним поставленные ими условия, — мрачно констатировал он. — Они требуют, чтобы Совет выдал позитивам тебя и девушку-наемницу. Вас обвиняют в убийстве бывшего агента СБ Марка Дьяконеску и журналиста Романа Пархоменко.

— Что за черт?! — с негодованием воскликнул Алес.

— Успокойся, — одернул его Рудкевич. — Это было вполне ожидаемо. Ты — приемник покойного Главы. Нынешний старейшина лишь исполняет обязанности до твоего совершеннолетия.

— Почему-то мне кажется, что дело здесь совсем в другом, — с сомнением проговорил Новак.

— В любом случае тебя Совет им не отдаст, — уклончиво произнес Йозеф.

— А Нена… — он осекся. — Нинон?

— Согласно документам, она является гражданкой Бельгии, а эта территория подконтрольна позитивам.

— Но она нарушила и местные законы. Разве ее не должны судить здесь?

— Конклав настаивает на экстрадиции. Мое руководство считает, что причина в ее способностях. Ты ведь тоже это видел? Ты знаешь, что она заклинатель. И этот ее знакомый, что исцелил тебя, он — позитив.

— Нельзя отдавать ее! Это принесет Совету еще больше проблем.

— Решение уже принято. Через пару часов ее самолетом отправят в Рим, после чего переговоры о перемирии будут возобновлены. Я пришел только для того, чтобы передать тебе ее послание, — Рудкевич протянул Новаку свой смартфон.

Приглядевшись, Алес увидел на экране серую стену, вероятно, тюремной камеры, на которой был выцарапан портрет коротко стриженной девушки. Он был больше похож на карикатуру, так немного было в нем деталей, и настолько нарочитыми казались характерные особенности черт. Он сам того не желая осознавал, что перед ним последняя работа Прицы — ее автопортрет.

_____________________________________

(1) Трэйлла τρέλλα (греч.) — безумие;

(2) Ле месьёнер le mercenaire (франц.) — наемник.

========== Глава 8 Заклинатель ==========

Времени на раздумья не оставалось, так что Новаку предстояло разработать план действий на ходу. После ухода Йозефа он быстро побросал предоставленные Мирославой вещи в рюкзак и направился по больничному коридору в сторону выхода. Ковальчик перехватила его у регистратуры. Вид у нее был встревоженный.

— Куда ты идешь? — с легкой дрожью в голосе спросила девушка. — Неужели врач уже отпустил тебя?

— Боюсь, у меня нет времени торчать здесь, — мрачно ответил Алес.

— Одумайся, Алес, ты только что вернулся и еще не поправился, — прошептала Мира, коснувшись рукой его щеки. — Оставь проблемы Совета Службе безопасности. Ты и так много сделал для них, только глупец будет думать иначе.

— Нет, я до сих пор не сделал ничего, что пошло бы на пользу кому бы то ни было, даже себе самому, — возразил Новак, отстраняясь. — Я постоянно что-то упускаю. В самые ответственные моменты я либо в отключке, либо при смерти. В результате, предатели все время оказываются на шаг впереди. А теперь еще Совет собирается отдать на откуп позитивам моего друга, а я вынужден просто наблюдать со стороны.

— Выходит, я была права. Все дело в девушке, — вздохнула Ковальчик.

— Мира, пожалуйста, — начал оправдываться Новак.

— Все нормально, — прервала она его. — Это правильно. Нужно стараться делать все возможное для тех, кто нам дорог.

Ее взгляд стал отрешенным. Вероятно, она вновь приревновала его, но разбираться в ее мыслях и чувствах Алесу было некогда. Он потянулся к ней, чтобы обнять на прощание и таким образом хоть как-то уменьшить возникшее напряжение. Но девушка отстранила его, вытянув вперед руку, сжимающую коричневый кожаный футляр.

— Вот. Я принесла тебе очки. — Неумело скрывая в голосе обиду, отчеканила она. — Я заметила, что ты не носишь свои. Потерял, вероятно. Это неудобно с твоим-то зрением.

Новак мог бы возразить, что после исцеления стал лучше видеть, но не стал лишний раз нервировать подругу. Вместо этого он осторожно взял футляр и благодарно кивнул. Не говоря больше ни слова, Ковальчик резко развернулась и выбежала на улицу. Быстрым шагом Новак вышел следом за ней, но Мира уже успела сесть в такси.

Нужно было вновь отправиться в штаб квартиру Объединенного совета старейшин и во что бы то ни стало встретиться с Главой. Ведь если и был человек способный изменить решение Совета, то, несомненно, этим человеком был пан Пузына.

Старейшина принял Новака весьма неохотно. Казалось, он винил парня во всех своих проблемах, хотя и не высказывался по этому поводу напрямую. Тем не менее, Алес был рад аудиенции, вернее представившейся возможности хоть как-то повлиять на ход событий. Суть его просьбы состояла в пересмотре решения об экстрадиции Прицы. Алес старался излагать имеющиеся доводы

как можно более спокойно и сдержано. Не углубляясь в детали и всячески избегая темы нейтралов и источника, он рассказал о том, как скрывался от обвинителей, сделав акцент на том, насколько неоценимой для него оказалась помощь Невены. Однако Пузына был непреклонен. Конклав предложил Совету Пакт о ненападении в обмен на преступницу. Глава ухватился за эту возможность, как тонущий в океане за спасательный круг. Такое поведение Старейшины выводило Алеса из себя.

— Вы же понимаете, они не остановятся, — настойчиво произнес он, — вне зависимости от того, выполните вы их условия или нет. Отмените приказ, девушку нельзя отдавать позитивам.

— Если есть хоть один шанс остановить войну, я использую его, — решительно ответил пан Пузына.

— Это бесчеловечно! Кто дал Вам право распоряжаться чужой судьбой?!

— Одна человеческая жизнь против сотен тысяч. По-моему, выбор очевиден.

— Мой дядя никогда не одобрил бы подобное решение!

— Это так, но, к сожалению, я — не Борислав, — вздохнул старейшина. — Он, вероятно, нашел бы способ избежать жертв.

Новак отчетливо расслышал в словах старейшины ноты горечи и сожаления. Ему представился небольшой шанс переубедить его, но для этого нужно было рискнуть. Раскрыть для всех то, кем является Невена, означало бы приковать к ней всеобщее внимание и тем самым лишить ее свободы. Но Алес не видел иного способа сохранить ей жизнь.