Подарок богини зимы, или Стукнутый в голову инопришеленец (СИ) - Завойчинская Милена - Страница 12

Я следила за его сосредоточенным лицом, за тем, как внезапно у него выступила испарина на лбу и над верхней губой. Он словно… прикладывал физическое усилие, а не просто зачитывал заученный текст.

Меня же вдруг бросило в жар, а Полька зарумянилась и начала отпыхиваться, оттянув ворот кофточки и дуя туда. То есть мне не мерещится, что стало жарко?

Черты лица мужчины заострялись по мере того, как он говорил. Словно из-под человеческого облика проступала иная внешность. Более жесткая, чеканная. Нет, лицо не «поплыло», но будто другая личность на эти мгновения выглянула. Суровая. Властная. Беспощадная, если надо.

В кухне стало темнее. Неудивительно, ведь сейчас конец декабря. Но электричество ведь включено. А ощущение сгустившейся тьмы было прямо осязаемым.

Я слушала произносимые слова. О том, что он клянется своими истинным именем, сущностью, кровью, жизнью и магией, что не причинит вреда, если только мы не станем угрожать его жизни и свободе и не попытаемся сами осознанно как-то ему навредить. О том, что на срок, который окончится, только когда он покинет нас, обещает быть верным помощником и защитником. Берет на себя заботу о наших жизнях и судьбах. Принимает нас под свое полное покровительство в благодарность и в оплату за то, что мы спасли ему жизнь и даем кров и хлеб. И что будут тьма и огонь его свидетелями, а кровь наша станет общей и послужит залогом и гарантом его клятвы.

И тут прямо на наших глазах лужица крови в его ладони вскипела. Честное слово! Закипела и забурлила с пузырьками, как молоко на огне.

Мужчина же замолчал и совершенно спокойно ждал, пока закончится это… нечто. То, что по законам физики невозможно. Кровь испарилась, оставив после себя бурую корочку на его коже.

— Ва-а-а-у! — выдохнула Полина, которая таращилась на происходящее с открытым ртом. — А меня так научишь?

— Я ведь тебе уже сказал, что дар тьмы просыпается только в двенадцать лет.

— У-у-у…

— Это было… необычно, — кашлянув, выдавила я.

— Разве? — Абсолютно серьезно и спокойно взглянул он мне в глаза. — Я принес полную клятву, как и обещал. Полина, Ирина, ваши руки!

Полинка молниеносно с готовностью протянула свою лапку. Я чуть осторожнее, но последовала ее примеру.

И тут, уже с улыбкой, этот невероятный тип аккуратно потер детской ладошкой засохшую кровь на своей руке. Отодвинул и то же самое совершил уже с моей ладонью.

В итоге сидим мы, и у всех троих ладони перепачканы засохшей кровью. Ах да! Надо же место укола на пальцах обработать.

Сюрприз был в том, что перекись водорода не понадобилась. Понятия не имею, как такое возможно, но ранок не осталось ни у кого из нас. И если у меня и Польки были лишь маленькие проколы на коже, то у мага-то имелся внушительный разрез в центре ладони.

Не осталось и следа. Только бурые разводы после ритуала.

— В садике умрут от зависти! — верещала дочка.

Происходящее она воспринимала легче меня. Для детей сказка и чудеса всегда рядом, они верят в них, не научились еще скептицизму и цинизму.

— А теперь мыть руки и играть! Дядя, пойдем. Я покажу тебе свою куклу.

Я быстро отвернулась, заметив округлившиеся глаза будущей жертвы игр. Не знаю, на что он рассчитывал, но явно не на кукол. Это он, бедолага, ещё не знает, что ему придется быть Ке́ном.

Час с чем-то спустя из комнаты доносились всё те же интонации. Девчачье чириканье, мученический мужской голос. Но надо отдать ему должное, рогатый тип продержался долго. Железная выдержка у мужика!

— Кен, ты такой симпатичный! — жеманным голоском прощебетала дочка за свою куклу. Барби по имени Клоти́льда у нее была та еще штучка.

— Я не Кен. Похоже, но не Кен.

— Да нет же, дядя! — терпеливо, уже нормальным голосом сказала Поля. — Это мы не тебе, а ему.

— Ах да… — Полный страдания вздох.

Похоже, пора спасать его.

— Ну что? Наигрались? — преувеличенно бодро спросила я, войдя в комнату.

— Да!

— Нет! Ну еще-е-е…

— Поля, на сегодня довольно. Убирай игрушки, зайка. Пора готовить ужин. И помнишь, мы еще обещали нашему гостю помочь с именем? Нужно зачитать ему список, вдруг найдет что-то похожее.

— Ой, да чего там искать, мам? Он какой-то Ке… Мы с Клотильдой когда обращались к Кену, дядя все время вздрагивал и напрягался. Ему казалось, что его позвали.

— Кен? — Я вопросительно взглянула на поднявшегося на ноги мужчину.

— Определенно нет, но, кажется, Полина права. Что-то в душе отзывается.

— Давай тогда перебирать. Воспримем это как хороший знак и временное сокращенное имя. Кеб, Кев, Кег, Кед, Кеж… — Начала я перебирать по алфавиту согласные буквы.

— Стоп! — поднял oн руку, когда я добралась до буквы «р». — Кер! Мое имя начинается как-то так.

— Замечательно! — улыбнулась я и отлепилась от дверного косяка. Так и стояла, опираясь на него, пока Поля собирала игрушки, а гость слушал меня. — Добро пожаловать в наш с Полиной дом, Кер.

Он церемонно поклонился, приложив правую ладонь к груди. Потом повернулся к девочке. Убедился, что та закончила прибирать игрушки, и спросил:

— Пойдем на кухню выполнять то, что сейчас нам скажет твоя мама?

— У-у-у… — скисла она. — А хотя ладно. Ты обещал научить меня обращаться с ножом!

— Что?! — вскинулась я.

— Ну, мам, а как я иначе буду уничтожать зомби, если даже хлеб себе отрезать сама не могу?

— Кер? — подняв брови, я перевела взор на него.

— Девочка права, — пожал он плечами. — Нельзя быть беспомощным. Я ее научу, и она сможет дать отпор любому. Даже зомби, — тут он тонко улыбнулся, давая понять, что шутит.

Полина, правда, этого не поняла.

— Дядя Кер, идем. Я покажу тебе, где лежит точильный камень. Заодно поточишь нам все ножи, а то мама совершенно не умеет. Они у нее все время ужасно тупые.

— А папа твой, конечно же, этого не делает? — шагая мимо меня на кухню, куда его тащила за руку дочка, спросил он.

— Не-а, папа бесполезный. Совсем он вредный… Но он и не приходит к нам, мы ему не нужны.

Я только прикрыла лицо ладонью.

Стыдоба. И дочку я определенно испортила. Воспитывать и воспитывать! А все Наташка с Ленкой. Болтают при ребенке, а та и рада.

Ну, что я могу сказать. В нашем доме теперь очень-очень-очень острые ножи. Все. И топорик для мяса. И шинковка для капусты. А еще выпрямилась вмятина на старой алюминиевой кастрюльке. Легкое и ненапряжное надавливание куда надо, и ее бок выпрямился.

Полина же, сдается мне, обрела кумира в лице Кера. Он действительно научил ее отрезать ломтики хлеба. Даже я так ловко и тонко не умею. А может, у меня просто никогда раньше не было настолько острых ножей и такого учителя. Я, конечно же, маячила у них над душой и не отходила ни на шаг, пока эти двое испытывали мои нервы, уродуя батон. Но сам факт. Маячила-то я молча, только мысленно хваталась за сердце.

Адское терпение у мужика. Реально! Даже я не могу в больших дозах выносить Полинину болтовню и непоседливость. А он ничего, нормально, не дрогнул. Потрясающая выдержка. Это где ж он жил и с кем ему раньше приходилось общаться?

Наступил вечер. Ужинали втроем. Макароны-спиральки и обычные котлеты из смешанного фарша, которые для нас частая и простая еда, на нашего гостя произвели приятное впечатление. Была высоко оценена горчица. Причем не сладенькая, на европейский манер, а наша, термоядерная. Я держу ее для того, что бы добавлять при готовке в соусы и подливы понемногу, для аромата. Но вездесущая Полина зачем-то водрузила ее на стол перед тарелкой Кера. Ну он и… М-да. Но ничего, отдышался, утер слезы, довольно кивнул и щедро намазал котлету горчицей.

Mы с Полей только переглянулись, после чего она показала мне большой палец.

День прошел странно. Столько всего непонятного, дикого, невероятного случилось со вчерашнего вечера. Но поработать всё же необходимо, а то ведь деньги сами себя не заработают и работа сама себя не сделает.

Тут я вспомнила про покрывало. Я ведь его так и не постирала.