Сам себе властелин (СИ) - Горбов Александр Михайлович - Страница 24
- Предыдущая
- 24/62
- Следующая
— Молодец, — похвалил меня мумий, — в учебнике вычитал?
— Ага.
— Это детское заклинание. Попробуй лучше такое:
“Initium!
Lux bibliotheca import;
Partum fonte lucis: Color flavo, Vita una hora;
Ascendunt in caelum, Sequitur auctor;
Finis!”
Запомнил я его раза с пятого. Мумий даже злиться начал, повторяя его раз за разом. Но результат того стоил — загорался в воздухе и летел рядом со мной, не собираясь гаснуть. А цвет светляка изменился с белого на жёлтый.
— Интересно, по какому принципу перестраивается заклинание?
Мумий удивлённо посмотрел на меня.
— Заклинание — это заклинание. Его надо выучить, и всё.
Ну уж нет, решил я про себя. Надо выписать, сравнить тексты и разобраться, что к чему.
— Дедушка Гебизе, а откуда вообще заклинания берутся?
— Наследие эпохи Магистров. Вот они действительно разбирались в магии, придумывали новые заклинания и творили, что хотели. Только добром это не кончилось — устроили большую войну, а потом и вовсе исчезли.
Мумий замолчал.
— А дальше?
— Появились светлые и тёмные. Первый Чёрный Владыка построил Калькуару.
— Да нет, я про магию.
— Сохранились списки заклинаний, целые магические библиотеки. Если поискать, можно найти заклятье на любой вкус. Но секрет складывать новые оказался утерян.
Это мы посмотрим, тихонько ухмыльнулся я. Лично мне лень зубрить тысячи зубодробительных текстов. Вот возьмусь и разберусь, как эта магия устроена. Если один человек что-то придумал, другой всегда докопаться до сути сможет.
— Пришли, — голос мумия звучал приглушённо и зловеще.
Кладбище занимало огромную поляну. Вокруг шумел ночной лес, ровные ряды надгробий, ущербный месяц над головой. На другой стороне погоста высилась громада здания, без крыши, с выбитыми окнами.
— Зал прощаний, — пояснил мумий, — раньше там стоял орган. Считалось честью, если тебя здесь отпели.
По спине побежали мурашки. Жуткое место и время неподходящее.
— А днём поднять скелеты не получится?
Мумий покосился на меня и хмыкнул.
— Да им всё равно, когда их оживляешь. Хоть утром, хоть вечером.
— Тогда чего мы сюда ночью припёрлись?
— Традиция такая. Некромант должен работать в самый тёмный час, под ущербной луной.
— Дурацкая традиция.
— Всё равно, надо соблюдать.
Мумий прошёлся между надгробиями, вглядываясь в надписи.
— Ага, это старик, это тётка, опять старик. Во! То что нам надо — воин из тёмных. Давай, берись за лопату, внучок.
— Надо было скелета взять, чтобы он копал. Я вроде как Владыка…
Мумий усмехнулся.
— А еще ты мой ученик. Каждый юный некромант обязан уметь обращаться с шанцевым инструментом. Копай, внучек, копай.
***
Следующий час я рыл. Вгрызался в землю как крот, кидая лопату за лопатой. А мумий сидел на соседней могильной плите, как нахохлившийся ворон на жёрдочке, и прихлёбывал из фляжки.
— Вот, помню, в молодости учился я у одного некроманта, — разговорился мумий, — так он любил поднимать зомбей исключительно в дождь и желательно под утро. Разбудит меня в три ночи и тащит на кладбище. На улице льёт как из ведра, а я копаю. Вода в яме скапливается, чуть не плавать приходится. А он стоит рядом, руки вверх поднимет, и читает стихи.
— Зачем? — я на минуту остановился и вытер пот со лба.
— Говорил, от стихов характер у зомби делается мягкий и незлобивый.
— Серьёзно?
— Ну как сказать. Зомби у него выходили склонные к меланхолии и рефлексии. Чуть не уследишь, сбегали на тренинги по личностному росту и саморазвитию.
— Может, стихи плохие были?
— Может и стихи. Ты не останавливайся, копай.
Снова приложившись к фляжке, мумий продолжил бесконечный монолог.
— А я зомби не люблю. Портятся быстро, характер скверный, да ещё и разговаривать могут. И ладно, если бы по делу, так ведь философствуют. Или как начнут о политике спорить, хоть уши затыкай. И всё-то они знают, и у каждого советы, как страну поднять. Не покойники, а кладези мудрости.
— Ты так говоришь, будто живые по-другому.
— Да? И живые так же? Ну не знаю, я больше с мертвецами общался. А вот помню…
Но тут моя лопата стукнула обо что-то твёрдое.
— Что там?
— Похоже на гроб.
— Нет, открывать не надо. Вылезай наверх, я буду оживлять покойничка.
Мумий встал на краю ямы и затянул длинное унылое заклинание. Я пытался разобрать слова, но через пару минут бросил. Зато вдруг понял — мумий напевает его на мотив “В лесу родилась ёлочка”. Я хихикнул и мумий покосился на меня сердитым взглядом.
— Восстань! — наконец закончил завывать мумий.
Крышка гроба съехала набок. Лежащий на боку скелет заворочался и недовольно заворчал.
— Ну рано же…
Костлявая рука ухватила крышку, потянула обратно.
— Восстань, я сказал!
— Ещё пять минуточек…
Скелет попытался закрыться крышкой, будто одеялом.
— А ну, быстро вставай! — мумий возмущённо топнул ногой.
— Не буду. При жизни — вставай по будильнику и на работу. Умер — опять вставай. Дайте выспаться!
С пальцев мумия сорвалась молния и сожгла несчастную крышку.
— Подъём, мёртвый! Тебе некромант приказывает!
— Неприлично это, ночами шляться по кладбищам, — скелет встал и сердито посмотрел на мумия, — шуметь и спать не давать.
— Ты мне поговори. Вылазь!
— Ходят, будят, — бурчал мертвяк, выбираясь из ямы, — даже не спросят, хочу ли я оживать. А я не хочу! Это насилие над личностью, между прочим.
— Деда, а чего он разговаривает? Остальные же у нас молчат.
— Не знаю, — мумий выглядел смущённым, — кажется, я заклинания напутал. Надо перечитать “Некромумикон” и заново вызубрить.
— Ну, чего надо? — скелет подбоченился и сердито посмотрел на мумия.
— Как зовут? — вмешался в разговор я.
— Ричард Йорвик Тарлтон, — важно задрав голову, ответил скелет.
— Йорик.
— Йорвик!
— Поздно, — мумий нахмурился, — я сказал Йорик, значит Йорик. А ну, бери лопату и вперёд вон ту могилу раскапывать.
— Ходят, будят, работать заставляют, — бухтел скелет, но лопату взял и начал рыть, — и главное, почему я? Целое кладбище вокруг, так обязательно меня надо было поднимать. Может меня проклял кто? Вот бы найти эту сволочь и тоже заставить работать.
— Может, обратно его уложим? — спросил я у мумия, — слишком уж разговорчивый.
— Пусть копает. А будет много болтать, распишем его под гжель и поставим на воротах консьержем.
Скелет обернулся.
— Под гжель не хочу, давайте под хохлому лучше, она веселее.
— Копай! — мы гаркнули на него хором.
***
Когда начало светать, мумий уже поднял два десятка костлявых. Все были молчаливые, никто не сказал даже слова. И только Йорик бродил среди надгробий и возмущался.
— Иди сюда, — позвал его мумий.
— Опять иди, да сколько можно. Командуют, командуют…
— Как ты мне надоел, а. Залазь в свою могилу.
— Зачем?
— Упокою тебя и спи дальше.
Скелет быстро спрятался за могильный камень.
— Не надо! Не хочу обратно!
— А чего ноешь? То не разбуди, то обратно не уложи. Надоел!
— Мне и так хорошо, не надо в могилу.
— Будешь нудить?
— Не буду! Вот честное костяное, не буду.
— Ух, смотри у меня! А то упокою прямо на месте.
Мумий погрозил Йорику пальцем и махнул мне рукой.
— Всё, идём домой.
Толпа скелетов построилась в колонну по два и маршем двинулась за мумием. Я шёл сзади, зевал и думал, как лучше применить болтливого Йорика. А ведь мысль поставить его на ворота не лишена смысла: пусть забалтывает светлых, если те появятся у замка. Надо только атмосферно обыграть и добавить антуражу.
— Эй, говорливый наш, иди сюда.
— Да, Владыка, — Йорик выбрался из строя, на ходу изобразил поклон и зашагал рядом.
— Хочу тебя к работе приставить.
В глазах скелета полыхнули зелёные огни.
— Опять работать. Да что же такое, а? При жизни говорил — после смерти отдохнёшь. Умер, всего лет сто полежал и опять работать. Владыка, это эксплуатация получается.
- Предыдущая
- 24/62
- Следующая