Отблеск (СИ) - Зайцев Александр А. - Страница 50

- Что вам от меня… — Устало, но в тоже время не сломлено, не очень громко, видимо, сквозь плотно сжатые губы, произнес Тедд.

Но я не дал ему договорить, прервав его слова своим настойчивым шепотом:

- Тихо! Лови ключи! — И катнул по полу связку в сторону его койки.

- Ты кто?

- Никаких вопросов! Я и так сделал много. Оборотень, что тебя охранял, устранен. Дальше дело за тобой, хочешь — сиди в камере, хочешь — отвоюй свою свободу.

- Я не…

- Не ори! Мне пора!

- Кто ты? — поднимая ключи, спросил парень.

На этот вопрос я не стал отвечать. Размотав бинты, снял их с головы и бросил в соседнюю пустую камеру, после чего перешел в Излом. И уже в Проекции посмотрел, чем же занят мальчишка.

Тедд еще пару раз тихо позвал меня, но не услышав ответа, подобрал связку с пола. После чего секунд десять разглядывал ключи, смотря на них, как на прыгнувшую ему в руки ядовитую змею. Судя по всему, похищение заставило парня воспринимать все с изрядной долей паранойи. Ничего, паранойя, конечно, сильно треплет нервы, зато позволяет прожить значительно дольше, ему полезно будет.

Еще раз взглянув на сковывающие его цепи, парень вздохнул и подкинул связку ключей в ладони. Весь его внешний вид сейчас словно говорил: “а что я теряю?”. Стараясь не шуметь, он подобрал нужный ключ и снял с себя оковы. Затем встал с койки, на носочках приблизился к решетке и попытался выглянуть в коридор. Это у него не получилось в полной мере, и он прислушался, замерев почти на четверть минуты, но услышал только далекую ругань бандитов.

Немного подрагивающими пальцами он перебрал связку и осторожно открыл замок своей камеры. Открыл, но не кинулся тотчас наружу. Наоборот, он сделал шаг назад от решетки, прислонился к стене и закрыл глаза. Постоял так недолго, затем стянул с себя одежду, оставив только трусы, и поднял руки. По его телу тут же пробежала волна дрожи, которая переросла в рябь. Судя по всему, контроль над перекидыванием у мальчишки был еще очень слаб, и то, что у взрослого оборотня занимает секунду, у него получилось сделать только за полминуты.

Впервые смотрю на процесс перекидывания так близко, к тому же наблюдая его во всех деталях. В нем нет ничего отвращающего, он плавен и как-то естественен, даже красив. Человеческое тело не рвется, выпуская внутреннего зверя. Нет, оно словно перетекает из человеческого в звериное, будто спокойная морская волна, накатывающая на берег и меняющая очертания прибрежного песка. Смотрю и понимаю, что с точки зрения биологии, химии и прочих законов науки подобное обращение просто невозможно. Понимаю, но так как вижу его своими глазами, то мне ничего не остается, кроме как принять то, что мои знания законов природы далеко не полны. Хотя, один природный закон все же соблюдается в процессе превращения — это закон сохранения массы. Оборотень в звериной форме не может весить меньше или больше, чем он весит в своем человеческом облике.

Тедд не из крупных, не более шестидесяти пяти килограмм. Я видел больших панд в зоопарках, взрослые самцы этого вида имеют массу за полтора центнера. По сравнению с ними зверь, чей облик принял парень, совсем не велик, но при этом в разы более опасен даже чем разъяренный взрослый медведь. И не только потому, что, перекидываясь в звериную форму, оборотни становятся сильнее и быстрее не только своей человеческой ипостаси, но и превосходят в этих параметрах зверя “прародителя”. Главное отличие от зверей в том, что перевертыши, меняя форму, сохраняют разум и способность мыслить. Да, при этом они более подвержены влиянию звериного начала и легко впадают в злость или даже ярость, но умение думать остается с ними.

Гулко рыкнув, пятнистая панда с красным отливом шерсти зубами подхватил связку ключей и лапой толкнул решетку. Принюхался. Шерсть на его загривке встала дыбом. Мне стало интересно, куда он пойдет сейчас? К выходу или?..

Как оказалось, “или”. Тедд в зверином облике вообще не сомневался. Видимо, унюхав направление, в котором находятся те, кто держали его взаперти, он побежал в их сторону. Побежал бесшумно, высоко поднимая лапы, звери так не бегают и не ходят. При этом он не рычал и вообще почти не издавал никаких звуков. О том, что парень в ярости, указывала только пена, пузырящаяся между зубов в приоткрытой пасти.

Появление оборотня в звериной форме стало для наемников крыс полнейшей неожиданностью. Пара тех, кто сидел ближе ко входу в комнату, погибли, даже не успев понять, что же их убило. Зверь, которым сейчас был Тедд, действовал без каких-либо угрызений совести, быстрый взмах передними лапами — и два тела с переломанными шейными позвонками вяло оседают на стульях.

Не успели мертвые упасть на пол, как медведь влетел на игровой стол. Правая лапа делает широкий полукруг, и острые как бритва когти рвут тому, кто ближе, артерию. Одновременно с этим широко раскрытая пасть разрывает горло сидящему во главе стола. И только после этого, словно в замедленной съемке, бандиты начинают реагировать. Кто-то достает пистолет, кто-то тянется за дубинкой с серебряным напылением, самый умный, опрокидывая стул, рвется к выходу из комнаты. Этот “умник” и погибает следующим, его позвоночник ломается от мощного удара задних лап, и в коридор уже вылетает бездыханное тело.

Я всегда считал панд милыми, хорошенькими, добродушными зверями. Теперь же… Если мне что-то и будет сниться в кошмарах, так это пятнистая шерсть с легким красноватым отливом. Шерсть, залитая человеческой кровью.

У простых, пусть и опытных, и вооруженных бандитов в ограниченном пространстве комнаты не было ни тени шанса против разъяренного перевертыша в зверином обличии.

Удар лапы. Кровь на стенах. Рык, и острые зубы вырывают пистолет из чьих-то рук, вырывают вместе с пальцами. Рев и хруст костей. Новый взмах лап, и чужой череп лопается, как перезревшая дыня.

Если бы я наблюдал за этой сценой из реального мира, меня бы стошнило. Меня, того, кто выносил раненых с поля боя, меня, того на чьих глазах разорвало человека от близкого разрыва минометной мины. Спасала только Проекция.

И… Что самое для меня удивительное… Чистота не только молчала, она одобряла эти убийства! Бандиты удерживали парня силой? Да. Они пытали его? Да. Значит он в своем праве мстить!

Именно из-за этой реакции белоснежного клинка я и впал в некий ступор, а не из-за кровавой бани, устроенной мальчишкой. А когда все же пришел в себя, то останавливать парня уже было поздно. Девять разорванных на части тел, менее чем за четверть минуты.

Смотрю на всю эту кровь, оторванные руки, чужие пальцы на полу, и одна мысль колотит словно молот в голову: “А зачем я вообще полез спасать оборотня?” Пусть этот оборотень и мальчишка, которому едва исполнилось шестнадцать…

Добив последнего бандита в комнате, обернувшийся красной пандой не сразу остановился. Еще какое-то время оборотень в звериной форме метался из угла в угол и рвал уже мертвые тела на части. Хорошо, что не пытался никого съесть, а то я бы, вероятно, не выдержал и рубанул по нему шоковым клинком. Впрочем, и без подобных проявлений каннибализма моя ладонь все требовательнее тянулась к эфесу. Скорее всего я и правда бы ударил, если бы звериная ярость панды окончательно сломила разум мальчишки. Но тот взял себя в руки прежде, чем мои нервы не выдержали. Метнувшись к выходу из комнаты, панда замер в дверном проеме, по шерсти “зверя” прошла волна ряби, за ней еще одна и еще. Обратный переход в человеческую форму у Тедда занял намного меньше времени, чем обращение в зверя. Он справился всего за десяток секунд, по прошествии которых, вместо зверя в проходе на четвереньках уже стоял, немного покачиваясь, знакомый мне паренек.

Мальчишка сел на пол, зачарованно разглядывая свои руки, оказавшиеся в крови по самые плечи. Его глаза были пусты, словно пересохший колодец. Почти целых полминуты он сжимал и разжимал кулаки, не открывая взгляда от пола. Затем повернул голову и посмотрел вглубь комнаты: на залитые кровью стены, на разорванных в клочья людей, на валяющиеся на полу чужие пальцы и другие части тел. Лицо мальчишки приобрело сперва пурпурный, а затем бледно-мраморный оттенок. Он жадно задышал, широко открывая рот, словно рыба, выброшенная на берег, а затем его начало тошнить. Тошнить страшно, выворачивая на изнанку, до желчи, до пены. Парень прекрасно понимал, что это именно он устроил тут бойню, но словно не мог принять этого понимания. Его тошнило больше минуты, и даже, когда в желудке не осталось совсем ничего, мальчишку еще какое-то время скручивали позывы и судороги.