Гром гремит дважды. Дракон (СИ) - Бачурова Мила - Страница 47

Паук

Казалось, незримая нить трещит от напряжения. Мы не висели на одном месте — продолжали падать, но уже значительно медленнее. И не успел я сказать ни слова по этому поводу, как удаляющийся грохот лопастей вертолёта перекрыли гудок локомотива и стук вагонных колёс. А потом — удар.

Все мои техники потухли разом. От удара меня подбросило, и движение потянуло влево. Я упал с крыши скорой, стиснув зубы от предчувствия…

Это, второе падение было значительно короче, хотя и куда более болезненным. Я застонал, приподнялся на руках и обалдело завертел головой. Потребовалось время, чтобы понять.

Мост, на котором мы выдержали войну, проходил над железнодорожными путями, это я заметил ещё на подлёте. Провалившись сквозь мост вместе с машиной, мы упали на крышу вагона, недалеко от головы поезда, несущегося вдаль.

Это не был скоростной поезд, или, по крайней мере, в черте города он не развивал таких диких скоростей. Во всяком случае, на его крыше можно было лежать или стоять, не боясь, что тебя размажет встречным потоком ветра. Потому что на защитные техники меня уже не хватало. Вообще ни на какие не хватало.

Мост быстро остался позади.

Скрежет. Я повернул голову, и у меня сами собой широко раскрылись глаза. Скорая упала не ровно — это было бы уже слишком большим везением. Машина кренилась вперёд, грозя скатиться с поезда.

Дэйю, у которой ещё оставались силы, действовала быстро и решительно. Соскочив с крыши, она взмахнула мечом и располосовала бок машины. Четыре стремительных удара — и Дэйю фактически сотворила себе дверь. Выбила её, сунулась внутрь, зашла целиком. И тут сила тяжести и помогающее ей движение поезда сделали своё. Машина нырнула вниз.

— Да твою же мать! — крикнул я.

Встал, подошёл к краю, прыгнул не глядя. Не было времени рассуждать, каждую секунду меня оттаскивало всё дальше.

Упал, кубарем откатился по гравийной насыпи. Встал, хромая, побежал в обратном направлении. Скорая всё же ухитрилась как-то рухнуть на все четыре колеса и неспешно скатилась в какое-то болото, а может, просто невысыхающую лужу.

Когда я дохромал до скорой, задние двери раскрылись, и из них выскочила Дэйю.

Одна.

— Что? — крикнул я с десяти метров.

— Пусто, — ответила Дэйю.

— Что значит, пусто?!

— Её там нет, Лей. И не было. Там никого нет.

Я побежал быстрее и чуть не упал внутрь скорой. Стоял, опираясь о пол руками, и тяжело дышал. Открытые задние двери, прорезанный бок — света хватало. Здесь не было Ниу. Не было даже каталки. Зато на полу я заметил затоптанный окурок.

— Они везли тут бойцов, — сказала Дэйю. По крайней мере, часть. Лей?!

Я медленно сполз на землю и лёг. Дэйю что-то говорила, Юшенг у меня в голове наконец-то заткнулся. Зато мне казалось, будто я слышу, как где-то далеко хохочет, буквально захлёбывается от смеха Кианг. И, возможно, он в этот самый момент смотрит в глаза Ниу.

Когда долго несёшься куда-то, а потом вдруг оказывается, что нёсся не туда, первое время после остановки чувствуешь себя полным идиотом. Прежде всего от ощущения, что в душе ты всё ещё бежишь. Телом остановился, сознанием — не успел. Сознание продолжает стремиться куда-то, всё ещё в надежде догнать. Понимание того, что погоня закончилась, приходит не сразу, несколько мгновений на это требуется. А потом становится очень хреново. Не физически — морально. План, который у тебя был, только что рассыпался в прах. А новый взять негде. Тебя так ушатали погони и битвы, что собрать мозги в кучу ты просто не в состоянии.

Дэйю, плюхнувшаяся на землю рядом со мной, молчала. Я был благодарен уже за это. Понятия не имел, что делать дальше.

Звонить Пенгфею? Если бы было что сказать, он уже отзвонился бы сам. Не тот это человек, которого стоит дёргать лишний раз. А других помощников у меня нет, да и Пенгфей — не факт, что вообще отзвонится, он и так со мной сквозь зубы разговаривал. Сомнений в том, что творящийся здесь апокалипсис Пенгфей наблюдал в режиме онлайн, у меня не было. Как и в том, что он не мог не проникнуться благодарностью к человеку, который его устроил. Но что-то ведь надо делать? Не сидеть же здесь, как идиоту, рядом с разбитым и расстрелянным скоряком! Где-то вдали уже выли полицейские сирены. С учётом всех препятствий, пять минут — и полиция будет здесь.

Сейчас, ещё буквально пару мгновений. Потом я встану и…

И в этот момент зазвонил телефон. Пенгфей.

— Алло, — прохрипел я и закашлялся. Горло саднило — доорался.

— Живой, — с заметным облегчением в голосе констатировал Пенгфей. — И судя по голосу, ты уже в курсе, что воевал за пустышку. Машина — подставная, это была обманка. Так?

— Да. — Я не стал задавать дурацкий вопрос, откуда информация.

— Полиция уже едет.

— Да, — повторил я. — Слышу. Через минуту меня здесь не будет, за это не беспокойся. Вы нашли третью машину?

— Нашли.

Я вскочил.

— Сбрасывай координаты!

— Погоди, — осадил меня Пенгфей. — Машину-то мы нашли, но она пустая.

— То есть? Две пустышки уже было! Если пуста и третья, то…

— Ты дослушаешь или нет?! — рявкнул Пенгфей. — Эта машина — точно та, которая нам нужна. Твой псевдоврач и девушка ехали на ней. Но ехали они не сразу по нужному адресу, а на встречу с кем-то. И, судя по всему, как только с этим кем-то состыковались, пересели в другую машину.

— А другая машина…

— А другая — это не та, которую можно пробить по номерам так же легко, как до этого скорые, — подтвердил Пенгфей. — Видимо, потому они и пересели. Это машина, о которой мы не имеем даже приблизительного представления, как она может выглядеть.

— Ну приблизительное, допустим, имеем, — медленно проговорил я. — Ниу всё-таки самостоятельно не передвигается, сидит в инвалидном кресле. То есть, если это не скорая, принадлежащая какому-нибудь частнику, то что-то вроде того.

— Фургон?

— Думаю, да.

— Что ж, возможно, — решил Пенгфей. — Попробуем пробить, но на быстрый результат я бы не рассчитывал.

— Сколько? — вздохнул я.

— При оптимальном раскладе — часов пять-шесть.

— Сколько?!

— Лей, — в голосе Пенгфея отчётливо зазвенел металл, — позволь напомнить, что помимо поисков сам знаешь кого, у меня есть основная работа. Я и так уделяю твоему… расследованию гораздо больше времени, чем могу себе позволить. И представь, сколько фургонов проехало за это время по тому участку пути, который нас интересует. А заодно представь, что сейчас вообще вокруг творится — если даже не брать в расчёт то, что ты устроил на шоссе.

— Представляю, — буркнул я. — Прости, сорвался.

— Бывает… Ладно. Как только появится информация, наберу. И, если тебя интересует моё мнение, лучшее, что ты сейчас можешь сделать — лечь на дно и нигде свою рожу не светить. Вторую войну ты можешь и не пережить. Я понятно изъясняюсь?

— Куда уж понятнее.

— Очень на это рассчитываю. — В трубке загудели гудки.

— Что он сказал? — спросила Дэйю.

— Перекур объявил, — буркнул я. — Часов на пять-шесть, не меньше.

— И ты так спокойно об этом говоришь?!

— А что, по-твоему, я должен делать? От того, что буду бегать с выпученными глазами и требовать ускориться, не произойдёт ровным счётом ничего. Человек и так делает всё, что от него зависит.

Дэйю не ответила. Сердито засопела.

Понимаю, молодость. Сам когда-то таким был. До простой мысли о том, что бывают ситуации, в которых всё, что тебе остаётся — ждать, и никакими воплями и истериками ты на них не повлияешь, доживаешь только к определённому возрасту. И семнадцать лет — ещё не то время, когда это осознаёшь. В семнадцать лет кажется, что любая остановка смерти подобна, а от мысли о том, что придётся бездействовать, хочется рвать и метать.

— Видишь ли. Есть вещи, которые от тебя не зависят. — Я постарался говорить мягко, как мог. Видел, что Дэйю тоже на грани истерики. — Понимаю, что ты чувствуешь, но от того, что буду психовать вместе с тобой, лучше не станет, поверь. Всё, что мы можем делать сейчас — это ждать. — Я поднялся, протянул руку Дэйю: — Идём.