Птицеферма (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна - Страница 41

Резко останавливаюсь, внезапно осознав, что рюкзак на моем плече чересчур легкий. Вот черт. Девчонки торопили, и я собиралась в спешке.

Перекидываю рюкзак вперед, расстегиваю «молнию», копаюсь внутри и понимаю, что была права: планшета нет. Видимо, забыла в раздевалке. Я ведь читала на скамье, когда освободились остальные члены нашей группы, и вокруг началась суета.

Микаэлла, шагающая по правую руку от меня, тоже останавливается, смотрит недоуменно. В то время как остальные, не замедляя шага, уходят вперед.

— Идите, я догоню, — говорю и поворачиваю назад.

— Ты куда? Мы же в кафе собирались!

На самом деле, в кафе собирались они. Меня едва ли не силой потащили за компанию, а я ради разнообразия согласилась. Не иначе с дуру. Обычно мне комфортнее в мужском обществе. Одни откровения Гжанны чего только стоят — у меня скоро кровь пойдет из ушей.

— Без меня! — бросаю уже через плечо. — Я кое-что забыла! — и быстрым шагом удаляюсь по коридору в обратную от выхода сторону.

Сейчас главное — пробраться в раздевалку, не попав на глаза преподавательскому составу. Те не одобряют, когда студенты шастают по Академии после занятий.

Осторожно ступаю мягкими кроссовками по гладкому блестящему полу, по которому уже успели пройтись роботы-уборщики, стараясь двигаться бесшумно. На носу выпускные экзамены, мне ни к чему проблемы с преподавателями. Тем более, на последнем Смотре полковник Маккален выразил свою заинтересованность во мне. Работать в его подразделении — золотая мечта любого студента. Нужно быть осторожной.

Дверь женской раздевалки — следующая после двери в мужскую. А та приоткрыта, и оттуда доносятся голоса. Черт-черт-черт.

Влипаю лопатками в стену и думаю, а так ли нужен мне этот планшет? Подумаешь, без него не смогу подготовиться к завтрашним занятиям. Всегда можно завалиться к Нику и позаниматься в его веселой компании. Но после последней беседы с его мамой мне не очень-то хочется появляться в доме Валентайнов.

Мне нужен мой планшет.

Крадучись, по стенке, подхожу ближе.

Голоса знакомые: Хоппер и Флеукс. Флеукс — заведующий учебной частью, суровый, но справедливый мужик. Хоппер — тоже спец своего дела, но я терпеть его не могу с самого первого курса. Понимаю, что это было частью воспитательной работы над новичками, но до сих пор не могу забыть его: «Вставай, или поедешь к мамочке печь пироги». Возможно, мне не было бы так обидно, пеки моя мать сдобу на самом деле.

— …Хопп, не юли, — продолжает Флеукс ранее начатый спор. — Мне нужно имя. Соревнования через неделю, понаедет народа с Альфа Крита, Лондора, даже Земля кого-то отправляет к нам. «Земляне — лучшие», все дела… — явно передразнивает. — Нам нужно выставить своего лучшего студента, чтобы не упасть в грязь лицом.

— Да знаю я, — у Хоппера всегда хриплый голос (должно быть, потому, что он много орет), а сейчас еще и недовольный. — Есть у меня… кандидат. Только выпускные экзамены — через неделю после твоих соревнований, загубим парню будущее.

— С чего бы? — удивленно крякает Флеукс. — Имя говори, давай.

Даже не сомневаюсь, что за имя тот назовет.

— Валентайн, — с неохотой произносит Хоппер.

— Ник? — изумляется Флеукс.

— Знаешь такого?

— Ну да. На днях только помогал мне в проекте со стажерами. Парнишка с энтузиазмом. Энергии — через край, — хмыкает. — Не знал, что он силен в рукопашной. Тощий какой-то.

— Все с ним нормально, — огрызается Хоппер, будто оскорбили его лично. — Жила на жиле. С ним другая проблема — тормозов нет.

Пауза.

— В каком смысле? — следует затем вопрос Флеукса.

— Во всех, — отвечает главный инструктор по физподготовке. — Ни тормозов, ни инстинкта самосохранения. Выкладывается в ноль, так, что потом хоть выноси. Ребята на втором-третьем спарринге сыплются, а этот — десять, и хоть бы хны, скачет бодренький. А потом «батарейка» кончается — и зовите медперсонал.

Не люблю Хоппера, но в данном случае согласна с ним целиком и полностью: тормозить Ник не умеет.

— Хм-м… Интересный персонаж. Ну так… вдруг выиграет? Нам грант дадут.

Хоппер молчит.

— К нему Маккален присматривался, — заговаривает вновь через несколько минут. — Спрашивал меня про него. Я Старику сразу сказал: бери, не пожалеешь. Только за Валентайном глаз да глаз по первости нужен. Во-первых, с субординацией проблемы — результат даст лучше других, зато свое мнение, где надо и не надо, выскажет. Во-вторых, загонять себя может, если не остановить вовремя.

— Ну, так возраст. Поумнеет со временем.

— Я так и сказал. Вот и не хочу его на твои соревнования — покалечится, потом экзамены завалит, и загубим талантливому парню карьеру.

Надо же, не ожидала подобного от Хоппера. Мне становится даже стыдно за то, что думала о нем слишком плохо все эти годы.

Вздрагиваю, когда по раздевалке и коридору эхом разносится резкий смех флеукса.

— Ты еще скупую мужскую слезу пусти. Давай мне Валентайна. Медика к нему приставим, пусть заряд «батарейки» проверяет, — все ещё посмеивается.

Хоппер сдается.

— Загубишь мне парня, сам тебе ноги переломаю, — припечатывает напоследок.

— Брось, — отмахивается заведующий учебной частью. — А в женскую кого поставим?

— Николс бери, — на этот раз Хоппер называет имя без лишних раздумий. — Эмбер Николс.

— Это которая?

— Блондинка такая, из первой группы. Кстати, подружка Валентайна.

— В каком смысле — подружка?

— Я что, свечку держал?! — рявкает Хоппер. Слышу тяжелые шаги по направлению к двери.

Коридор пуст, все двери заперты. Куда спрятаться? Хоть на потолок…

На принятие решения у меня меньше секунды. К черту планшет. К тому же, самое время наведаться к Нику и поделиться тем, что случайно узнала.

Поправляю лямку своего рюкзака и мчусь к выходу.

Кажется, не заметили…

Просыпаюсь от того, что мне жарко.

Я вся мокрая. Пытаюсь пошевелиться и не могу. Меня что-то держит. Или кто-то.

Вокруг темно.

Спросонья и еще при не вполне ясном сознании меня охватывает паника. Дергаюсь, мне становится нечем дышать. Тяну ладони к шее и… натыкаюсь на чужие руки, крепко обнимающие меня под грудью. Замираю, пытаясь осознать, где я и кто рядом со мной. Голова работает медленно, будто в ней крутятся несмазанные шарниры.

Наконец, воспоминания вчерашнего безумного дня возвращаются, и паника отступает.

Пересмешник.

Аккуратно, чтобы не потревожить спящего, разжимаю захват его рук и выбираюсь в утреннюю прохладу комнаты.

Окно распахнуто настежь, слышен шорох ветра. Еще совсем темно, и я не могу даже предположить, сколько осталось до рассвета. Внутреннее ощущение времени сбито.

Провожу ладонью по влажной шее, понимаю, что все ещё тяжело дышу. Глупая, испугалась так, будто ко мне никто и никогда не прикасался. Тем не менее даже в таких удушающих объятиях я прекрасно выспалась, и теперь сна ни в одном глазу.

Прислушиваюсь. Дыхание Пересмешника ровное — спит.

Тихонько отхожу к окну, стараясь не шуметь. Взбираюсь на подоконник и спрыгиваю вниз, на улицу. В последнее время я зачастила с таким способом выхода из комнаты, но делать крюк по длинным коридорам не хочу.

Занимается рассвет. Вокруг стоит тишина, нарушаемая лишь звуком время от времени поднимающегося ветра.

Река принимает меня в свои ледяные объятия. От холода захватывает дух, но я все равно несколько раз ныряю с головой.

Осознание того, что тайный люк находится совсем близко, там, ниже по течению, нервирует лишь первые несколько минут. Потом забываюсь и расслабляюсь. В конце концов, вряд ли незнакомцы обшаривают окрестности до самого утра, рискуя снова столкнуться с кем-нибудь из местных. Ну а мне есть над чем подумать, кроме странных людей в черном.