Невеста врага - Иванова Ольга Владимировна - Страница 24

— Нет… Не надо, сьера… — выпустила чашку из рук.

Та, ударившись об пол, разлетелась на куски, а чай разлился по светлому дереву коричневой лужицей. Райма же закрыла лицо руками и заплакала, тихо приговаривая:

— Нет… Не могу… Не могу…

— Райма? — Я, совсем растерявшись, подскочила на ноги. — Да что такое? Если ты из-за чашки, то это ерунда…

— Не могу, — повторила служанка, всхлипывая.

— Что не можешь? Объясни нормально! — Я уже начала терять терпение.

— Не могу позволить вам выпить этот чай, сьера, — тихо призналась Райма.

— А что с этим чаем не так, Райма? — осторожно уточнила я.

— Там зелье, которое должно заставить вас обо всем забыть, сьера… — прошептала та убито.

— Это Гард тебе его дал? — Мой голос тоже осип от волнения. — Он приказал принести его мне?

Райма кивнула, а затем подняла на меня красные от слез глаза:

— Но это зелье может причинить вред ребенку. Да и ваша память, сьера. Не могу. Только не выдавайте меня, сьера. Пожалуйста.

— Что ты, — проговорила я. — Конечно, не выдам. Скажешь, что я выпила его. А я… Я подыграю. Говоришь, я должна все забыть?

Райма снова кивнула и выдала новое признание:

— Сьер хочет сказать, что ваш ребенок — его…

Вот гад! Но какую цель он преследует? Зачем ему это?

— Понятно, Райма. Спасибо тебе, что не скрыла это от меня. — Я улыбнулась.

Райма на это лишь шмыгнула носом и отмахнулась.

— Нет, правда, я очень благодарна тебе…

— Не надо, сьера, я просто наконец поступила по совести. — Служанка присела и стала собирать осколки чашки.

— Райма… — Я замялась, прежде чем спросить еще кое о чем важном. — А первый раз… Мне тоже давали выпить такое же зелье? Из-за него я потеряла память?

— Не знаю, сьера, — быстро отозвалась та и засуетилась еще больше. — И прошу, не спрашивайте меня больше ни о чем таком… Пожалуйста. Я и так много вам сказала, чего не следует.

Она переложила осколки чашки на поднос, затем сняла передник и насухо вытерла им пол, что и следа от пролитого чая не осталось.

— Я пойду, сьера. — Райма сунула передник под мышку, подхватила поднос и спешно вышла.

Я же обессиленно опустилась обратно на кровать и обхватила руками голову. Признание Раймы все еще звучало в ушах. Даже представить страшно, что было бы, если бы я выпила этот чай. Тогда я точно не смогла бы помочь Теолле. Впрочем, я и сейчас пока не особо полезна.

Зато у меня теперь есть фора перед Гардом. Сыграть, что снова потеряла память, думаю, будет несложно. Только бы Райма сама не испугалась и не созналась перед ним в своем проступке.

Райма… А ведь она явно знает больше, чем говорит. И по поводу побега Теоллы от Фаррета тоже. Недаром же она сопровождала Гарда, возможно, даже напрямую участвовала в том деле. Но как у нее это выведать? Как разговорить? Райма предана Гарду, это видно невооруженным глазом, но сегодняшний ее поступок доказывает, что и ей нелегко поступаться своей совестью, а значит, не все потеряно. Надо будет еще понаблюдать за ней, поискать ключик к ее доверию и, может быть, даже переманить на свою сторону…

Гард пришел ко мне вечером. Я в этот момент все так же лежала на кровати, только, услышав, что он вошел, сделала вид, что сплю.

— Теолла… — Его голос вновь был мягок и ласков. — Как ты, милая?

Лицемер…

Я открыла глаза и посмотрела на него удивленно, будто не узнаю.

— Ты меня не помнишь? — Ладонь Гарда нашла мою и сжала ее. — Ничего страшного, скоро вспомнишь.

Одно радует, Райма пока не раскололась и он уверен, что я без памяти.

— Кто вы? Где я? — подыграла я.

— Я твой жених, Теолла. — От приторной улыбки сводит зубы, как от сахарного сиропа. — Меня зовут Эйдон… И… Не пугайся, но у тебя скоро будет ребенок. Наш ребенок. Так получилось, но в этом нет ничего постыдного. Мы поженимся, очень скоро поженимся…

— Ничего не понимаю, — пролепетала я как можно испуганней. — Ничего не помню…

— Не переживай, милая. Тебе нельзя сейчас волноваться. Завтра, когда ты отдохнешь, я отвечу на все твои вопросы, расскажу все как есть. А пока спи дальше. Тебе надо набираться сил, милая… — Гард поцеловал меня в лоб, а меня внутри всю передернуло. — И не бойся, ничего не бойся. Ты под моей защитой. А утром я вернусь к тебе, и мы вместе позавтракаем.

Он направился к двери, я же еле сдержалась, чтобы не запустить ему вслед чем-нибудь тяжелым, желательно в голову.

Мерзавец, какой же мерзавец. И как же хочется узнать, что у него в голове и какие планы насчет меня он вынашивает!..

Наступившей ночью я вновь оказалась в объятиях Фаррета. Во сне конечно же…

— Ты не жалеешь об этом? — спрашивает он, целуя меня в плечо.

Мы оба обнажены, лежим на его кровати, едва прикрытые шелковой простыней. Сегодня я стала его, полностью. Тело еще горит от его ласк, слишком бесстыдных и слишком… нежных. И это оказалось не так уж больно, как шепотом пугали друг друга послушницы в монастыре. Разве что чуть-чуть, и то быстро забылось. А может, все дело в чувствах и… мужчине, которому ты готова подарить себя без остатка.

— Нет, не жалею… — отвечаю тихо и теснее прижимаюсь к его груди, оплетаю рукой талию.

— В следующем месяце Праздник Единения, и я собираюсь на нем быть. С тобой, — вдруг говорит Фаррет.

Мое сердце начинает встревоженно биться.

— Но там же, наверное, будет Эйдон, — говорю с замиранием в голосе.

— Ну и что? — спокойно отвечает Фаррет. — Я представлю тебя перед всеми главами как свою невесту, а потом мы обвенчаемся, там же, на празднике. Гард ничего не сможет сделать. Ты этого боишься?

— И этого тоже, — тихо говорю я.

— Ты мне не доверяешь? Думаешь, я не смогу тебя защитить? Или же… — Он рывком переворачивает меня на спину и теперь смотрит сверху, прямо в глаза. — Ты не хочешь становиться моей законной супругой, сьерой Фаррет?

— Конечно, хочу, — отвечаю тут же и глажу его по щеке. — Я уже и так твоя… Просто… Не знаю, как пройдет наша встреча с Эйдоном.

— Я же сказал, тебе незачем об этом волноваться. — Фаррет целует меня в губы, неторопливо, успокаивающе, а я как всегда млею, забывая обо всем.

Его рука гладит мое бедро, скользит на живот, затем ниже, где все еще саднит после первого раза. Я непроизвольно вздрагиваю от этого прикосновения, но не сжимаюсь, как раньше, не боюсь этих ласк, напротив, желаю их вновь… Но Фаррет неожиданно убирает руку, и я испытываю укол разочарования… Это, видимо, отражается на моем лице, потому что он усмехается, целует в висок и шепчет мне на ухо:

— На сегодня остановимся, твое тело еще не готово к продолжению, а вот завтра… Берегись. — Он игриво прикусывает мочку моего уха, а я заливаюсь краской и — о ужас! — уже предвкушаю следующую ночь…

Черт… А ведь я, оказывается, тоже не прочь была продолжить. Именно об этом подумалось мне в первую минуту после пробуждения. Стало немного стыдно: я вдруг почувствовала себя чуть ли не извращенкой, которая испытывает удовольствие за подглядыванием чужого интима. Как их называют? Вуайеристки, вот… Впрочем, если бы только подглядывала. Я же еще и непосредственное участие в этом принимаю. Ох, Теолла, что ты со мной делаешь? Но спасибо, что не дала в полной мере «насладиться» своим первым разом. Как ни крути, но второй раз терять девственность, пусть и во сне, не очень-то хотелось… Уж слишком неоднозначны у меня об этом воспоминания. Пусть этот момент действительно останется за кадром.

Утро, как верно утверждает народная мудрость, вечера мудренее, и, поднявшись с постели, я уже не ощущала себя такой разбитой и угнетенной, как вчера. Наоборот, мозг вновь заработал в прежнем направлении, генерируя очередные идеи побега либо другие способы избавления от Гарда. Ведь теперь, когда он думает, что я вновь ничего не помню, у меня развязались руки. Можно косить под дурочку, а самой…

Но первая волна энтузиазма разбилась о реальность в тот миг, когда я обнаружила, что у моей спальни по-прежнему дежурит охрана и за порог без разрешения «сьера Гарда» меня никто пускать не намерен.