Час совы - Добряков Владимир Александрович - Страница 47

• Предыдущая
• 47/109
• Следующая

Да, я слышал про работу Антуана Коста. Внедрённый в оберштурмбанфюрера СС, коменданта секретного концлагеря, который занимался обогащением урана; Кост за полгода отправил в крематорий не один десяток тысяч людей. При этом он всячески саботировал работу предприятия и раз за разом срывал выдачу критичной массы урана 235. А самое главное, он воспрепятствовал взрыву завода вместе с заключенными, когда Советская Армия вплотную подошла к концлагерю. Он сдал Советскому командованию и уран, и оборудование завода. Трудно вообразить, что творилось бы в Европе, если бы этот завод, как замыслило гитлеровское командование, взлетел на воздух вместе со своей продукцией.

Наш разговор прерывается сигналами радиобраслетов. Они звучат у всех разом. Общий вызов! Мы переглядываемся. Стефан отвечает за всех:

— Слушаем вас. Мы находимся в одном километре от коттеджа Андрея Коршунова.

— Всем срочно прибыть на свои места! — слышим мы голос Стремберга, — Коршунову, Злобину, Альбимонте, Краузе, Илек и Моро немедленно явиться к Леруа!

Это уже серьёзно. Мы молча гасим костёр, забираем грибы и быстрым шагом направляемся к моему коттеджу. Прямо оттуда, не переодеваясь, мы, кого назвал Стремберг, отправляемся к Магистру. Он сидит перед компьютером. Когда мы входим, он, не оборачиваясь, спрашивает:

— Вы здесь? — и, получив утвердительный ответ, переключает изображение, — Смотрите.

На мониторе виден морской берег и какие-то, очень знакомые, здания. Я их раньше видел, но совсем в другом ракурсе, поэтому не могу вспомнить, что это за город. Обращаю внимание, что ни Стремберга, ни Кристины, ни Ричарда с нами нет.

— Они на Совете Магов, — отвечает на мой вопрос Магистр, — Не отвлекайся, смотри. Сейчас всё начнётся.

На голубом небе вспыхивает белая, ослепительно-яркая точка. Она стремительно растёт. Вот она уже достигла размеров Солнца, но превосходит его по яркости. Вот она закрывает полнеба и вдруг, одним рывком, покрывает всё небесное пространство. Вместо голубого неба — сияющий белый свод, смотреть больно. В воздухе творится нечто трудно вообразимое. Он как бы горит, точнее, в нём зарождается и падает на землю что-то вроде огненного снега. Снегопад огня! Люди бегут по берегу горящего моря и тоже загораются. Нет, не загораются, а как-то вспыхивают изнутри. То же происходит с деревьями и травой. Горит земля, горят здания. Откуда-то приходит грандиозная ударная волна, и здания разлетаются на горящие куски и огненную пыль, словно они были построены не из бетона, а сложены из не скрепленных между собой кусков шлака и керамзита.

— Что это, Магистр? — шепотом спрашивает Андрей.

— Азотная реакция.

— Не понял. Объясни, — прошу я.

— Да, такое трудно понять. Это цепная реакция термоядерного синтеза. Только здесь не дейтерий и тритий синтезируются в гелий, а азот синтезируется в кремний. Не весь. Часть азота преобразуется в алюминий, фосфор, серу и хлор. Еще меньшая часть синтезирует более тяжелые элементы: галлий, германий, мышьяк и селен. Но всё это — ничтожные доли процента. Основная часть азота синтезируется в кремний.

Азотная реакция! Азот. Безжизненным назвали его древние ученые. Азот. Основа жизни на Земле! Один из самых распространённых элементов. Нет почти ни одного соединения в живой природе, где бы не присутствовал азот. А воздух, вообще, на две трети из азота состоит. И вот сейчас весь этот азот преобразуется в кремний. У меня пересохло в горле. Катрин шепчет:

— Магистр, разве такое возможно?

— Как видишь, Кэт, вполне возможно. Главное, нужный запал зажечь.

Тут до меня доходит, где я видел этот город:

— Магистр! Ведь это же, мы!

— Ты прав, Андрэ, Это — наша Фаза, Фаза Стоуна. А запалом послужил выстрел того самого суперлазера.

У меня холодеют руки и ноги, а язык отнимается. Я не в силах вымолвить ни слова. Вот, оно! Генрих коротко и глухо спрашивает:

— Когда?

— Завтра, в четырнадцать.

Эти слова звучат как приговор. Несколько минут мы мрачно смотрим на развернувшуюся перед нами картину огненного апокалипсиса. Первым приходит в себя Микеле:

— Что будем делать, Магистр?

— А что мы можем противопоставить этому? Какую защиту мы можем создать против луча лазера, который прошибает межфазовые барьеры?

Мы снова замолкаем, пораженные мощью готового обрушиться на нас супероружия. На этот раз молчание нарушает Генрих:

— Но нельзя же сидеть, сложа руки, и покорно ждать, когда над нами загорится небо!

— Конечно, нет. В настоящий момент Совет Магов обсуждает пути и график эвакуации и принимает непростое решение.

Со слов Магистра мы понимаем, что как только Ричард и Катрин подняли тревогу, Совет Магов собрался и обсудил все наши возможности в данной ситуации. Не так-то просто эвакуировать несколько миллионов обитателей Нуль-Фазы. Уже сейчас на полную мощность работают пункты внедрения. Совет договорился с Фазами, которые сотрудничают с нами, и там быстро подобрали нужное число добровольцев, которые согласились временно предоставить свои тела в качестве пристанищ для Матриц эвакуируемых. Готовы к старту четыре звездолёта, которые могут принять на борт часть населения. Разумеется, в первую очередь эвакуируют женщин и детей.

— Кстати, — Магистр обращается в этом месте к Лене и Катрин, — сегодня в двадцать пятнадцать вы обе должны быть на пункте внедрения нашего Сектора.

Но всё равно, до четырнадцати часов завтрашнего дня около двухсот, двухсот пятидесяти тысяч эвакуироваться не успеют. О бомбоубежищах не может быть и речи. Их просто нет. Кому при освоении Фазы Стоуна могло прийти в голову, что нам когда-либо понадобятся бомбоубежища. Правда, есть Лабиринт, где на нижних уровнях можно укрыть и большее количество людей. Но, во-первых, Кристина, оценив мощность удара, высказала сомнение, что даже Лабиринт сможет спасти людей от «участия» в цепной азотной реакции. При его строительстве широко использовались различные пластики, которые контактируют с поверхностью планеты. А во-вторых, даже если люди в Лабиринте и выживут, то на поверхность они не смогут выйти до конца дней своих.

— Вот что будет представлять после удара наша Фаза, — говорит Магистр и включает соседний монитор.

Нашим глазам предстаёт самый настоящий лунный пейзаж. Ни травинки, ни былинки, ни вороны, ни крысы, ни гадюки. Даже инфузорий и вирусов нет! Земля, лишенная азота. Это пострашней ядерной зимы.

— Возможно, когда-нибудь здесь возникнет какая-то кремний-углеродная форма жизни, — шепчет Лена.

— Сейчас Совет Магов решает труднейшую задачу: кого оставить здесь? — говорит Магистр, — Полчаса назад было принято решение: объявить по всем Секторам и Службам, что двести пятьдесят тысяч эвакуироваться не успеют. Здесь останутся только добровольцы. Разумеется, всех их поместят в Лабиринт. Там у них будет хоть какой-то шанс. А в будущем мы, возможно, сумеем пробить туда прямой переход и вызволить их.

— Кстати! — вскакивает Микеле, — А прямые переходы! О них что, забыли?

— Конечно, нет. Но для того, чтобы поддерживать его открытым для прохода такой массы людей, потребуется колоссальная энергия. Её у нас просто не хватит. Переход будет работать сколько можно. Сейчас Кристина готовит его открытие. Она уже назвала примерное количество людей, которое она сможет через него пропустить, и это учтено в графике эвакуации.

Я подхожу к компьютеру и включаю монитор связи. Набираю код, по экрану несколько минут бегают замысловатые фигуры, ежесекундно меняющие свой цвет. Наконец он светлеет, и появляется лицо Мефи.

— Здравствуй, Андрей! — улыбается он.

Минуты две я мрачно смотрю на него, потом поворачиваю один из мониторов так, чтобы он видел остановленное изображение кульминации азотной реакции:

— Ты эти научные исследования имел в виду, когда посылал меня на Плей за Олимпиком?

Улыбка исчезает с его лица:

— Разумеется, нет.

— Ты хочешь сказать, что не знал о том, для чего его хотят использовать?

— Да, я ничего не знал об этом.

• Предыдущая
• 47/109
• Следующая