Место в жизни (СИ) - "Marke" - Страница 60

Правда… Этот лежащий без сознания мальчишка в комнате был первым белым, который за него заступился. Никто из детворы так еще не поступал. Никто не пытался отстоять Данко перед другими. Ну, не считая братьев.

— Хм. Вот как. Что ж, так прямо разобраться с детворой я не смогу, сам понимаешь, парень. Но, в случае чего, ты можешь обратиться ко мне. Или к моему сыну.

Что?

Удивленно разинув рот, Данко не успел сказать и слова. В него летело яблоко - ничего не оставалось, как его поймать.

— Приходи завтра. Думаю, Джейми будет рад тебя видеть. Раз уж ввязался в драку и заступился за маленького даго.

Грудную клетку стиснула невидимая рука. Его снова назвали даго, но… Это не звучало обидно и оскорбительно.

Данко закусил нижнюю губу и нахмурился. А затем сорвался с места и побежал из шерифского двора со всех ног.

***

— Джеймс.

— Данко.

Мальчишки продолжили разглядывать друг друга. Данко осознал, что несколько шире в плечах, чем сын шерифа, чуть выше. Возможно мощнее? Вряд ли сынок гринго занимался работами в полях, как он. И потому, в сравнении с ним, пусть и не белый, как моль, но все же…

Все же гринго.

Фостер доковылял до ворот и, оказавшись за забором, стянул с головы повязку. Скомкав ее и сунув в карман, он шаркнул носком по земле и тут же пнул небольшой камень.

— Алекс и Норман идиоты. Когда я вырасту, то стану шерифом, как папа. И в моем городе не будут никого задирать.

— Ага.

— Не веришь?

— Ну, не знаю. Твой отец шериф и это ничего не меняет.

— Ха. Ты прав. Но… — внезапный прищур Фостера заставил Данко вопросительно вскинуть бровь.

Однако Джеймс продолжал молчать, разве что улыбка наползала на счесанное в драке лицо все больше и больше.

— Ну, что?

— Просто у отца нет помощника мексиканца. А у меня будет. А? Здорово я придумал, м?

— Хах. Ну… Да?

— По рукам. Будешь моим помощником?

— Ты всем незнакомым предлагаешь такое… Эм…?

— Ты неплохо дрался. И уж лучше тех придурков. К тому же мы станем хорошими друзьями. Партнерами. Если ты, конечно, не боишься опасности и преступников.

— Ха! Не боюсь!

Не замечая собственной улыбки, Данко вынырнул из воспоминаний. Хах, а ведь так и было. Они подружились, когда им сколько было? Лет шесть или семь. Фостер попытался защитить его от местных мальчишек, когда те напали скопом, а затем принялись пинать уже лежащего на земле грязного даго. В итоге им накостыляли обоим, а Джеймс до кучи свалился с тем самым Норманом в овраг и разбил голову. Это не считая носа и многочисленных синяков. После этого они и подружились.

И сейчас Джеймс лежал в кровати без сознания также как тогда.

Сколько раз он заступался за Данко? Сколько раз ему было плевать на происхождение друга, и он не позволял в своем присутствии оскорблять мексиканца? Он считал его равным. Всегда.

«Cabeza de mierda (исп. – засранец), Джейми, ты должен встать!»

Затушив сигарету о подоконник, Данко зябко повел плечами и направился обратно в дом. Вид избитого Фостера напрягал не так сильно как то, что он до сих пор не пришел в себя.

Присев напротив кровати на стул, Кабрера вздохнул. Оставить шерифа одного он так и не смог: после ухода врача с Карлом ночью, заночевал на диване, утром позавтракал банкой бобов с черствым хлебом и продолжил ждать, когда Фостер придет в себя. Но он не приходил.

Стрелки карманных часов перевалили за полдень и теперь он опять ждал доктора Гамильтона, пообещавшего зайти, чтобы проверить и повторно осмотреть раненого.

Ночной сон был прерывистым и тревожным, а потому откинувшись сейчас на спинку стула, Данко стал проваливаться в дремоту. Шум дождя, отдаляющееся уже громыхание неба усыпляли, но мексиканец все так же старался быть чутким к каждому звуку в доме.

Приоткрывающиеся время от времени глаза пробегались по лицу Джеймса, а затем вновь закрывали.

Но стоило тому зашевелиться и издать болезный вздох, как сон Кабрера улетучился.

— Хэй, — подорвавшись со стула, мексиканец поймал мутный взгляд шерифа.

Заплывший глаз так и не открылся. Джеймс, судя по всему, еще плохо соображал.

Сдавленно выдохнув, он хотел подтянуться чуть выше на подушке, но тут же скривился от боли - простое мелкое движение острой вспышкой прострелило голову и ребра. Лицо наливалось жаром. Челюсть горела, зубы ныли сильнее с каждой секундой. Начинало казаться, что стоит пошевелить языком и надавить - все они выпадут. В глазах темнело, в затылке пульсировало. До крови стертые веревкой запястья закололо острыми иглами.

Всеобъемлющая боль нарастала, хотелось замычать и вновь заснуть, чтобы ничего не чувствовать. Жар добирался до костей.

Черт, этого всего было так много. Так много, что невольно в уголках глаз стали собираться слезы.

Как бы не пытался Фостер открыть второй глаз – тот не слушался. Но вершиной происходящего дерьма стала попытка сглотнуть, а следом - острая резь в горле. Вместе с ней вернулась и память.

Его поймали.

Банда Говарда.

Петля на шее.

Появившийся из ниоткуда Артур…

Лошади.

Банда!

— Компадре, очнулся?

Вопрос откуда-то сбоку сбил обрывисто замелькавшие воспоминания, от которых головная боль лишь усилилась. Фостер слабо двинул челюстью из стороны в сторону. Блять, кажется, по ней не хило врезали. Есть хотя бы какая-то часть тела, которая не попала под раздачу?!

— Кхах… Черт.

— Ты дома. Тебя хорошо отделали, Джеймс. Лежи, не стоит подрываться.

Говорить, как оказалось, стало не менее сложно. В горле словно было все содрано и перетянуто проволокой.

Не без помощи Данко Фостер выпил немного воды, затем откинулся на кровать. Соображалось туго, мысли прерывались и ускользали прочь.

Нет, чтобы он себе не надумал и как бы ни желал, но встать был не в состоянии.

Требовалось оправиться, отлежаться хотя бы сутки. Без этого никак, кого бы он себя ни строил.

— Ты. Отправил. Телеграмму. Маршалам? — стараясь удержаться в сознании, Джеймс чеканил каждое слово с большими остановками.

Нужно было сделать так много, а он, черт подери, не в состоянии!

— Нет.

— Что?! — хриплый рык вынудил Фостера закашляться. — Данко… Блять….Какого… кхах… черта!

— Какого черта?! Ты спрашиваешь какого черта?!

Рявкнув, Кабрера лишь усилием воли смог себя сдержать от яростного хождения по комнате. О чем думал этот идиот, вот прямо сейчас?!

— Сколько прошло… Времени? С момента….

— Полдня! Полдня с тех пор, как Морган привез твой полутруп, Джеймс. И нет, я не отправлял телеграмму.

— Данко.

— Заткнись, Фостер. Я… Чер-р-т, — потерев лицо, Данко сел обратно на стул.

Ладонь повторно прошлась по лбу, пальцы забрались в волосы. Он был слишком зол из-за произошедшего и слишком рад, чтобы вроде бы все обошлось. Пружина напряжения, комок нервов, все вместе взятое выстрелило, как пуля из кольта: хотелось рассмеяться и в то же время наорать на Фостера.

— Поручил это Карлу. А сам ждал пока ты очнешься, гребаный шериф.

— Хах.

Повисшая тишина не давила. Кабрера сжимал и разжимал пальцы. Джеймс лежал без движения. О чем он думал? Мексиканец не знал. Хотя в чем он точно был уверен, так это в бурной деятельности идиота, которого не остановит даже прикованность к кровати. Фостер всегда был таким. Так что не удивительно, что Бриджит ушла от него. Только говорить это другу он не собирался, никогда.

— Нужно вызвать. Под… Кхм. Кхм. Подкрепление.

— Знаю. Карл отправит телеграмму.

— Когда? Нужно… Срочно. Проверь.

— Прямо сейчас?

— Нет. Завтра… Банда блять рядом. И их много… Говард не остановится. Надо действовать. На… мннн, — в попытке повернуться на бок, Джеймс замычал от боли и прервался.

«Действовать на опережение», – осталось не озвученным, но оно и так было ясно.

Черт, они должны были разобраться с этим сразу, без проволочек. Прямо сейчас. Если не успеют предупредить маршалов, вызвать подмогу, то эти ублюдки могут сбежать. А что ещё хуже – напасть на город. Джеймс не исключал и такого варианта.