Заложница миллиардера (СИ) - Лав Агата - Страница 18

— Удивительно, Марина. Ты столько заботишься от других, а сама чувствуешь себя неловко.

Я достаю из шкафа одеяло, выбирая то, что хранится в заводской упаковке, и укрываю ее.

— Я могу заснуть, — признается Марина, как будто сознается в страшном грехе.

— Было бы идеально. Я посижу рядом, пока это чудо случится.

Марина коротко улыбается, наконец, расслабляясь и бросая противиться сну.

— Разбудишь меня через час, — не унимается она.

— Спи, ради бога. Просто спи.

Я сижу на краешке кровати, пробуя разные техники гипноза. Я мысленно уговариваю Марину заснуть снова и снова, а, когда это удается, аккуратно поднимаюсь и выхожу за дверь.

— Не вздумай, — угрожающе шепчу на охранника, который останавливается у противоположной двери и уже собирается швырнуть тяжелую спортивную сумку на пол. — Ни одного шороха. Марина спит.

— Ааа…

Глупо тянет он, сжимая сумку крепче в ладони.

— Скажи своим, чтобы не шумели здесь.

Он кивает.

Я же поворачиваю к лестнице и вдруг понимаю, что меня слушают. Я на автомате приказала ему и случайно убедилась, что оказывается имею право отдавать распоряжения. Я считала себя заложницей, потом гостьей странного дома, а теперь нужно искать новое определение.

Как следующая ступенька доверия.

Я спускаюсь на несколько ступенек вниз, стараясь заранее рассмотреть, кто есть в комнате. Меньше всего мне хочется нарваться на Хозяина. В комнате слишком светло, да и чертова коляска… Я могу представить, какой это удар по мужскому самолюбию, особенно для такого сложного человека, как Хозяин. Он не свыкся со слабостью за год, наоборот, он делает себе хуже, пытаясь жить как здоровый мужчина.

Отрицая свои увечья.

Пряча их в темноте.

— Саша, — голос Кога раздается рядом, после чего я замечаю, как он тоже шагает на лестницу. — Ты видела Марину?

— Я уложила ее спать.

— Уложила? — Ког хмурится. — Ты ее оглушила, что ли?

— Нет, Ког, попросила.

— Интересно, — он все равно не верит, что Марину можно упросить лечь. — А в тебе больше сюрпризов, чем я подумал в первую встречу.

— Как и в тебе, — я спускаюсь на еще одну ступеньку, сравниваясь с охранником в росте.

— Тебя Хозяин спрашивал. Он сейчас с доктором, а потом хотел поговорить с тобой.

— Я не против.

Ког кивает, щуря глаза.

— Ты обжилась, я смотрю. И так быстро, я поражен.

— Это комплимент? Или издевка? Ты из тех людей, что ни черта не поймешь.

— Это факт, Саша, — он плавно разворачивается, показывая мне дорогу. — Пойдем, он в кабинете на первом этаже.

— Тут так много комнат.

— Ты пока потренируй свою впечатлительность. Там свет горит, ты увидишь Хозяина, как есть.

В кабинете действительно достаточно света. Не как в операционной, все-таки выбран мягкий приглушенный режим, но по сравнению с нашими прошлыми встречами с Хозяином — тут можно ослепнуть.

Я так теряюсь, что первые мгновения упрямо смотрю в пол, и реагирую лишь на жест Когсворта. Он указывает ладонью, что я могу пройти дальше. Да, он прав, глупо стоять в дверях, когда тебя пригласили в святые святых. Я делаю шаг, собирая всю волю в кулак, и снова замираю. Сама не знаю чего жду, но чувствую ужасную скованность, которая завязывает тело в тугой узел от пяток до макушки.

— Давай, — Когсворт кивком гонит прочь другого охранника.

Он похлопывает его по плечу и выходит за дверь вместе с ним, не забыв напоследок обернуться ко мне и самым наглым образом подмигнуть. Или это он так подбадривает?

В любом случае, он закрывает за собой дверь, и я остаюсь с Хозяином наедине. Он сидит за массивным письменным столом, отвернув высокое кресло к стене. Я бросаю беглый взгляд на обитую бархатом спинку и замечаю левую ладонь Хозяина, которая покоится на резном подлокотнике. Больше ничего не видно, а я раздумываю над каждым шагом и не знаю стоит ли подойти вплотную и заглянуть за кресло.

— Саша, — он произносит мое имя с непонятной интонацией, и не вопрос, и не призыв.

— Да, я тут.

Я кручу головой и отмечаю строгую деревянную мебель из дуба и два больших ковра с густым ворсом, которые брошены рядом с креслом. Пахнет медикаментами, а на угловом диване лежат упаковки.

— Перепугалась, наверное? — он говорит спокойным уверенным тоном, только еле различимый звук выдает его.

Я слышу легкий присвист, когда он вбирает воздух. Он дышит ртом, словно ему нужно больше кислорода, чтобы отдышаться.

— Нет, я в порядке. Хотя вру, конечно, я давно не получала такую дозу адреналина.

Я подхожу ближе, поддаваясь интуиции. Откуда-то приходит понимание, что можно, что он не будет против, если я стану ближе и мы сможем разговаривать тише. А то напрягать связки и разговаривать как чужие через всю комнату, так себе развлечение.

— Но я начинаю привыкать, — я улыбаюсь, хотя он не видит моего лица. — Таинственный дом, охрана, теперь еще погони на машинах…

— Погони не было, — отмечает он.

— А ты дотошный, — подшучиваю и следом прикусываю язык, не зная, как он отреагирует. — Щепетильный то есть.

Хозяин коротко смеется. От теплого раскатистого звука становится спокойно, я выдыхаю и угадываю, что его тоже отпускает. Словно мой голос действует лучше лекарств, он забывает о боли и только рад, что я несу глупости. Я смелею и подхожу вплотную, останавливаясь за спинкой кресла, на которую кладу ладони.

— Тут светло, — отмечаю очевидное. — И я не знаю, как себя вести.

— Иди сюда.

Он поднимает здоровую руку, ища мою ладонь, и тянет вперед. Я крепче обхватываю его сильные пальцы, поддаюсь и обхожу кресло с левой стороны. Я понимаю, что он хочет — он подводит меня к столу, чтобы я присела перед ним и заглянула в лицо, и мое сердце начинает стучать прямо в висках. В бешеном оглушающем ритме. Теперь я думаю, что всё происходит слишком быстро.

Какой сегодня день? Второй? Третий, как я его знаю? Он хамил и считал меня подосланной девочкой, потом рычал и закрывался, потом выдвигал правила… А теперь есть свет.

У меня чувство, что я не готова к этому. Я боюсь, отреагировать неправильно — как-то смутить и, что самое плохое, оскорбить его. Вдруг эмоции возьмут верх? Или я покажу неосторожную эмоцию? Я же не актриса, я не умею сохранять лицо, я даже не знаю, к чему готовиться…

— Подожди, — я сжимаю его пальцы, заставляя остановиться.

— Передумала? — слышится горечь, но запрятанная глубоко-глубоко. — Не хочешь…

— Нет, я не передумала, — я качаю головой и нечаянно скребу ногтями по его коже, реагируя на его холодный тон. — Сперва нужно, чтобы ты ответил на один вопрос.

Он усмехается.

— Почему с женщинами всегда так сложно?

Ох!

— Со мной сложно? Ты называешь вот это “сложно”? То есть это Я создаю здесь сложности?

Он мягко, но ощутимо дергает мою ладонь. Мне самой становится смешно и завожусь я понарошку, чтобы он не говорил отчаянные глупости, поэтому ему легко удается усмирить мой бунт. Он тянет дальше, притягивая к себе, я в какой-то момент теряю равновесие и успеваю испугаться, что сейчас рухну на него и еще как-нибудь покалечу. Затрону незажившие раны.

Я пытаюсь ухватиться за спинку кресла, только с его крепкими ручищами бесполезно спорить. Он подтягивает меня и усаживает на свои бедра. Я осознаю этот факт, когда уже сижу на нем и ищу воздух в его темно-синей рубашке.

— Ты все споры решаешь силой? — упрямлюсь, хотя не отодвигаюсь.

Я случайно уткнулась лицом в его грудь и не ищу другого положения. Меня больше беспокоит, что я сижу на нем, хотя мне удается подвинуться и перенести вес на кресло, соскользнув немного вниз.

— Это тот самый вопрос, на который я должен ответить?

У него откуда-то берется хорошее настроение, гад подшучивает и проводит ладонью по моим волосам. Очень осторожно, даже не пожалуешься. В его руках преступно хорошо, тепло и мощь сплетаются в единое целое и зачаровывают меня. Я продолжаю смотреть на его рубашку и слышу, как его выдохи становятся размеренным. Исчезает свистящий звук, который изводил меня так, словно говорит о моих болях, а не его.