Уйти в отставку (СИ) - "Леонардо НеДаВинчиный" - Страница 8

Сушите весла. Все. Финал.

Слова из пыльного детского мультика, любимого бабушкой.

Какао остыло. Нахальная рожа Дэдпула сообщила, что жизнь — бесконечный ужастик о геморрое с короткими рекламными паузами на счастье, а сегодня в эфире кульминационная сцена. Пауз не предвидится. Ерен залил в себя мутную тепловатую жижу, выковырял ложкой зефирки, липнущие грязно-розовыми комочками к белому фаянсу. Смартфон мертво смотрел черным экраном на то, как белую матовость люстры расчерчивают тончайшим изяществом стебли бамбука. Эту люстру Леви подарил на ДСВ со словами: «Избавь мои глаза от дизайнерского высера на потолке. Такое освещение хорошо в морге, или собираешься здесь препарировать трупы?..» Что же делать? Тишина едва слышно ответила: «Подумай, любил ли ты Микасу? Или просто привык считать частью себя — вы же вместе с детства. А какое должно быть правильное продолжение истории? Свадьба и дети? Но когда-нибудь видел ты в Микасе Аккерман свою девушку, а не сестру, смелую соратницу, восхищающую силой преданности Разведкорпусу и тебе? А еще подумай, почему капитан принес те робкие голубые цветы к твоей постели?..» Теплый ветерок коснулся щеки. Лаская, утешал. Кто здесь? На карамельной кухоньке никого не было… Кроме сидящей за столом идиотины, которой давно пора спатеньки: по случаю перемещения сознания работу никто не отменял. Стягивая по дороге шмотье, Ерен добрался до комнаты. Вытащил из шкафа во всю стену покрывало, усыпанное коричневыми завитушками (маман всучила на Нappy New Year), и плюхнулся на диван. Спать. И надеяться, что утром в башке прояснится. Ведь есть еще Эрвин Шмидт. Ну вдруг он знает, где Армин?

Голубые, похожие на колокольчики цветы трепещущим звоном коснулись глаз.

*

Субботнее утро заявило о себе не солнечным светом, вкрадчиво крадущимся по комнате на теплых лапках, но затекшей шеей и недвусмысленными болями в позвоночнике, скрученном буквой зю. Ерен выматерил ни в чем неповинный экран выключенной плазмы. Вот какого поленился разложить диван? Скинув покрывало на пол, сел, нашарил в недрах подушек смартфон и обнаружил, что гаджет благополучно сдох. Забыл поставить на зарядку, лохопед! Новая память подсказала: «Зарядка в маленькой комнате». Квартирка бабушки с дедушкой представляла собой так называемую полуторку — большая двадцатиметровая комната и смежная крохотулька размером с гроб. Там Ерен обустроил нечто вроде склада всякой хурмы, где валялись старые и новые наборы игл, картриджи, типсы, стальные и алюминиевые грипы, а в единственном свободном углу жался к стенке стол с компухтером. Вот там в удлиняку и была воткнута зарядка. Ну вчера утром точно была. Здешняя версия Эрена Йегера не отличалась любовью к армейскому порядку. После получасовых археологических раскопок из пыли веков всплыли: старые кроссы, стопка древних журналов «Игромир» и четыре коробки с настолками эпохи динозавров. Но не всратая зарядка. Она обнаружилась на кухне, куда отправился залить горе какао с зефирками. Часы на духовке показывали 8.23. Гаджет довольно нагрелся, поглощая животворящее электричество. Чайник заливисто засвистел. В мире стен, закрывающих небо, въевшегося под кожу страха перед титанами, бесконечного выживания на лезвии такое не пригрезилось бы даже хронически бухому Пиксису. Какао мягко согрело сердце сладким теплом и густым ароматом бобов, выращенных в стране, где лазурные волны лижут напитавшийся солнцем белый песок. Только бы получилось отыскать Армина. Вместе станет чуточку легче.

Стоя под теплыми струями душа, Ерен машинально потянулся к черной с золотыми буковками бутылке. Рука замерла на полпути к поблескивающей хромом решетчатой полке. Как же вкрадчиво и незаметно эта реальность просочилась под кожу, расползлась по кровотоку, проникла в голову, в спинной мозг, захватила целиком бывшего рядового Разведкорпуса, Атакующего титана! Прошло меньше суток, а он пьет какао, достает из ростера сэндвич, где под хрустящим хлебом растекся по ломтикам бекона чеддер, и собирается вымыть голову шампунем. Шампунем, епть! Будто так и надо. Рука-предательница сама взяла бутылку, большой палец отщелкнул крышку, и в горячую влажность ворвалась смесь запахов зеленого чая и апельсиновой корочки. Этот аромат нравился Леви. После… секса он зарывался лицом в волосы Ерена. Обнимал за шею, вжимая лицом в плечо: «Замри, сопляк, не дергайся». И Ерен, улыбаясь в ключицу любовника, крышей ехал от грубоватой ласки. Что, вашу японскую машу, происходит?! Хреновенько как-то, блин…

В тот день он, конечно же, не в первый раз увидел молодого прокурора города. Человек-закон, как его прозвали в «Подслушано. Елды-Марлийск», выплевывал яд в микрофоны корреспондентов полудохлого телеканала, срезал лезвием взгляда местечковых блогеров, караулящих звезду после каждого судебного заседания. Все долбоклюи получали один ответ: «Вор должен сидеть в тюрьме». А когда принесся к Кристе перед самым отъездом на конкурс, Леви Аккерман облапал, раздел, выебал своими невозможными глазами, в которых бушевала вечная гроза, и Ерен пропал нафиг и навсегда.

В тот день он, конечно же, вел себя как конченый дебилоид, строя из себя ветерана гей-тусы. Хотя у самого в анамнезе имелись лишь пять месяцев вялотекущих отношенек с кассиром единственного на весь задрищенск МакДака. То совсем не эпичное время провоняло дешманскими гамбургерами, хлоркой, механически-унылым трахом. У дней был сладковато-водянистый привкус колы с растаявшим на жаре льдом — в тошниловке вечно ломались кондёры.

В тот день он, конечно же, думал, что его жестко выебут безо всяких церемоний. И даже смирился с этим — ну чего еще ждать от сурового мужика. Но Леви начал с поцелуя. Ухватив за шею, нагнул к себе, тронул губы легонько, пробуя на вкус, прошелся горячим языком по контуру и довольно хмыкнул. А дальше жадно впился, на фиг перекрывая воздух. Язык то резко толкался в нёбо, то плавно скользил по зубам. Рука жестко вцепилась в волосы, другая бесцеремонно сдернула с бедер полотенце, по-хозяйски ухватила за полужопие. Жар тела и запах. Окатило терпким мускусным, с бьющей по нервам взрывной нотой свежести. Так пахнет воздух над Волгой после яростной июньской грозы, когда солнце уже пронзает свинцовую тяжесть туч золотыми копьями, а вдалеке еще перекатываются тяжелыми валунами раскаты грома…

Блять!

Душ исправно поливал застывшего Ерена, кофейный кафель и липнущую к правому локтю шторку. Сколько же он проторчал дуб-деревом в ванне? Кое-как намылил шампунем голову, подмышки и пах, ополоснулся, закрутил краны, поскользнулся на запотевшем полу, едва не повстречался носом с умывальником, но все-таки ухитрился живым добраться до кухни. Лежащий возле варочной панели смартфон досыта нажрался электричества. На обоях Кайло Рен излучал мрачную харизму фронтмена метал-бэнда, а белые цифры на затянутом в черное торсе категорически показывали 9.44. Клиентка придет к десяти… Твою мышь! И тут блямкнуло пуш-ап уведомление. Ватсап. Писала та самая Наташа, которой он должен был сегодня закончить тигровую лилию на левой лопатке. Она только что проснулась и не сможет прийти раньше одиннадцати. Повезло.

Привычно-непривычный мир мелькал за окном неторопливого автобуса редкими авто, торопящимися в ближайший магаз за опохмелом опухшими отцами семейств, мамашками, катящими коляски и тоже мечтающими затушить банкой холодного пиваса горящие трубы. Субботнее утро в Елды-Марлийске не бурлило энергией. Оно вяло побулькивало, как бабушкина клубничная брага в трехлитровой банке. И растекалось по салону автобуса такой же кисловато-дрожжевой вонью, источаемой дремлющим напротив работягой в белой майке с бурым пятном на круглом пузе. Но это утро было мирным. Никто не ждал атаки безмозглых чудовищ, не боялся их слепой силы и перемалывающих в фарш зубов. «Возможно, ты оказался не в идеальной вселенной, не в самой прекрасной стране, но оглянись — здесь вполне можно жить».

Кто нашептывает ему мысли?

Вкрадчиво уговаривает, успокаивает?

Кто ты, голос в моей голове?

«Имя Розы» сияло стеклами дверей и витрины с портретом улыбающейся во все тридцать два владелицы. За спиной Мадам ненавязчиво позировали Имир, Криста, Марик-массажист и сам Йегер. Внутри у входа почесывал яйца на боевом посту чоповец Ванька Кирштейн. Администраторша Оля восседала за ресепшеном с видом львицы, по натуре победительницы, королевы, тигрицы. Душная чува… Марик (в мире титанов Марко Бодт) приветливо махнул рукой и скрылся в своем кабинетике: к нему уже заявился первый клиент. Закусив нижнюю губу, Имир размашисто работала пилочкой, словно деревянную балясину ошкуривала, а не ноготь. Тетка с лицом озадаченной курицы втыкала в смартфон, отдав руку в распоряжение мастерицы. Эти люди знакомы и незнакомы одновременно. Странно видеть живую Имир… И Марко. Здесь он качок с отполированными мышцами, а не тощий дрыщ. Но такой же добродушный тихоня.