Маг (СИ) - Лисина Александра - Страница 59

Но вместо этого у меня перед глазами появилось две устрашающе оскаленных пасти, ощерившиеся многочисленными клыками. Причем возникли так неожиданно, прямо тут… на изнанке… что, признав в них самый что ни на есть «ужас подземелий», я непроизвольно отпрянул и с приглушенной руганью грохнулся обратно в тоннель, по пути задев несколько алых ниточек.

Пальцы мгновенно обожгло. По натянутым по стенам и потолку защитным нитям прошло непонятное волнение.

У меня аж сердце екнуло, когда они вдруг ожили и разом зашевелились. А затем едва не остановилось, когда единственный выход из тупика перегородило невесть откуда взявшееся поисковое заклинание и с приличной скоростью помчалось в мою сторону.

Причем, что самое неприятное, лажанулся я исключительно по глупости и, пока падал, слишком рьяно махал конечностями и хвостом в попытке за что-нибудь зацепиться. Вероятно, активировал какой-то магический механизм, и теперь оказался перед отвратительнейшим выбором — вляпаться в поисковую сеть или же прыгать в открытый люк, в лапы «ужаса подземелий».

Выбор, прямо скажем, был невелик, даже с учетом того, что наткнуться в жилом доме на вторую такую же тварь было, мягко говоря, необычно. Но все же делать нечего — мельком покосившись в сторону стремительно приближающейся сети, я вскочил, напружинил ноги и, цапнув одной рукой мешок с амулетами, высоко подпрыгнул.

Вылетев из коридора, словно напуганный шумом кот, я прямо в воздухе отшвырнув мешок, с размаху ударил хвостом приникшую к полу уродливую тварь, так и караулившую меня у люка.

Изя с силой вонзился сперва в одну, а затем и в другую голову. Те с хрустом проломились, отчего костяные иглы со звоном высекли в полу целый сноп искр. Оказавшееся на удивление хрупким тело подозрительно легко откатилось и от следующего удара буквально рассыпалось на части. Но еще до того, как я сообразил, что тварь на самом деле мертва, откуда-то сбоку в меня ударила еще одна поисковая сеть. С силой отбросила к стене, пришпилив к ней, словно бабочку. После чего в комнате заметались невнятные тени, а затем под потолком вспыхнул яркий свет, в котором я с холодком признал убийственную магию тагора.

Недолгое пребывание в шкуре мастера Шала никак не повлияло на мою нелюбовь к карателям. Напротив, познакомившись с этими людьми поближе, я еще больше уверился, что от них не нужно ждать ничего хорошего. Они не проникнутся моими проблемами, не прекратят охоту из сострадания. Они ни на миг даже не задумаются, прежде чем спустить курок. Потому что такими их создали, и отступить от незыблемых правил Ордена они уже по определению не могли.

Как совершенно правильно заметил сегодня Шаран, с карателями нельзя было договориться и им нельзя полностью доверять. Он, конечно, имел в виду мою гипотетическую «дружбу» с настоящим мастером Шалом, но то, о чем говорил ниис, можно было смело перенести на всех представителей Ордена.

Более того, ни один из них не должен был узнать, что я жив, поэтому я даже не задумался, когда менял форму. И ни на мгновение не усомнился, что поступаю правильно, когда дернулся, проламывая собой барьер и вываливаясь в реальный мир, где поисковые заклинания уже не действовали. А затем с места сиганул, метя когтями, зубами и хвостом в шестерых одетых в кожу мужчин, стоящих полукругом у противоположной стены.

При этом ситуация до боли напоминала ту, в которой я оказался в самый первый день пребывания в этом мире. Вокруг было так же темно. Карателей, как и тогда, против меня стояло шестеро. Только на этот раз поверх кожаных пальто у них имелись антимагические накидки, благодаря которым я не сразу их заметил. И сейчас они определенно знали, с чем имеют дело, так как с ударом не промедлили. Вот только и я уже не был ни слабым, ни раненым, ни растерянным, да и Изя сильно продвинулся в умении убивать.

Ударивший мне в грудь ослепительно белый луч остановить нас уже не сумел. Кожу, конечно, обожгло, но фэйталовая чешуя выдержала. Более того, лишь слегка оплавилась по краям и просто-напросто отразила удар, вернув его туда, откуда он прилетел.

В помещении, которое я все-таки идентифицировал как подвал, сразу стало и шумно, и дымно, и весело. Чтобы не ослепнуть, веки я все-таки прикрыл, всецело положившись на слух и обоняние, а потом мне стало не до размышлений — мы с хвостярой с разбегу врубились в строй карателей, и я принялся рвать их клыками, в первую очередь калеча руки с тагорами, а Изя излюбленным приемом пробивал чужие глотки, вырывал сердца и с устрашающим звуком портил кожаные нагрудники.

В подвале тут же запахло кровью. Крики раненых и умирающих разорвали тишину болезненно острыми осколками. Как взрыв. Как разорвавшийся прямо под ногами снаряд. Но у нападавших не было ни единого шанса: в разверзшемся здесь аду я был единственным демоном, а каратели неожиданно превратились в грешников, с которыми я творил все, что хотел.

Не знаю… наверное, в какой-то миг меня все-таки переклинило. А может, звериные инстинкты опять взяли вверх. Но в тот момент я уже ни о чем не думал. Бросался на людей без остановки, словно и впрямь сошел с ума. Перед глазами стояла алая пелена. В ноздри забивался будоражащий запах железа и соли. Мои когти и зубы с каждым ударом находили новую цель. И мне было хорошо-о. Настолько хорошо, что я с головой окунулся в кровавое безумие, на какое-то время действительно став свирепым и не рассуждающим зверем, который хотел только одного — убивать. Все, что движется. Все, что даже потенциально могло представлять угрозу. И я убивал. Безостановочно рвал на части податливые тела. Ровно до тех пор, пока шум и крики вокруг меня не стихли, из искалеченных тел окончательно не ушла всякая жизнь, а погрузившееся в темноту помещение не огласил мой победный рык.

Когда же стены подвала дрогнули, а отразившееся от них эхо гулко ударило по чувствительным ушам, я остановился и, тяжело дыша, поднял голову от искалеченного трупа.

Застившая мой разум кровавая пелена так же неожиданно спала. Удушающий запах смерти, который до этого лишь раззадоривал и подстегивал азарт, стал почти непереносимым. К тому же в нем неожиданно появилось что-то горькое, неприятное, даже мерзкое. После чего у меня в мозгу что-то щелкнуло. Воинственно стегающий воздух хвост неожиданно присмирел. А я обвел глазами забрызганное кровищей помещение и как-то даже устыдился собственного поведения, после чего выплюнул из пасти огрызок чьей-то руки и отошел от горы тел, в которых не осталось ничего человеческого.

Еще через миг до меня донеслась обеспокоенная мысль от испугавшегося за мой рассудок Ули. А вместе с ней пришла и очередная порция картинок от Первого.

Перехватив их, я какое-то время пытался сообразить, что все это значит. Но потом окончательно пришел в себя. Вспомнил, кто я такой и зачем пришел. Мысленно извинился перед улишшами за эту постыдную вспышку. Затем отыскал взглядом мечущуюся по изнанке Пакость. Выудил ее оттуда хвостом. Терпеливо снес сердитый кусь за то, что снова посмел ее бросить. А затем прислушался к Ули и коротко рыкнул.

Оказывается, в доме был еще один человек, который во время устроенной нами бойни благоразумно оставался наверху. Более того, даже не подумал вмешаться или как-то помочь карателям. Пока я буйствовал, он терпеливо дожидался окончания схватки и только после того как шум затих, осторожно приблизился к ведущей в подвал двери.

Там-то малыш его и нашел, когда вломился в дом с улицы. И там же прижал к стене, угрожающе скаля зубы и готовясь прибить чужака, который почему-то не пытался оказывать сопротивление. Напротив, вместо того, чтобы причитать, кричать или суетиться, он демонстративно выставил перед разъяренным улишшем пустые ладони. Не зная, видимо, что малыш не понимает человеческую речь, пытался что-то говорить. Объяснять. Уговаривать. А когда сообразил, что свирепо скалящийся зверь недвусмысленно оттесняет его ко входу в подвал, сам туда направился. И, открыв дверь, очень медленно и осторожно спустился вниз, нащупывая ногой ступеньки и не спуская глаз с неотступно следующего за ним нурра.