Дела святейшие - Дельвиг Полина Александровна - Страница 15

— Вы слышали, что сейчас сказал наш бравый страж порядка? — Вдова обернулась к сгрудившейся возле бассейна прислуге. — Нет, вы только посмотрите: человек, призванный заботиться о нашем с вами спокойствии, о безопасности всего общества, угрожает, оскорбляет невиновных, вместо того чтобы искать настоящих преступников. — Софи выдержала паузу. — Надеюсь, вы все не откажетесь стать свидетелями, когда я подам в суд на нашего дражайшего мсье жандарма за клевету и вмешательство в личную жизнь. Сегодня же мой адвокат займется этим делом. А я займусь организацией благотворительного фонда.

На лицах присутствующих отразилась нескрываемая досада. Конечно, полицейский прав, считая вдову главной подозреваемой, но все же не стоило выражаться и вести себя настолько прямолинейно — чего доброго, та и впрямь затаскает их всех по судам. Ведь теперь ее оружием является не только ангельская внешность, но и немалая сумма денег. А с таким арсеналом можно разбить любого противника.

— Мадам Ласмэ, мы забираем тело вашего супруга, — с полувопросительной интонацией произнес судебный медик.

— Да-да, конечно. — Софи приложила пальчик к розовым губкам, будто силясь о чем-то вспомнить. — ...Подождите одну минуту. — Она встала и мелкими шажками приблизилась к носилкам. — Хочу попросить об одном одолжении... — Шелковый платочек приглушил надрывный всхлип. — Простите, мне так тяжело... Я хочу взять на память это кольцо. — Длинный серебристый ноготь чуть дотронулся до сапфира на руке покойного. — Мой муж никогда не снимал его, это был его талисман... Пусть хотя бы перстень останется со мной. Я не расстанусь с ним до конца своих дней!

Последовали громкие рыдания. И снова присутствующие почувствовали себя крайне неловко.

— Очень практично, — насмешливо и довольно громко заметил полицейский. — На вашем месте я бы еще удостоверился, нет ли у покойного золотых коронок. Их вы также смогли бы получить в качестве сувенира.

— Нет, я все-таки подам на вас жалобу, — полыхнула злостью вдова. И, взяв из рук судмедэксперта кольцо, прижала его к губам. — А для всех остальных, кто верит этому старому дураку, будто я убила своего мужа, сообщаю: все его личные украшения я велю кремировать вместе с телом. Основная часть завещанного мне имущества будет пожертвована на благотворительные нужды, себе я оставлю только дом и небольшую ренту. И пусть тогда кто-нибудь скажет, что я вышла за Петера ради денег!

Последнюю фразу вдова произнесла с высоко поднятой головой и торжествующей улыбкой на устах.

Стас сидел на кухне и с удовольствием догладывал весьма унылого вида курицу.

— ...Знаешь, хоть я и соскучился без тебя за эти три дня, — аппетитно чавкая, заявил он, — но все же должен сказать правду: худшей птицы я в жизни не ел. Если бы ты предложила это Ричарду, то он сначала застрелил бы меня, а потом и сам застрелился бы.

— А зачем вы даете оружие собаке? — спросила Рона, поливая подсохшие цветы.

— Вот именно для такого случая. — Стас со вздохом облизал пальцы. — И это верно: лучше пусть меня застрелит престарелый пес, чем остаток жизни мучиться хроническим энтероколитом.

— Как остроумно.

Отставив лейку, Рогнеда подошла к столу, взяла тарелку с недоеденной курой и вытряхнула за окно.

— Не нравится — готовь сам.

С улицы тотчас послышалась громкая брань.

— Да что же это такое, — гневно возмущался мужчина, — нельзя и шагу на улице ступить, пса прогулять, чтобы какая-нибудь сволочь не облила тебя помоями!

Девушка с невозмутимым видом вернулась к поливке цветов.

— Ты знаешь, — осторожно заметил Стас, кивая на окно, — кажется, там человек кричал.

Рогнеда только плечами пожала:

— И что?

— Мне показалось, он чем-то не доволен.

— Чем именно?

— Может быть, тем, что ты не пользуешься мусоропроводом?

— Может быть. — Рогнеда бросила взгляд в окно. — А может, и наоборот, от радости. Согласись, не каждый день на тебя сыпется кура небесная...

Человек на улице продолжал возмущаться:

— Люди добрые, да вы посмотрите, что творится! У меня собака чуть не погибла...

— О! — Стас поднял палец. — Для собаки твоя курица — верная смерть.

— Слушай, ты кто по профессии? Ветеринар или ресторатор?

— Вопрос неоднозначный. — Стас подпер кулаком щеку и состроил горестную мину. — Прежде всего я очень несчастный человек.

— Что-то не припомню такой профессии.

— Но это не значит, что ее не существует. Ибо что суть есть такое профессия? Это то, за что тебе платят деньги. Согласна?

Рона фыркнула.

— Ну и слог. То, за что тебе платят, — это работа. А профессия — это то, что ты умеешь хорошо делать.

— А если я, к примеру, умею хорошо ковырять в носу?

— Тогда тебе несказанно повезло. Останется только найти того, кто согласится за это платить деньги.

Стас задумчиво приподнял брови.

— И ты думаешь, я сделаюсь счастливым?

— Да я вообще не собираюсь по этому поводу думать. — Рогнеда старательно общипывала с цветов сухие листья. — У меня и своих проблем больше чем достаточно.

Воздев руки, Стас горячо поблагодарил потолок:

— Слава тебе, Господи, что хоть кто-то не собирается думать о моем будущем! Жаль только, что ты не являешься моей родственницей... Их почему-то эта тема заводит. Кстати, а что, если нам устранить сие досадное недоразумение?

Стряхнув листья в ведро, Рогнеда вымыла руки и поставила чайник на плиту.

— С какой стати я должна в чем-то разубеждать твоих родственников?

— Да я не о том. Я про то, чтобы и нам породниться.

Рогнеда на секунду замерла:

— Гениальная идея. Да только, боюсь, для усыновления ты чуток ростом не вышел.

— Типа стрелки пустил?

— Типа того. Чай будешь?

— Чай! Ты с ума сошла. Кто же чай с утра пьет?

— А что пьют с утра?

— Пиво, конечно.

— Откуда у меня пиво?

— Тогда зачем предлагаешь?

— Я предлагала тебе пива?!

— Ты предлагала...

— Чаю, — перебила Рона.

— Но это неприлично — предлагать на выбор всего один напиток.

Рогнеда тряхнула головой:

— Послушай, я вообще не предлагала никаких напитков. Я собиралась выпить чаю. И только поэтому спросила, не хочешь ли ты выпить его со мной за компанию.

— Не хочу.

— Вот и прекрасно!

От возмущения хозяйка никак не могла найти в шкафу чай: попадались то перец, то лимонная кислота. Под конец она едва не заварила порошок для снятия накипи в чайниках.

— Как вообще с утра можно пить алкоголь?

— С у-до-вольствием! Кроме того, пиво — это не алкоголь.

— А что?

— Жидкий хлеб. Просто не очень свежий.

Рогнеда ударила о стол половиной засохшего батона:

— На! Разбавь и выпей. Только от меня отстань.

Стас радостно осклабился:

— Да ладно. Чего шумишь? Я же пошутил. Если ты хочешь, я выпью и чай, и боржоми, и кефир с мандаринами. Главное, скажи, ты согласна с моим предложением?

— С каким предложением?

— Насчет того, чтобы нам породниться.

— По-моему, я уже ответила: мне еще рано иметь детей. Особенно таких бестолковых.

— Да я не про усыновление, я про другое.

— Про какое?

— Ну, например, я отдам тебе свою кровь.

— Только этого мне не хватало.

— Или у нас вдруг появятся общие дети...

— Слушай, хватит трепаться, — неожиданно резко оборвала Рона гостя.

Ее не переставала удивлять нагловатая бесшабашность нового знакомого. Ни друзьям, ни коллегам по работе и в голову не пришло бы так себя вести. Хотя, признаться, та легкость, с которой Стас общался с практически незнакомыми людьми, все же вызывала зависть. У нее самой так никогда бы не получилось.

— Все, ты поел, чаю не хочешь, так что давай собирайся и двигай домой, у меня еще полно дел...

— Нет, я серьезно. — В красивых глазах и в самом деле не было и малейшей тени иронии. — Давай породнимся?

Бледные скулы девушки слегка порозовели.