Дела святейшие - Дельвиг Полина Александровна - Страница 25

— Селедочные, селедочные! У вас же есть селедка?

— Обязательно.

— Так вот ошкурьте ее и завейте.

Полетаев тихонечко вздохнул.

— Господи, это же сколько мне придется давать на чай... — пробормотал он так же на родном языке.

Не поднимая глаз, Даша сухо отрезала:

— Если тебе жалко денег, то не надо было тащить меня в это снобское место. А уж коли позвал, то не провоцируй своими жлобскими комментариями.

— Снобские, жлобские... — Полковник жестом отпустил официанта. — Ты стихи писать не пробовала?

Даша поджала губы:

— Считаешь, подходящая рифма?

— Так ведь это смотря какой поэт...

— Слушай, Полетаев, я сейчас уйду, а ты останешься писать стихи в гордом одиночестве. Еще одно слово...

— Молчу, молчу!

— Вот и молчи.

— Вот и молчу.

Они помолчали.

— Так что я должна делать?

— Сейчас я тебе расскажу мой план...

Даша подняла палец:

— Одну минуточку. Я хотела уточнить, кстати, а что является для тебя самым дорогим?

— Ты, конечно, а что?

Даша тоскливо вздохнула:

— Ничего...

Пабло застегнул молнию до конца и беззвучно выругался. Ему было чертовски холодно, а застывшие на небе черно-серые облака не давали и малейшей надежды, что в этой забытой Богом стране, омываемой всеми холодными морями и ветрами на свете, даже к середине дня хоть на полградуса станет теплее. Красавец мулат был родом из Алжира, в его стране солнце светило всегда, море было теплым, ветер — жарким, а женщины — страстными. Там, на его родине, хватало музыки, фруктов и пряного аромата острых блюд, там хватало всего. Всего, кроме денег. И только потому он здесь.

Пабло подул на озябшие пальцы, ускорил шаг. Проклятый ветер! Ведь даже в Швейцарии, куда он переехал в поисках менее страстных, но более состоятельных женщин, даже там не было такого отвратительного сырого ветра, промораживающего тело до костей, словно кусок бекона, засунутый в морозилку. Пабло вытянул шею в надежде разглядеть над крышами домов остроконечные шпили замка, но тут же разочарованно втянул шею обратно — впереди было только небо. Похоже, он все-таки заблудился в путаном лабиринте старинных улиц. «Черт, надо было брать такси». Ну запомнил бы его таксист, так разве он один в этот замок сегодня приехал? А так ходи теперь тут, ищи его, мерзни как собака-

Пабло на секунду замешкался, пытаясь прочитать надпись на указателе, и на него тотчас налетела тоненькая девушка со смешливым лицом. Она словно и не подозревала, какая на улице погода — длинные светлые волосы путались на ледяном ветру, коротенькая юбка, совсем тонкий свитер. Она рассмеялась и принялась что-то торопливо объяснять по-литовски.

«Неужели она решила, что я местный?» — сдерживая раздражение, подумал мулат.

— Мадемуазель говорит по-французски? — стараясь не клацать зубами, остановил он непонятную речь.

— Нет, только по-английски. — Девушка беззастенчиво пялила плутоватые серые глаза. — Я так и подумала, что вы иностранец.

«Угу».

— Я могу вам помочь? — перешла она на английский.

— Возможно. — Пабло решил сменить гнев на милость. — Мне нужно попасть в замок... Может, подскажешь, как туда быстрее дойти? — Он улыбнулся.

Нет, ничего, кроме короткого ответа, ему не было нужно, но желание нравиться стало второй привычкой. В конце концов это всегда был самый простой и легкий способ заработать денег. Сработало и на этот раз. Литовка тут же кокетливо заулыбалась в ответ:

— Я могу отвезти вас. — Светлые ресницы кокетливо затрепетали. — Хотите? Кстати, меня Лия зовут.

Пабло так обрадовался, что больше не придется плестись по этому жуткому холоду, что готов был расцеловать ноги своей спасительницы — надо заметить, дьявольски красивые ноги.

— И вы еще спрашиваете! Хотите, до машины я понесу вас на руках?

— Хочу! — Литовка задорно вздернула короткий носик. — Вон она...

Метрах в ста стоял крошечный «Фиат-пунто», желтый, как только что вылупившийся цыпленок.

Пабло подхватил хихикающую девицу на руки и поспешил к желтому автомобильчику.

— А зачем тебе замок старого графа?

Лия виртуозно маневрировала в узком лабиринте каменных улочек.

— Почему именно старого графа? — упираясь рукой в торпеду, Пабло озабоченно поглядывал то в лобовое, то в боковое стекло. Он не мог сориентироваться в чужом городе и, кроме того, был уверен, что рано или поздно они непременно с кем-нибудь столкнутся — дорога была такой узкой, что и пешеходам не разойтись, не то что машинам. — Разве в замке кто-то живет?

— Нет, что ты! — Литовка смахнула светлую прядь с лица. — Там уже, наверное, полвека никто не живет, просто все так называют — «замок старого графа».

— Какая-то легенда?

— Почти. Перед советской оккупацией там жила уйма народа... Держись крепче, здесь крутой поворот... Потом все бежали, и только старый граф со своей семьей остался. Он сказал: «Я здесь родился, здесь меня и похоронят». — Девушка как-то недобро улыбнулась: — Словно в воду глядел. После прихода русских его сразу и расстреляли.

— Расстреляли?

Мулат испуганно взирал на пролетающие мимо окна домов. Расстояние было таким маленьким, что при желании он запросто мог бы поливать цветы в горшках, будь у него, конечно, с собой лейка.

— За что?

— А за что коммунисты всех расстреливали? За проклятое прошлое.

Лия с такой яростью дернула рычаг переключения передачи, что чуть не разломала всю коробку.

— Самого графа расстреляли, его детей отправили в приют, имущество национализировали.

— Ага.

Литовка взглянула неодобрительно.

— Тебе не интересно?

Пабло поспешил проявить сочувствие:

— Почему, очень интересно. Ужасная история... Прямо как в Средние века.

Лицо девушки опять приобрело злорадное выражение.

— Подожди, ты ведь не знаешь продолжение этой истории. Когда графа расстреливали, он проклял своих мучителей, пообещал страшно отомстить...

— ...и превратился в привидение.

Несмотря на нервозное состояние, Пабло не выдержал и улыбнулся. Он вспомнил, как, будучи мальчишками, за пару монет они рассказывали доверчивым туристам жуткие истории о местных привидениях.

— Напрасно смеешься, — обиделась девушка. — Старый граф действительно превратился в привидение.

— В доброе или злое?

— Разумеется, в злое.

— И что же он делал?

— Он убивал каждого, кто пытался посягнуть на его имущество.

Новость неприятно кольнула.

— Ну конечно...

— Это правда! Здесь все знают, что из замка нельзя даже гвоздя вынести — граф тебя сразу же убьет.

Как и большинство выходцев из Африки, Пабло был суеверен. То, что он услышал, показалось ему недобрым предзнаменованием. Однако он все еще продолжал улыбаться.

— Признайся, ведь это только местная легенда?

— Нет. — Литовка была совершенно серьезной. — Это правда. Все, кто пытался что-нибудь стащить из замка, умирали.

— И от чего же они умирали?

— Кто от чего. Одному зять свернул шею, другой упал с лестницы, третий повесился, а четвертый...

Забыв про дорогу, Пабло смотрел на девушку во все глаза:

— Что с четвертым?

— Четвертого застрелили на охоте. Последний директор, зная о судьбе своих предшественников, хоть ничего и не воровал, да только как увидел ночью старого графа, сразу же написал заявление об уходе, но... — Девушка явно вошла в образ — голос стал торжественным, паузы многозначительными.

— Но что?

— Все равно утонул.

— Где?

— В саду замка есть пруд. Там его и нашли. Пабло нервно сглотнул:

— Подожди... И что, люди всерьез полагают, что во всем виновато привидение?

Лия кивнула:

— Конечно. Ведь все погибшие перед смертью видели старого графа.

— А сейчас? Сейчас в замке кто-то есть? Или он стоит пустой?

— Почему пустой... Там музейные работники. Но они работают только днем. А ночью даже сторожа нет. Просто закрывают двери на ключ, и все.