Спасение (ЛП) - Гамильтон Питер Ф. - Страница 126

Интерьер Кандару не удивил — она ожидала что-то подобного.

В кресле восседал сам Джару Нийом, одетый в тунику цвета морской волны, напоминающую своей строгостью монашеское одеяние. На первый взгляд он показался Кандаре старым — возможно, самым старым из всех когда-либо встреченных ей людей.

«Так и есть, — подумала она, вспомнив его биографию. — Уже стар, когда только стали доступны методы лечения теломер».

Джару был единственным ребёнком в богатой тайской семье. Его отец основал строительную компанию, стремительно богатеющую по мере роста благосостояния Таиланда. К сожалению, старший Нийом скончался от вызванной стрессом аневризмы коронарной артерии в шестьдесят один год, так и не сумев смириться с тем, что его единственный наследник оказался катоем[1].

Большинство полагало, что мягкий и обходительный Джару не сумеет удержать отцовский бизнес, но оказалось, что юноша унаследовал от отца предпринимательскую жилку. Его вступление в право наследования совпало с моментом первой демонстрации Келланом Риндстромом квантово-пространственной запутанности.

Узнавшего об этом из новостей Джару осенило: он понял, как может увеличить состояние своей компании, улучшить окружающую среду и предоставить дешёвое комфортабельное жильё, в котором так отчаянно нуждался мир.

Таиланд стал первой страной, построившей ленточные города. Пользуясь возникшей неразберихой, Джару скупил по бросовой цене сотни километров строящихся национальных автомагистралей, а также все 4000 километров сети государственных железных дорог, стремительно становящихся ненужными после установки в крупных городах портальных врат.

Возглавляемая Джару строительная корпорация начала строить дома вдоль заброшенных железнодорожных путей. Управляемые первыми ИИ машины разбивали асфальт и бетон на дорогах, освобождая место для закладки новых фундаментов.

Джару являлся одним из первых людей, кто убедился, что знаменитый лозунг Эйнсли Зангари был верен — теперь всё на свете действительно находилось в шаговой доступности. В наступившую новую эпоху мгновенного транспорта города больше не нуждались в общественном центре. Все объекты, такие как школы, больницы и театры, были доступны независимо от того, где физически находился дом — необходима только портальная дверь.

Это была модель, которую быстро скопировал весь остальной мир. Правительства отчаянно нуждались в деньгах, которые могла бы принести застройщикам продажа устаревших автомобильных и железных дорог, и одновременно создавали рабочие места, борясь с глобальным жилищным кризисом, который возник из-за бегства горожан из ставших непопулярными городов.

Идея Джару спасла многие страны, страдающие из-за спада экономики, случившегося после гибели традиционных транспортных отраслей. Самому Джару, ставшему после реализации своей идеи мультимиллиардером, это позволило расширить свою империю за счёт бурно растущей космической индустрии. Следующим его шагом было создание купольных поселений на крупных астероидах.

Затем, в 2078 году, после того как девять из возведённых его корпорацией поселений объявили себя независимыми странами с перспективой обретения статуса оффшорных гаваней, Джару объявил о созыве «Первого прогрессивного конклава», на котором он, совместно с пятнадцатью другими идеалистами-миллиардерами, заявил о планах построения первого в истории человечества бездефицитного общества.

Они объявили, что готовы выступить спонсорами общественного движения с целью положить начало экономике, основанной на самовоспроизводящейся промышленной базе, управляемой ИИ. Собственно, это и было началом всего утопического движения.

Кандаре не требовалось кривить душой, чтобы склонить голову в знаке искреннего уважения.

— Для меня большая честь встретиться лицом к лицу, — сказала она, — с человеком, изменившим ход истории.

— Не надо лести, девочка, — произнёс Джару мелодичным голосом. — Я не более чем повитуха, помогающая при рождении нового миропорядка.

— А я могу сказать, — Кандара прижала к груди руки, — что восхищаюсь возрастом и мудростью?

— В том, что я стар, — усмехнулся омни, — нет никакой заслуги. И возраст не равен мудрости, можешь быть уверена. Мудрость зависит от того, как ты проведёшь эти годы…

— Воистину так, — кивнула она.

Краем глаза Кандара заметила, что стоящий позади неё Круз на этих словах молитвенно склонил голову.

— А ты обретаешь мудрость с годами, Кандара? — спросил Джару.

— У моей жизни другая цель. Ты это знаешь. Вот почему я здесь.

— Я знаю. Но также я знаю и то, что при выполнении работы ты следуешь собственному моральному кодексу. Поэтому я решил увидеться с тобой, перед тем как поручить тебе задание…

— Я думала, это просто переговоры. — Кандара пожала плечами. — Но я могу ответить на несколько вопросов. Если они не будут касаться моих дел — заказчики настаивают на соблюдении полной конфиденциальности.

— Вовсе не собирался копаться в грязном белье большого бизнеса, — пробурчал Джару. — Меня интересует твоё личное отношение к тому, что ты зарабатываешь на жизнь убийством.

— Я этим не наслаждаюсь. Я вовсе не маньяк, нашедший себе работу мечты. Мне не доставляют радости мучения людей: если клиент просит, чтобы я кого-то пытала перед тем как убить — я отказываюсь от заказа. Я самый обычный наёмный убийца.

— А как ты относишься к тому, что человек, которого ты убила, возможно, не заслуживал смерти?

— Значит, не нужно было заказывать мне его убийство, только и всего. Я не выношу суждений, я просто выполняю волю заказчика.

— То есть ты соглашаешься с его правом выносить приговор?

— А кому судить людей, как не людям? В любом случае я не стремлюсь переделать людскую природу. Могу только добавить, что на мой взгляд, все, с кем мне приходилось иметь дело, заслужили то, что с ними случилось.

— А у тебя не возникала мысль, что этих преступников можно было арестовать и отправить на Загрею?

— Наверное, можно было. — Она ещё раз пожала плечами. — Их судьбу выбирала не я. С другой стороны, смерть — это единственное, что они заслужили.

— Значит, ты поддерживаешь стремление к мести?

— Я не хочу, чтобы люди страдали так, как пострадала я. Особенно дети. Если это означает стремление к мести, то я не буду возражать.

— И после всего этого спишь?

Кандара сузила глаза, пытаясь обнаружить на сморщенном лице Джару намёк на сарказм. «Неужели они рылись в моих медицинских файлах?»

— Я сплю как ребёнок, — сказала она. — Моя совесть чиста.

— Хотел бы я сказать о себе то же самое… — задумчиво протянул Джару.

— Если есть сомнения, то меня лучше не нанимать, — произнесла Кандара. — Я могу просто уйти. Без обид и сожалений.

— Думаю, что мы уже прошли точку невозврата, — с грустью в голосе сказал Джару. — Высший совет Утопии уже принял решение, исходя из того уровня насилия, с которым мы столкнулись. Мы пробовали договориться с нашими противниками, но они не идут на переговоры. Поэтому у нас остался единственный выход — полное уничтожение. Я разделяю эту позицию. Сейчас я лично разговариваю с тобой, потому что не хочу, чтобы кто-то за меня занимался этой работой.

— Мне жаль, — сухо сказала Кандара, — что я змея в твоём райском саду.

— Я никогда не обольщался, — устало произнёс Джару, — мыслью о том, что сумею построить неприемлющее насилие общество, не замарав в крови руки.

— Ну, тогда предлагаю успокоиться и воспринимать меня как последний довод. Большинство моих клиентов сожалеют о том, что им пришлось позвонить мне, но когда я вникаю в их проблемы, я понимаю, что у них просто не было другого выбора.

— Хотел бы я считать, что мой случай такой, — вздохнул Джару. — Не могу выразить словами, насколько я разочарован враждебным отношением к тому, что я делаю.

— Люди всегда боялись и ненавидели перемены, — пожала плечами Кандара. — А ты являешься их лицом. Особенно это пугает власть имущих, считающих, что они утратят рычаги давления на общество.