Няня поневоле (СИ) - Волкова Виктория Борисовна - Страница 14

— Да-да, — мычу что-то нечленораздельное, пытаясь отвести взгляд от выреза нянькиной майки. Мать вашу…

— Поднимаем, — снова раздается команда. И я вздрагиваю от неожиданности. Немного прибалдел, наблюдая за Марком и его нянькой.

— Давайте, — приказывает мне девчонка. А я держу мокрого сына на руках и трясусь от страха. Упаси бог, упадет. Расставляю пальцы пошире.

— Только не крутись, Марк, — шепчу сыну.

— Он еще переворачиваться не умеет, — улыбается нянька, заворачивая малыша в пушистое полотенце.

— Да? — настороженно тяну я. — А когда научится?

— Нескоро еще, месяца в четыре или в пять.

— У нас все идет по плану? — спрашиваю строго. — Задержек в развитии нет?

— Все хорошо, — улыбается Линара, укладывая Марка на пеленальный столик. — Хотите, можете сами убаюкать Марка.

— А вы? — ужасаюсь только от мысли, что она может сейчас уйти и оставить меня наедине с Марком.

— Я здесь, — весело сообщает нянька. — Никуда не уйду. Вдруг что-то понадобится.

— Правильный подход, — с облегчением киваю я, наблюдая, как Линара вытирает малыша и одевает на него тонкий трикотажный комбез.

Беру на руки сына. Качаю потихоньку. И стараюсь вспомнить хоть какую-то песенку, подходящую под колыбельную. Но кроме похабной «Что-то барсук повесил на сук» ничего не вспоминается.

И чтобы не облажаться по полной, тихо пою.

— Здесь вам не равнины, здесь климат иной…

— Знал бы Владимир Семенович, что написал колыбельную, — тихо хмыкает нянька.

Толковая девица. Даже про Высоцкого знает. Мои телки о нем и не слышали. Но я с ними обычно не разговариваю.

Накупанный розовощекий ребенок быстро засыпает у меня на руках. А я млею от счастья, ощущая тепло маленького тельца.

— Положите его в кроватку, — шепчет нянька. — Только осторожно.

«Милая моя, — хочется крикнуть ей. — Да что ты вообще знаешь об осторожности? Лежала когда-нибудь в засаде? Уходила от «хвоста» на дикой скорости? Бывала хоть раз на допросе, где нужно подумать, прежде чем сказать «А»? «Б» из тебя потом вытянут, что и глазом моргнуть не успеешь!»

Не дыша, кладу сына в кроватку. И тут же слышу над ухом писк.

— Головку, головку поддерживайте!

Чувствую легкое прикосновение. Линара, будто обжегшись, убирает руку в сторону. Но мне и этого достаточно. Кожу словно опаляет напалмом, а в груди перехватывает дыхание.

Что же это творится, братцы-кролики?!

Исподволь смотрю на девчонку. Отвернулась маленькая зараза. Но даже отсюда видны пунцовые щеки и стиснутые кулачки.

«Значит, и тебя проняло, моя красавица? Ну да ничего… У меня-то хоть есть возможность снять стресс, а тебе придется туго этой ночью, — хмыкаю с неким злорадством и, выйдя из детской, звоню Аньке.

— Приезжай, кисуль. Я скучаю…

Мою постоянную любовницу уговаривать не надо.

— Через полчаса буду, — тут же соглашается она и добавляет капризно. — Достань мое любимое вино и набери ванну.

— Яволь! — фыркаю я и, закончив разговор, передаю Анькины требования Элле.

Слышу, как суетится прислуга. Из моей ванной доносится шум воды, бьющейся о дно джакузи. Наверняка Элла сейчас устроит поляну. Нарежет сырок, хамон и фрукты. Все разложит красиво. Романтик, мать вашу!

Безотчетно представляю накрытый столик в моей спальне и чувствую, как к горлу подступает комок. Не хочу. До тошноты. До отвращения.

Отменить Анькин визит ничего не стоит.

— Важная стрелка, кисуль, — вру по привычке. — Пацаны вызвали. Уже выехал.

— Ладно, — разочарованно вздыхает девица, настроившаяся на жаркую ночку. — Позвони, когда вернешься. Я прибегу.

«Все вы прибежите, только помани, — морщусь я, неожиданно свирепея. — Вот какого рожна тебе надо, Сережа. Зачем отменил визит телки? Чтобы вздыхать о Линаре в свое удовольствие?»

Подхожу к окну, вглядываясь в непроглядную темень леса, виднеющегося за забором. Можно все вернуть. Позвонить Аньке. Плюхнуться с ней в джакузи. И попытаться выкинуть из башки Линару. Что она делает сейчас? Спит или зависает в социальных сетях перед сном? Может, переписывается с кем-то?

«С кем? — напрягаюсь я, чувствуя, как волосы поднимаются на затылке. — Нужно дать Трофиму указание. Пусть проверит всех бывших и настоящих ухажеров нашей няньки. Ни одного чудака в штанах и на пушечный выстрел не подпущу. Моя…»

— Твоя? — с ехидной усмешкой уточняет внутренний голос. — Точно, твоя, Сережа? Ну-ну… Пойди-ка ты лучше в спортзал. Разгони кровь и глупые мысли.

А что, идея! Все равно не уснуть. Но стоит мне только сделать шаг в сторону подвала, где стоят тренажеры, как дом сотрясается от громкого плача.

Марк!

На всех парах влетаю в детскую и, недобро глядя на няньку, рычу.

— Что вы с ним сделали?

Линара

Встав под душ, закрываю глаза. Чувствую, как теплые струи уверенно колотят по спине. Пока Марк спит, у меня есть время расслабиться и подумать. Жанка-стерва не отвечает. Сколько я ей пишу, звоню. Бесполезно! Загулялась моя красавица! Забыла обо всем. А тут сын растет без матери. Сергей Алексеевич, конечно, своего сына всем обеспечивает, а я дарю маленькому человечку всю свою нерастраченную любовь. Но этого мало… Ему обязательно нужна мама.

Хотя… если сбежала и оставила ребенка отцу, какой с нее толк!

Подставляю голову под душ. Кайфую, ощущая, как теплая вода стекает по волосам. И уже собираюсь взять шампунь и помыть голову, когда из приоткрытой двери раздается плач. Сначала тонкий и жалобный, еле различимый из-за шума воды, а потом громкий и требовательный.

Как ужаленная, выскакиваю из кабины, на ходу выжимая косы и скручивая их в тугой узел. Заворачиваюсь в полотенце и чувствую, как вдоль позвоночника стекает вода. Противно, но переживу. Несусь к ребенку, пытаясь понять, что именно могло его так потревожить. Подхватываю на руки, стараясь успокоить.

— Марк, солнышко, — шепчу, прижимая к себе.

А он кричит во всю силу маленьких легких, не умолкая ни на секунду. Укладываю его на пеленальный стол и осторожно ощупываю вздутый животик.

— Сейчас, мой маленький… Сейчас, — шепчу, силясь не разреветься.

Слышу, как сзади распахивается дверь, и сжимаюсь от грозного окрика Назарета.

— Что вы с ним сделали?

«За задницу укусила! — так и хочется огрызнуться. Но держу язык за зубами. Не время для сарказма и шуток. Повернувшись к Сергею, говорю тихо, но уверенно.

— Газики мучают. У мальчиков такое не редкость.

— Вызовите врача, — рыкает Назарет, намереваясь уйти.

Ага, щаз! Если уж оказался поблизости, папочка, сейчас мы тебя с Марком припашем.

— Подождите, — окликаю настойчиво. — Врач откажется ехать. А вы могли бы помочь…

— Что еще? Сами не справляетесь, зовите специалиста…

— Подержите Марка, а я пока разведу лекарство. Он выпьет, и станет легче.

— А раньше вы его развести не могли? — бурчит недовольно. С тяжким вздохом берет ребенка из моих рук. И тут же пытается всучить его мне.

— Он брыкается. Я не удержу, — заявляет, передавая мне сына. Чувствую, как взгляд Назарета из тревожного становится заинтересованным. Ощущаю, как жадные глаза скользят по накинутому полотенцу и мокрым волосам. В таком случае лучше прикрыться… Марком!

Забираю малыша у непутевого папаши и командую.

— На полочке в шкафу флакончик с розовой этикеткой. Накапайте десять капель в бутылочку с водой.

— Этот? — огромная лапища тянет с полки баночку с присыпкой.

— Нет, рядом. Коричневого стекла с розовой бумажкой, — поясняю я терпеливо. — А то, что вы держите в руках, — фуксия.

— Чем они отличаются? — недоуменно бубнит себе под нос Назарет, доставая правильный флакончик. И накапав в бутылочку нужное количество капель, передает мне. Но Марк, маленький измученный котенок, сделав пару глотков, выплевывает соску.

— Так, — вздыхаю я, лихорадочно соображая, что делать. Кладу ребенка на пеленальный столик и прошу Назарета.